Читать книгу Принц Шарль-Жозеф де Линь. Переписка с русскими корреспондентами - Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist, Koostaja: Egle Saska - Страница 14

Ф. Г. Головкин принцу де Линю, б. г. 219

Суббота, 27‐е

Благодарю Вас, принц, за книги, которые Вы любезно дали мне почитать; но сколь различно я с ними простился! Я сказал нежное «до свидания» детищу всегда плодовитого и блистательного вдохновения, коего даже небрежности кажутся оригинальными, но я, конечно, выгнал вон гадкого маленького бастарда Макиавелли, жалкий плод злобы и фанатизма. Я даже склонен предположить, что сей якобы министр был всего лишь безвестным писакой, подкупленным врагами Леопольда220, дабы встревожить и взбудоражить все окружающие его партии. Если бы министр, придерживающийся подобных принципов, и впрямь существовал, то он бы не утерпел и выдал себя. К сожалению, только бездарных и тупых советников узнают, когда зло уже сделано; мерзавец всегда сделает меньше зла, чем глупец, ибо мерзавцев вешают, а глупцы уходят в отставку с хорошим пенсионом и насмехаются над нами. Полагаете ли Вы, что переводить немцев значит оказывать им услугу, да и французам тоже? Вот сомнение, каковое я смиренно предлагаю разрешить вашему всемогуществу в области доброго и прекрасного. Коли бы я посмел, то поделился бы как-нибудь с Вами кое-какими мыслями по сему вопросу, ибо он меня уже занимал. Довольно Шиллеру того, что Вы сочли его достойным вашего пера221.

Признаюсь, я был даже удивлен вашим беспристрастным суждением. Не всем даны превосходство и непредвзятость; прежде надобно их проявить и в других обстоятельствах. Большинство немецких трагедий – драмы только по форме. В сущности, это диалоги на тему исторических событий. Когда же решили избежать сего недостатка, то стали сочинять исторические романы, страдающие противоположным изъяном: смесью исторической правды с играми воображения. Или нет средства найти золотую середину и представить нам великих людей, перенеся нас в самые интересные эпохи их жизни и заставив их действовать посредством речей и диалогов?

Избежав, с одной стороны, строгих условностей драматического искусства, а с другой, бесчисленных исторических подробностей, возможно было бы дать сжатый и точный портрет великих людей в самые занимательные эпохи их общественной и личной жизни. Вот что составляет одну из самых чувствительных прелестей Плутарха, мемуаров, изобилующих анекдотами, и вообще всех сочинений, позволяющих нам увидеть человека вблизи. Мне нет надобности говорить Вам, кому я предназначаю сие предприятие как самому достойному и способному его свершить, но при одном условии: он должен великодушно пожертвовать теми очарованием и превосходством, коими проникнуты все его слова и мысли, и спуститься на уровень сих действующих лиц. Сойдет, если Вы найдете мне подобного Вам; покамест же позвольте мне, дорогой принц, питать лишь к Вам чувства самого глубокого почтения и самой нежной привязанности.

Головкин

Принц де Линь Ф. Г. Головкину [Кальтенберг 222 , 11 апреля 1805 г.] 223

Хотите знать, что я делаю и что буду делать? Спросите нашу княгиню. Хотите знать, кого я и впрямь люблю больше всех? Посмотритесь в зеркало, состройте хорошенькую мину и выпейте за Ваше здоровье. Вы еще недостаточно глупы, чтобы отправляться в Голландию, Вас сожгут как колдуна, дорогой друг, или примут за комету, чей хвост напрасно станут искать. Нежные звуки Вашего голоса настроят против Вас всех лягушек224, а примкнувшие к ним жабы умертвят Вас225.

Наша Жанна, которая не была безумной226, поскольку она сочеталась браком с Головкиным227, принесет Вам несчастье, как моя прабабка Нассау228, к коей в подобном положении я так некстати взывал; она стоила мне пятидесяти ударов короткой саблей полицейских. Ваши голландцы, весьма далекие от греков, заподозрят, что Вы стали греком229 в России. Любимец Фульды230 не придется им по нраву. Любимец Аполлона их встревожит. Префект станет обращаться с Вами, как начальники коллежей, которые пороли смазливых мальчиков. Ваши два красивых бархатных камзола, в особенности алый, будут составлять контраст с коричневым одеянием бургомистров, а Ваш благородный и важный вид входящей в зал знатной особы и завсегдатая двора Людовика XIV – с угрюмым видом, как я предполагаю, господина Шиммельпеннинка231, чье слишком длинное и не слишком благозвучное имя наводит на меня скуку в газетах.

Пошлите вместо себя вашего зятя господина де Брюжа232 в качестве моряка, который образумит их всего одной рукой. Передайте ему все ваши полномочия и, не будучи без ума от морских купаний, приезжайте просто принимать ванны в Теплице, кои Вы так славно восхвалили и кои Вас пленили. Или Вам надо всегда говорить, как я говорю в подходящем случае, что Вы лишены здравого смысла? Вас и впрямь следует признать любезнейшим на земле человеком, и на такое с Вами не дерзнешь. Сие звание выгравировано Вами, а мной напечатано. Что же делают Ваши русские, марширующие вкривь и вкось и никогда не доходящие до цели? Из всех посланных ими нот можно составить оперу. Как жаль, что лед приковывает их к берегу! Европа – бал-маскарад, где немногие узнáют друг друга. Ваш кузен-китаец233, любезный, остроумный, великолепный собеседник, весьма преуспел в Вене. Преуспейте так же, мой дорогой идол Теодор, коего израильтяне боготворили бы более, нежели своего золотого тельца, а император Пекина, возможно, – подобно тем, кто приходит его лицезреть. Если сей император может сочинять стихи о чае, как тот, кому написал Вольтер234, то он должен любить Головкиных! Не курит ли он нынче в моей бедной маленькой обители, ибо я пишу Вам 11 апреля с моей горы? Сие невиданно, а я, бросивший курение и воскурение, прихожу в бешенство. Боги завидуют моему удовольствию, когда я даю Вам повод подумать обо мне.

Вот совсем другая неприятность: то моя славная Кристина. Я дрожу от страха, что она поручит мне послать множество нежностей, да, господин граф, нежностей, как бы Вы ни негодовали и ни кусали красивые пальцы Ваших красивых рук. Я целую их и лечу в объятия моей более чем половины.

Принц де Линь Ф. Г. Головкину [1808 г.] 235

Чувствуете ли Вы, подобно мне, удовольствие не быть ничем по той причине, что Вы что-то из себя представляете? Думаю, что Вы сим гордитесь так же, как и я, ибо гордость мешает впадать в гордыню, и я не вижу трона, кроме вознесенного над четырьмя краями света, который мог бы удовлетворить мое честолюбие. Слава, к примеру, сколько она длится, и не притязают ли на нее, не приуготавливают ли ее те, кто о ней понятия не имеет? Полагаю, что если бы я родился заново, то стал бы зодчим, ибо моя слава была бы столь же прочна, сколь мои сооружения; блистательнее не может быть, к примеру, у первого танцовщика оперы, ибо нельзя будет сказать, что это случай или какой-нибудь адъютант управляет моими ногами. Я бы тут же получил зараз и почет, и деньги. За исключением некоторых городов, где есть двор, кофейни и газеты, четыре стороны света не знают ни властелинов, ни генералов, ни герцогов, не помнящих родства236, ни графов.

У них благородный вид, когда они походят на Вас. Торговка зеленью не приняла бы Вас за фессалийца237, и никто – за беотийца, а в Париже скорее приняли бы Вас за призрак, чем поверили, что Вы там никогда не были238. Скажите, что Вы были камергером и немного воином, фаворитом Франциска I, дружком Генриха III, но не оскорбляли целомудрия, входили в общество Людовика XIV и госпожи Генриетты де Мортимар239, госпожи де Лафайет240, Нинон241 и т. д., и никто в сем не усомнится. Я и впрямь верю, что Вы Сен-Жермен242, который вместо того, чтобы уныло брести на свадьбу в Кане, подслушивал под дверями Рима и Афин. Если я встречу Вас в долине Иосафата, то услышу, держу пари, как Вас приветствует славная компания этих двух краев243. Напрасно Вы напустите на себя непроницаемый вид, благородный, спокойный и безмятежный, Вы не сумеете ничего возразить.

«Гораций, скажете Вы, или мой дорогой Алкивиад, с одной стороны, у меня жена, с другой своего рода мать, с третьей – тетка; надо было их щадить, дабы еще иметь возможность делать всем добро. – Так ты богат? – Нет, господа, помилуйте, я оставил все сие и вместо денег у меня, мой дорогой Гораций, есть Ваша aurea mediocritas»244. Пусть она позволит Вам приехать и освободить меня от посредственностей, коих я встречаю повсюду, а нашему Теплице – позволит видеть Вас каждый год.

Пишите мне, мой дорогой Севинье245; пусть я буду Вашим Корбинелли246 или кем Вы пожелаете. Какая радость, когда узнаешь Ваш почерк, свечи и очки приходят в движение… это в моей душе я чувствую движение, а мой ум ликует. Наши знакомые tutti quanti247 передают Вам тысячи пожеланий. Перенесите все Ваши чувства благодарности и дружбы, почти любви, на меня.

Принц де Линь Ф. Г. Головкину, б. г. 248

Звезду севера, неподвижную звезду, видную отселе или из окрестностей, Вы, стало быть, превратили в комету. Если бы и впрямь было так, то я бы, как при встрече с волком, увидел хотя бы ее хвост и порадовался. Какую радость находите Вы, носясь по горам и долам? Лучше быть планетой, как мы, на наших целительных водах. Вы созданы для нас, мы созданы для Вас. Вы любите нас в сто раз более, чем Вы думаете. Из страха обидеть Ваш желудок, Вы обижаете Ваше сердце и Ваш ум, воображая, что оголодаете, но, проехав пятьсот лье, я увидел странный город, и здесь всего в изобилии, хотя и дороговато, безумно дорого, ибо мудрецы похожи на Вас [и им благоприятствуют внешний облик и кредит]249.

Я вдруг ощутил потребность в том, чтобы меня почитали. Мне остается только воинская служба. Я посвятил себя моему полку и отправился в Польшу на поиски успехов в казарме и в обществе. Я увидел магию сельских пейзажей [1 слово нрзб], коими в первый день восхищаешься, а назавтра они нагоняют на тебя скуку, ибо привлеченная празднествами толпа исчезает и никого не остается. Не избавлю Вас в качестве горького апельсина от давних политических пересудов, которые вынудили принцессу [1 слово нрзб] взять на себя обязательство, вследствие коего я до сих пор сокрушаюсь о том, что должен был выплатить за счет моих владений в Эно250 две значительные суммы ее горничной и интенданту. Как при сооружении здания закладывают первый камень, так, разрушив его, она сей камень вынула. Но я в восторге от Вашего сладкого апельсина. Приезжайте лучше воссесть под тенью апельсиновых дерев, напоминающих о Вас, они заменяют плакучие ивы, оплакиваемые нами.

Столь же восторженное желание [1 слово нрзб] какой-нибудь герцогини, чистой сердцем, свежей телом и умом. Вы найдете нас здесь всенепременно. Как Вы поживаете, все ли по-прежнему, а к примеру, мой Клари не может выбрать, ворча и наводя лорнет, между фиолетовой полоской и светло-зеленой краской, коей надо выкрасить потолок в прихожей. Прошу прощения у всех тех, кого крестная забыла пригласить на чай. Лоло251 рисует без затей [2 строки зачеркнуты, нрзб] деревья, лица.

На наших балах больше не танцуют, а на концертах не поют с тех пор, как Вас на них нет. Природа мертва; газон кажется мне не таким зеленым, а наши два пруда не такими чистыми, как в прошлом году.

Что до нашей ученицы252, то она, как никогда, умна с умными людьми, но гораздо глупее с глупыми, например со мной, с коим она говорит только рифмованными строчками, и какие рифмы! Ее замучили друзья, и недавно она спросила крестную: «Отчего меня так любят?»

Приезжайте сочинять стихи вместе того, чтобы писать Вашу жалкую прозу в Stammbuch253 барона***254; приезжайте помешать распутству госпожи д*** и ее конюшего, который, как скрипка, сопровождает ее, когда она ездит верхом и играет на клавесине; приезжайте утяжелить Ваш слишком легковесный для голландца ум в обществе господина и госпожи де***; приезжайте заговаривать со мной, когда я возле той, кого люблю.

Намедни одна графиня сказала мне: «Что Вы делаете? Вы погубите меня, я себя не узнаю; ежели моя добродетель не выдержит, ежели Вы ее не уважаете, то по крайней мере уважайте то состояние, в коем я нахожусь…» «О да», – ответил я и сбежал, как это обычно делается, когда самолюбие не утрачено.

Если бы Вы отправились вместо Вашего кузена в Китай, мой кузен, то, сдается мне, я поехал бы с Вами. Сколько китайской чертовщины Вы бы привезли Вашей родственнице, ангел и отец демонов!

Будь у Вас здравый смысл или родственные чувства, Вы бы поведали мне, как Ваше здоровье, ибо мне это не безразлично. Мне хорошо известно, что Ваш ум в порядке, но Ваше тело? Сообщите мне немедля, как оно поживает; можете не говорить мне: «Я Вас люблю, Вы меня любите, мы друг друга любим», ибо я в этом вполне уверен. Да, любезный крестный и родня, Вы в моем сердце и на всю жизнь. Но не будьте столь молчаливы. Вот тот час, когда я вижу, как Вы заходите, румяный и покрытый пылью, после смехотворной прогулки, или в башмаках, покрытых росой наших лугов. «Отчего Вы не присаживаетесь?» – спросил я вчера во время спектакля у Вашего врача. «Дабы меня было видно издалека, ответил он мне, если знатные особы пошлют за мной…» – Прощайте!

219

Текст нижеследующих писем окончательно не установлен. Оригинал первого письма не сохранился; оп.: Annales Prince de Ligne. T. IV. P. 71–72. Следующие три письма печатаются по «Nouveau recueil», то есть по версии 1812 г., подготовленной для печати. Сохранились фрагменты их копий рукой Мари-Кристины, дочери принца.

220

Последние советы, или Политическое завещание министра императора Леопольда I (Роттердам, 1706). Текст также циркулировал в рукописи, переиздавался в ХІХ–ХХ вв. О жанре см.: Строев А. Ф. Жанр поддельных политических завещаний: от Петра I до Сталина // Культура и искусство. 2013. № 5. С. 487–508.

221

Принц де Линь написал трагедию «Дон Карлос» по мотивам одноименных пьес Ф. Шиллера и В. Альфьери.

222

В издании опечатка. Каленберг в окрестностях Вены.

223

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 152. Копия с пропусками, вариантами и исправлениями, сделанная в ходе подготовки публикации в: Nouveau recueil 1812. T. I. P. 161–164.

224

В переписке принца де Линя и Екатерины II это слово означает голландцев..

225

В 1772 г. в Амстердаме Линь оказался замешан в драку, был избит и временно заключен в тюрьму.

226

Намек на Иоанну Безумную (1479–1555), супругу короля Кастилии Филиппа Красивого, мать императора Карла V.

227

Такого имени не было ни у бабки графа Головкина, ни у его матери. Только у его сестры было имя Генриетта-Корнелия-Катарина-Жанна.

228

Мария-Клара фон Нассау – племянница Генриха III. Вдова Альбера-Анри де Линя и жена его брата Клода-Ламораля (1618–1679).

229

То есть православным.

230

Католическое аббатство Фульды, города на территории Священной Римской империи германской нации, и центр одноименной епархии, было в 1801 г. передано штатгальтеру Голландии Вильгельму V, принцу Оранскому и Нассау-Дицскому; в 1806 г. Наполеон включил его в состав королевства Вестфалия.

231

Рутгер Ян Шиммельпеннинк (1761–1825) – голландский политический деятель, великий пенсионарий Батавской республики (1805–1806). Тщетно противился намерению Наполеона превратить Нидерланды в королевство.

232

Анри-Альфонс де Брюж – адъютант герцога Ангулемского, генерал-лейтенант на французской службе, муж сестры Ф. Г. Головкина, графини Генриетты-Корнелии-Катарины-Жанны (р. 1744).

233

Имеется в виду граф Юрий Александрович Головкин (1762–1846), который в 1805 г. отправился в Китай во главе русской дипломатической миссии с целью развития торговых отношений между двумя странами. Миссия закончилась неудачей, путешественники вернулись в Россию в 1806 г. Граф Ю. А. Головкин встречался с принцем де Линем летом 1812 г.

234

Имеется в виду «Послание Вольтера китайскому королю [Цяньлуну] касательно изданного им сборника стихов» (1771).

235

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 152. Копия, сделанная в ходе подготовки публикации в: Nouveau recueil 1812. Т. I. P. 185–188.

236

Имеется в виду новая знать, созданная Наполеоном.

237

Торговка зеленью в Афинах признала в Теофрасте чужеземца по его акценту.

238

А.-Л.-Ж. де Сталь писала Ф. Г. Головкину из Коппе 22 июля [1808 г.]: «Говорят, что весь Париж находит вас таким любезным, что вас принимают за француза доброго старого времени, возвратившегося во Францию в облике русского, чтобы повеселиться» (Головкин Ф. Двор и царствование Павла I. Портреты, воспоминания / Пер. с фр. А. Кукеля. М.: Олма-пресс, 2003. С. 364). Она пишет о его «великолепной легкости».

239

Неточность принца де Линя в написании имени. Имеется в виду маркиза Франсуаза-Атенаис де Монтеспан, урожд. де Рошешуар де Мортемар (1641–1707), фаворитка Людовика XIV.

240

Мари-Мадлен де Лафайет (урожд. Пьош де Ла Вернь; 1634–1693) – писательница, хозяйка салона.

241

Нинон де Ланкло, см. прим. 1, с. 47.

242

Имеется в виду легендарный граф де Сен-Жермен (ум. 1784), авантюрист, объявивший себя обладателем эликсира вечной жизни.

243

Копия Дечина: «Да и что ты делал так долго в Петербурге и Берлине? Ты должен был никогда не покидать твоего друга Линя» (Decin, SOA, Фонд Клари-Альдринген, 152).

244

Золотая середина (лат.; Гораций. «Оды», II, 7).

245

Маркиза Мари де Севинье (1626–1696) была автором прославленных писем.

246

Жан де Корбинелли (1622–1716), историк и составитель литературных антологий родом из Флоренции, друг и помощник в делах маркизы де Севинье, неизменно оказывал ей моральную поддержку.

247

Все прочие (итал.).

248

Decin, SOA, Fonds Clary Aldringen, 152. Копия, сделанная в ходе подготовки публикации в: Nouveau recueil 1812. Т. II. P. 34–37.

249

Предположительное чтение.

250

Провинция на западе современной Бельгии, принадлежавшая до 1795 г. Священной Римской империи германской нации, а затем Франции.

251

Прозвище принца Шарля-Жозефа де Клари-Альдрингена (1773–1831), внука принца де Линя.

252

Титина, внебрачная дочь принца Шарля-Антуана де Линя и внучка принца де Линя.

253

Альбом (нем.).

254

Имеется в виду барон Александр Сергеевич Строганов (1771–1815), племянник А. М. Белосельского-Белозерского, проводивший время в Теплице. Сохранился альбом Строганова «Mon portefeuille» («Мой портфель», 1807), в котором записано стихотворение Ф. Г. Головкина; см.: Гречаная Е. П. Когда Россия говорила по-французски. С. 345.