Читать книгу Сочинения. Том 9 - Александр Строганов - Страница 6

Картина первая

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Так, так, так… так, так, так…

Долго работал мастер, согнувшись над верстаком. Теперь он выпрямляется во весь рост и потягивается. Мы видим, что у него болят спина и руки. Мастер смотрит на циферблат.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Да, мастер Дроссельмейер, ты стал совсем старым. Этак, чего доброго, ты научишься опаздывать… Опаздывать. Нет, только не это. Этого я не перенесу. Я просто перестану уважать себя… Глаза уже не те, руки не те, и в сроки не укладываюсь. Просто беда. Чего доброго, придется оставить механику, божественную, волшебную механику. Уж этого я не перенесу точно… Что за жизнь без механики? Скучная серая жизнь советника суда. Пресный хлеб, да холодная постель. Нет, я мясо люблю, телятину… телятину и пиво, у камина люблю погреться… Вот, старый Дроссельмейер, запросы у тебя как у молодого. Тогда не ленись! Нечего нюни распускать. Отдохнул немного – и за дело… Осталось совсем ничего. Так, так, так… (Нагибается над верстаком.) Вот здесь подправить чуть-чуть и все заработает. Все ты успеешь, старый ленивый Дроссельмейер, обязательно успеешь. Скоро Рождество. Если всё получится, это будет особенное Рождество. Быть может самое главное Рождество в моей жизни… Знали бы Штальбаумы, что за подарок я готовлю им на этот раз! Славные мои крестники. Вы будете довольны… Так, так, так… Вовсе и не для вас я готовлю подарок, а для себя, если уж быть откровенным до конца… Что-то не получается… Черт побери! Все я делаю правильно, но что-то не получается… Не может быть ошибки. Такие механизмы я делал тысячу раз. Это не самый сложный механизм из тех, что я делал. Только те я делал спокойно, на продажу, для малознакомых людей, а здесь – волнуюсь… Волнение и механика несовместимы… Наверное, механик не должен выполнять работу для себя. Не берется же хирург делать операции своим близким… Так, так, так… Ну же, поворачивайся… не хочет… Ах ты, Боже мой! Попробую еще раз. Наверное, когда-нибудь настанут времена, когда сами механизмы будут делать механизмы. Вот уж здесь ошибок не будет. Но тогда зачем нужны станут механики, такие как ты, Дроссельмейер?.. И, потом, без любви все-таки нельзя, никак нельзя… Нет, лучше не фантазировать. Это отвлекает. Фантазии и механика – вещи несовместимые. Фантазии убивают механиков, особенно старых механиков, у которых болят сердце и печень… Так, так, так… а ну-ка, ну вот же! Конечно же… вот здесь. Вот где закралась ошибка. Ай-ай-ай! Как я мог проглядеть?!.. Ну, теперь все в порядке. Проверим еще раз… все работает… работает как часы. Да, сколько же времени?

Десять минут двенадцатого – говорит Мышиный король, который уже давно наблюдает за работой Дроссельмейера, проникнув в его крохотную мастерскую в отверстие циферблата. С трудом пролез Мышиный король в отверстие циферблата, так как он тучен, Мышиный король и отверстие маловато для него. Ему пришлось покряхтеть, но Дроссельмейер не заметил этого, потому что увлечен своей работой. Мышиный Король розовощек, тоже мал ростом, но кажется крупнее из-за своей полноты. Если бы вы встретили Мышиного Короля где-нибудь на улице, то не обратили бы на него внимания, а если бы и обратили, то только из-за необычного серого плаща, будто сшитого из мышиных шкурок, определенно сшитого из мышиных шкурок. На плаще можно различить семь небольших мышиных головок с небольшими золотыми коронами. Вероятно, эти золотые короны и должны подать вам знак, что перед вами не просто прохожий, а самый, что ни на есть Мышиный Король. Еще Мышиного Короля выдают глазки-буравчики и суетливость в движениях. Думается, вы испытаете волнение, если встретитесь с ним глазами, неприятное волнение. У него высокий скандальный голосок. Эти «десять минут двенадцатого» он говорит так, будто вы перед ним в чем-то виноваты.

КОРОЛЬ Десять минут двенадцатого, дружочек, так что зря ты волновался, у тебя уйма времени.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР (Вздрогнув так, что тоненькая отвертка падает у него из рук, низко поклонившись.) Добрый вечер, Ваше Величество!

КОРОЛЬ Здравствуй, здравствуй, дружочек. Не ждал?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Признаться, нет, Ваше Величество. Я полагал, что вы еще спите.

КОРОЛЬ Не могу уснуть. У Штальбаумов такие запахи, что не уснешь. Я уже давно здесь. Ты так смешно разговаривал сам с собой.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Я был увлечен работой. Простите, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Это даже хорошо. Я люблю смотреть, когда кто-нибудь работает. Знаешь, Дроссельмейер, это завораживает. Меня даже в сон потянуло. Но ты быстро закончил свою работу. Я не успел заснуть. Так что зря ты себя так ругал. Ты еще не старый. Ты – опытный, Дроссельмейер. А старость и опыт – разные вещи.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Спасибо, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Говоришь так, как будто и не рад меня видеть?.. Сухо, очень сухо… «Спасибо, Ваше Величество, простите, Ваше Величество…» Сухо, очень сухо. Разве так встречают старых друзей?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Я не смею иначе, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Приказываю тебе поболтать со мной. Запросто. Расскажи мне что-нибудь.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Я не знаю, что вам рассказать.

КОРОЛЬ Да вот, хотя бы, что ты изобрел на этот раз?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Так, одну безделицу, ничего особенного.

КОРОЛЬ Ой ли, Дроссельмейер?! Разве безделицу?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР В самом деле.

КОРОЛЬ Что же ты так волновался?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Руки не слушаются… Не так как прежде.

КОРОЛЬ Подарок для Штальбаумов?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Я всегда делаю подарки своим крестникам на Рождество.

КОРОЛЬ Любишь своих крестников?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Люблю.

КОРОЛЬ Нет, Дроссельмейер, все ты врешь. Никого ты не любишь кроме себя. Я не прав?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Вероятно вы правы, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Мне хочется, чтобы ты поспорил со мной.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Вы говорите очевидные вещи. Все мы, прежде всего, любим себя. С вами просто нет никакой возможности спорить.

КОРОЛЬ Но ведь ты только что говорил, дружочек, что любишь механику больше жизни.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Это иносказательно, Ваше Величество. Без механики мне будет очень скверно… но не смертельно.

КОРОЛЬ Я всегда с симпатией и уважением относился к тебе, Дроссельмейер. Ты – дипломат. С тобой приятно беседовать.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Долгие годы в суде, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Да, да, ты еще и честен. Ведь ты честен со мной, Дроссельмейер?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Безусловно.

КОРОЛЬ Конечно. Не сомневаюсь… В самом деле, я не знаю того смертного, кого бы ты любил больше себя. Потому и детей у тебя нет. Они помешали бы тебе заниматься механикой.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Истинная правда, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Так какую такую безделицу ты торопишься подарить Штальбаумам? Покажи мне, дружочек. (Направляется к верстаку, но останавливается на полпути.) Нет, не нужно. Я тоже люблю сюрпризы. Увижу, когда часы пробьют двенадцать… Ты покраснел, Дроссельмейер. Уж не мышеловку ли ты там смастерил?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Что вы, Ваше Величество, зачем вы так?!

КОРОЛЬ Ну ладно, ладно. Я пошутил… Это же смешно. Это очень смешно. Мышеловка в наше время!.. Разве не смешно, Дроссельмейер? Теперь в мышеловки попадаются только люди. Не поверишь, но даже стало скучно. Да и мыши уже не те. Стали ленивыми. Им не хватает опасностей, потрясений. Мышиное общество остановилось в своем развитии. Разве я не прав?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Не знаю, мне кажется мыши остались мышами.

КОРОЛЬ Нет, нет, не успокаивай меня, я – король и лучше знаю своих подданных. Некоторые из них уже и не помнят, кем был Кот Мур, да и вообще не знают, зачем существуют на белом свете кошки. Думают, для развлечения таких же глупых, как и они сами, людей. Ты уж прости меня, Дроссельмейер. Но я думаю, что не сильно обидел тебя. Ты ведь не совсем человек, а точнее, совсем не человек. Ты – механических дел мастер, механик попросту. (Смеется.) Да еще и советник суда… Славная комбинация! Человеком и не пахнет. Так что к тебе мое умозаключение не относится… Да, кстати, ты и в самом деле не знавал изобретателя мышеловки?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Это мой однофамилец, к стыду, Ваше Величество. Христиан Элиас Дроссельмейер, Ваше Величество. Совсем другое имя, только фамилия та же.

КОРОЛЬ А почему бы тебе не сменить фамилию?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Эту фамилию носил мой отец.

КОРОЛЬ А он ничего такого не изобрел?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Нет, он был известен только по линии суда, механикой не увлекался.

КОРОЛЬ Это не страшно. Вообще я давно знаю тебя, ты не способен на такое. И на лжи по-крупному не попадался еще. Оставайся Дроссельмейером.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Спасибо, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Ты прямо как мой поданный. Столько в тебе почтительности, дружочек. Не скрою, мне приятно.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Рад служить, Ваше Величество.

КОРОЛЬ А ведь при этом у тебя есть и свой король. Любишь своего короля?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Да как же не любить?

КОРОЛЬ А ну, как он мышей не переносит?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Что вы, что вы, он очень лоялен ко всем, а к мышам особенно.

КОРОЛЬ Почему «к мышам особенно»?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Он лучше себя чувствует, когда все вокруг в этаких серых тонах.

КОРОЛЬ Хорошо. Надежный монарх. Ну, а вдруг у него аллергия на мышей?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР У него аллергия только на орехи.

КОРОЛЬ На орехи?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Да, притом, какой-то один сорт, не помню названия, что-то чудное… не вспомню…

КОРОЛЬ Кракатук?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Похоже, но с уверенностью сказать не могу, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Хорошо, когда бы так… Ну, да, впрочем, это не имеет значения. Любит мышей и хорошо. Да и куда ему деваться. Нынче это в моде, мышей любить.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Истинная правда, ваше Величество. Времена нынче мышиные… Ваше Величество! Не могли бы вы отпустить меня?

КОРОЛЬ Ах, да, ты же опаздываешь. Ступай. Я не обижусь. Я все понимаю. И потом, мне и самому очень хочется посмотреть на твой подарок в двенадцать.

Дроссельмейер складывает подарок в чемоданчик. Надевает свой парик и, виновато улыбаясь, пятится к лестнице, ведущей к детской Штальбаумов.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР До свидания, Ваше Величество.

КОРОЛЬ До свидания, Дроссельмейер.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР С наступающим вас Рождеством, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Ты, наверное, спутал меня с кем-то?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Ах, простите, Ваше Величество, теперь все так перемешалось, люди, мыши, порой не отличить.

КОРОЛЬ Не лучший комплемент для мышей, Дроссельмейер.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Простите, простите меня. Не ведаю, что говорю. Стар стал. Опаздываю. Очень боюсь опоздать. Я никогда в жизни не опаздывал.

КОРОЛЬ Ступай, ступай. Хотя, погоди-ка, задам тебе еще один, последний вопрос. Может быть, у тебя детей нет, потому что ты урод? Быть может, тебя просто не любили женщины, Дроссельмейер?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР У меня были женщины, Ваше Величество, не смотря на то, что я нехорош собой. Так бывает.

КОРОЛЬ Да, люди – странные создания, действительно любят уродов. Сколько раз доводилось сталкиваться…

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР О, да, тому есть множество примеров, Ваше Величество…

КОРОЛЬ Ладно, ступай, я подумаю над этим. Это интересно.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Доброй ночи!

КОРОЛЬ Да уж, сегодня будет славная ночь. Столько всего наготовлено. Вроде бы Рождество мне не к чему, а все равно люблю этот праздник.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР С вашего позволения я возьму свечу?

КОРОЛЬ Конечно, ты же знаешь, мне все равно.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Завидую вашим глазам.

КОРОЛЬ (Смеется.) Блестящая шутка, Дроссельмейер. Ты – молодец!

Дроссельмейер со свечей спускается по лестнице.

Мастерская погружается во мрак.

Картина вторая

При свете свечи лицо спускающегося по лестнице мастера Дроссельмейера кажется зловещим. Но это не так. Мастер улыбается, предвкушая удивление и восхищение, которые непременно вызовет его подарок у Штальбаумов. Так что внешность часто бывает обманчива. А иногда первое впечатление оказывается верным. Всякий раз по-разному.

Вот уже Дроссельмейер в детской. Комната была совсем темной, пока мастер механики со свечей не вошел в нее. Теперь мы видим, что детская, как, наверное, и все в этом доме, несколько мрачновата. Но все же здесь стоит огромный шкаф с игрушками, кроватка с пестрым одеялом, резные, глубокие кресла и кто-то живой в этих самых креслах… Боже, да это же дети, Фриц и Мари! Почему они сидят в темноте?.. Это неожиданно. Так что Дроссельмейеру приходится вздрогнуть еще раз, совсем как тогда, при появлении Мышиного Короля. Но на этот раз он ничего не роняет, так как очень крепко держит свой чемоданчик.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Что же вы сидите в темноте, крестники?

ФРИЦ Здравствуй, крестный.

МАРИ Здравствуй, крестный.

Ну вот, теперь, когда крестный со свечей находится вблизи детей, мы можем рассмотреть их. Это – самые обыкновенные нарядно одетые к празднику дети. Дети как дети, ничего в них особенного и нет. Вот только у Фрица очень красивый офицерский костюмчик. Такого костюмчика, должно быть, и нет больше ни у одного мальчика. А потому сам Фриц должен казаться старше и строже своих сверстников. И Мари, рядом с ним, выглядит настоящей барышней, хрупкой и нежной. Она очень бледна, но барышни и должны быть бледными. Не зря же они то и дело пудрятся.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Отчего вы не зажигаете свет?

ФРИЦ Разве ты не знаешь, крестный, что в Сочельник в комнату не вносят лампы?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Да, но, наверное, вам страшно? Для вас могли бы сделать исключение.

ФРИЦ Мне нисколечко не страшно.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР А Мари?

ФРИЦ Мари тоже не страшно. Она находится под моей защитой.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР И твоим куклам, Мари, не страшно?

ФРИЦ Куклы Мари находятся под защитой моих солдат. Ты же знаешь, крестный, что за солдаты в моей армии!

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР О, да, каков генерал, таковы и солдаты. И все же я никогда не поверю, чтобы такой нежной барышне, как Мари было бы совсем-совсем не страшно в такой темной комнате, даже в Сочельник. Я уже не говорю о мадмуазель Трудхен. Та уж наверняка дрожит за стеклом шкафа… Что скажешь, Мари?

МАРИ Я думаю, что мадмуазель Трудхен должно быть немножечко не по себе.

ФРИЦ Ничуть не бывало! Капрал не даст ей грустить. У него всегда найдется несколько развеселых историй в час испытаний.

МАРИ Он такой грубый, твой капрал.

ФРИЦ Грубоват, но он – настоящий солдат, и ему можно многое простить за это.

МАРИ От него всегда противно пахнет луком.

ФРИЦ Лук полезен для здоровья, а солдат должен быть здоров.

МАРИ А что у тебя в чемоданчике, крестный?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Сюрприз. Но всему свое время. А взрослые в зале? Готовятся к Рождеству?

ФРИЦ Да, уж давненько.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Ну, что же, и я поспешу. А свечу оставлю для Трудхен.

МАРИ Спасибо, крестный, а то она у меня такая трусиха! Боюсь, что, несмотря на присутствие капрала, ей все равно страшновато.

Улыбаясь, Дроссельмейер исчезает за тяжелыми дверями, соединяющими детскую и зал.

ФРИЦ И вовсе не для мадмуазель Трудхен, а для себя ты оставила свечу, сестрица.

МАРИ Признаться, это – так. Я просто не хотела тебе говорить, но я боюсь темноты.

ФРИЦ Нужно учиться пересиливать страх. Ты ленишься это делать, от этого все твои неприятности.

МАРИ Какие неприятности?

ФРИЦ Все эти обмороки, ночные кошмары. Папа считает тебя больной девочкой, но это не так. Ты просто ленишься тренировать себя.

МАРИ Но я же не солдат, я – девочка.

ФРИЦ Девочка тоже должна тренироваться. Когда ты будешь взрослой, тебе придется много трудиться и терпеть.

МАРИ Мне совсем не хочется много трудиться и терпеть… А почему ты решил, что мне придется много трудиться и терпеть?

ФРИЦ Я надеюсь, что твоим мужем будет военный?

МАРИ Если честно, я не очень люблю военных, хотя у них такие красивые мундиры.

ФРИЦ И слушать не желаю! С таким братом, как я, твоим мужем непременно будет военный. Это предрешено… Так вот. Военному захочется много детей, чтобы оттаивать сердцем, когда он вернется с поля брани. А знаешь ли ты, сколь терпеливой должна быть женщина, у которой много детей? Да еще муж, который знает, что такое жестокость не понаслышке?!

МАРИ Я мечтаю совсем о другом.

ФРИЦ Мечтать можно о чем угодно. Но это вовсе не означает, что все будет так, как ты себе придумала.

МАРИ Нет, братец, я знаю, все будет именно так, как я придумала.

ФРИЦ Все-таки какая ты еще глупенькая, Мари. Вот подрастешь, поймешь, что я был прав.

МАРИ Я младше тебя всего на год.

ФРИЦ В нашем возрасте это очень много.

МАРИ Откуда ты знаешь?

ФРИЦ Так говорят взрослые. Так что ты еще не съела свой орех Кракатук.

МАРИ А что это за орех?

ФРИЦ Не знаю, но какой-то очень важный орех, когда его съешь, многое поймешь.

МАРИ Как же я его съем, если я даже не знаю, как он выглядит?

ФРИЦ Придет время, узнаешь.

МАРИ А ты что же, уже съел?

ФРИЦ Я тоже еще не съел, но мне осталось ждать меньше, чем тебе, уж можешь поверить мне на слово.

МАРИ Я не возражаю. Пожалуйста. Я никуда не тороплюсь… Наверное, он совсем и не вкусный… А все же интересно, что смастерил нам на этот раз крестный?

ФРИЦ В этом году это непременно будет крепость, а в ней будут маршировать и обучаться ружейным приемам солдаты, а потом появятся другие солдаты и пойдут на приступ, но те, что в крепости отважно выпалят в них из пушек, так, что поднимется шум и грохот. Будет весело, дорогая сестрица, вот увидишь.

МАРИ Нет, нет, крестный рассказывал мне о прекрасном саде. Там большое озеро, по нему плавают чудо какие красивые лебеди с золотыми ленточками на шее и распевают красивые песни. Потом из сада выйдет девочка, подойдет к озеру, приманит лебедей и будет кормить их сладким марципаном.

ФРИЦ Лебеди не едят марципана, а целый сад крестному и не сделать.

МАРИ Тогда это будет необыкновенно белое поле, поле, на которое огромными хлопьями падает тихий-тихий снег, а вдалеке виднеется замок прекрасного принца. Принц берет девочку за руку, и они идут к замку. Идут и не оставляют следов.

ФРИЦ Почему это они не оставляют следов?

МАРИ Так им легко и хорошо.

ФРИЦ Какой толк нам от игрушек крестного? У нас их тут же отбирают. Нет, мне куда больше нравятся папины и мамины подарки – они остаются у нас, мы сами ими распоряжаемся.

МАРИ Я думаю, что крестный дарит подарки не столько нам, сколько нашим родителям. Он жалеет их, потому что в их жизни совсем не осталось детства. Вот он и придумывает для них сложные взрослые игрушки.

ФРИЦ Однако я не разу не видел, чтобы когда-нибудь родители доставали их из чулана и играли с ними. Им уже ни к чему игрушки.

МАРИ Быть может, они делают это поздно ночью, когда мы уже спим?

ФРИЦ Сомневаюсь. Представить себе не могу наших скучных родителей, играющих в игрушки.

МАРИ Они не скучные, они – взрослые, а потому несчастные.

ФРИЦ Нет, нет, именно скучные. Думаю, что случаются взрослые и повеселее, а потому и жизнь у них поинтереснее.

МАРИ Ты конечно же говоришь о военных?

ФРИЦ Точно.

МАРИ Ой!

ФРИЦ Что случилось?

МАРИ Смотри! По стене скользнул светлый луч.

Пауза.

ФРИЦ Куда смотреть?

МАРИ Уже все.

ФРИЦ Что произошло?

МАРИ По стене скользнул луч. Как ты его не увидел?

ФРИЦ Я, наверное, посмотрел в другую сторону.

МАРИ Это пролетел ангел.

ФРИЦ Глупости. Выдумки. Выброси сейчас же это из головы, не то у тебя снова разыграется приступ.

МАРИ Я видела! Честное слово, я видела ангела!

Звучит музыка. Это звенят маленькие колокольчики.

МАРИ И музыку ты не слышишь?

ФРИЦ Колокольчики слышу.

Тяжелые двери в зал открываются. Мы видим большую елку, украшенную сотнями маленьких свечек, которые как звездочки сверкают на темных ветках, озаряя все вокруг. И чего только нет на Рождественском столе?! Здесь и нарядные куклы, и хорошенькая игрушечная посуда, и целый эскадрон гусар, одетых в великолепные красные мундиры, шитые золотом, и самое прекрасное в мире платье, конечно же, сшитое для Мари.

Пока Фриц обходит строй своих новых солдат, Мари рассматривает кукол и платье. Такое оживление бывает только в Рождество. Щебечут беззаботные куклы, басами представляются своему новому командиру гусары. Смеются и довольные родители. Одним словом, настоящий праздник.

Мари видит у самой елки замечательного человечка. И как это она не рассмотрела его раньше? Человечек ведет себя тихо и скромно, словно ожидая, когда очередь дойдет и до него. Правда, он не очень складный – чересчур длинное и плотное туловище на коротеньких и тонких ножках, да и голова, тоже, как будто великовата. Зато, каким добродушием светится его лицо. Зеленоватые на выкате глаза смотрят приветливо и доброжелательно. Человечку очень идет тщательно завитая борода из белых бумажных ниток, окаймляющая подбородок, праздничное украшение – ведь так заметнее выступает ласковая улыбка на его алых губах.

Ах! – восклицает Мари. И получается у нее это так выразительно, что все присутствующие сразу же обращают на нее внимание и замолкают.

МАРИ Ах! Ах, милый папочка, для кого этот хорошенький человечек, что стоит под самой елкой?

ОТЕЦ Он, милая девочка, будет усердно трудиться для всех вас. Его дело – аккуратно разгрызать твердые орехи, и куплен он для вас с Фрицем.

Не стану утруждать себя и вас описанием родителей Мари и Фрица оттого, что ничего примечательного в них нет. Одно могу сказать, Фриц наверняка прав. Эти люди не достают по ночам игрушки, сделанные мастером Дроссельмейером. Впрочем, это не значит, что они не могут быть милыми и хорошими людьми, любящими своих детей.

Отец бережно берет за голову Щелкунчика, теперь вы уже догадались, что человечек под елкой – Щелкунчик, ведущий свой род от Щелкунчиков и продолжающий профессию предков, и когда человечек широко-широко разевает рот, всовывает ему туда орех. Щелк! Человечек разгрызает орех и у Мари на ладони оказывается вкусное ядрышко. Мари восхищенно смеется.

МАРИ Какая прелесть! Кто сделал такого Щелкунчика? Наверное, это наш крестный?

ОТЕЦ Не знаю. Он уже так давно в нашем доме. Он уже был в нашем доме, когда вы появились на Свет. Не вы ли, дорогой Дроссельмейер, принесли его к нам в дом?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Нет, нет.

ОТЕЦ Нет, конечно, это – слишком простой механизм для такого мастера.

МАРИ Но он так хорош!

МАТЬ Мари, ты снова фантазируешь. Неужели ты не видишь, что он вовсе не хорош собой. В нем даже есть что-то неприятное. Он слишком похож на человека.

МАРИ Нет, нет, милая мама, он прекрасен!

Подходит Фриц.

ФРИЦ Дайте-ка мне полюбоваться на этого красавчика.

МАРИ Только взгляни, Фриц, не правда ли, прелесть?

ФРИЦ Да уж, ничего не скажешь! (Звонко смеется.) Хочу посмотреть его в работе.

Фриц набирает горсть орехов, и все сразу засовывает в рот Щелкунчику.

МАРИ Что ты делаешь, Фриц? Не нужно!

ФРИЦ Хочу посмотреть его в работе.

МАРИ Папочка, останови его!

ОТЕЦ Не волнуйся, Мари, я думаю наш Щелкунчик справится.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Осмелюсь заметить…

Поздно. Раздается треск «крак-крак!» – и нижняя челюсть Щелкунчика некрасиво повисает.

МАРИ (Со слезами на глазах.) Зачем, зачем вы это сделали?

ОТЕЦ Ничего страшного, Мари, успокойся.

ФРИЦ Что за дурак! Берется орехи щелкать, а у самого зубы никуда не годятся. Верно, он и дела своего не знает. Отдай его мне, Мари. Не беда, если он и остальные зубы обломает, да и всю челюсть в придачу. Нечего с ним, бездельником, церемониться.

МАРИ Нет, нет, не отдам я тебе моего милого Щелкунчика. Посмотри, как он жалобно глядит на меня и показывает свой больной ротик!.. Ты – злюка, ты бьешь своих лошадей и даже позволяешь солдатам убивать друг друга!

ФРИЦ Так полагается. Тебе этого не понять. А Щелкунчик не только твой, но и мой тоже.

МАТЬ Все же надо было остановиться, Фриц. Ты же знаешь, как чувствительна твоя сестра.

ОТЕЦ Все в порядке. Ничего страшного не произошло. Нечего плакать над каждой сломанной вещью. И потом, хорошие вещи не ломаются. Не так ли, дорогой Дроссельмейер?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Осмелюсь заметить…

ОТЕЦ Ну, довольно. Раз тебе, милая Мари, Щелкунчик пришелся по вкусу, так ты уж сама и заботься о нем, и береги его, хотя, как я уже сказал, и Фриц может пользоваться его услугами… На этом – всё… Давайте же, наконец, посмотрим, какой сюрприз нам приготовил досточтимый советник Дроссельмейер. Его сюрпризы всегда так неожиданны.

Звучат аплодисменты. Покрасневший от смущения Дроссельмейер подходит к своему чемоданчику, который находится здесь же, на Рождественском столе, открывает его, что-то поворачивает внутри и, о, чудо! Под звуки механической музыки все, кто находится в зале, превращаются в кукол. Да, да, именно в механических кукол, которые, расположившись в одной, известной только ему, Дроссельмейеру, последовательности, принимаются совершать механические движения. Гусары поднимают и опускают свои сабли. Барышни поворачиваются то в одну, то в другую сторону. Отец грозит пальцем. Мама разводит и сводит руки. То и дело кланяется Фриц. В этом странном спектакле не участвует только Щелкунчик, Мари и, конечно же, сам мастер.

МАРИ Что это, крестный?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Это мой сюрприз.

МАРИ Останови их! Слышишь, останови! Что ты наделал, гадкий крестный?!

Мари без чувств падает на пол.

Щелкунчик подходит к ней, нежно берет на руки, относит в детскую и бережно кладет на кровать.

Дроссельмейер улыбается и закрывает двери, ведущие в зал, оставляя их вдвоем.

Никто не обратил внимания на Мышиного Короля, что давно уже, посмеиваясь, наблюдает за происходящим из плохо освещенного угла детской.

Картина третья

В детской, освещенной только одной свечей, той самой, что оставил для крестников Дроссельмейер, Мари и Щелкунчик. Еще в детской игрушки в шкафу, но стоит ли о них говорить, коль скоро они за стеклом и неподвижны.

Мари приходит в себя. Праздничного шума из-за дверей в зал уже не слышно. Наверное, торжество давно закончилось и все – в своих спальнях.

Мы не знаем, как много времени провела Мари без чувств. Первый, кого она видит – это Щелкунчик, который преданно сидит подле ее кровати.

МАРИ Ах, Щелкунчик, миленький пожалуйста не сердись, что Фриц сделал тебе больно. Он ведь не нарочно. Просто он огрубел от суровой солдатской жизни, а так он очень хороший мальчик, уж поверь мне. Я буду беречь тебя и заботливо выхаживать, пока ты совсем не поправишься и не повеселеешь. Вставить же тебе крепкие зубки и вправить челюсть – дело крестного Дроссельмейера. Он на такие штуки мастер.

При упоминании имени Дроссельмейера Щелкунчик корчит злую мину, и в глазах у него появляются колючие зеленые огоньки.

Мари уж совсем было, собралась напугаться, но поняла, что черты Щелкунчика искажает свет мигнувшей от сквозняка свечи. Проходит какая-то секунда и вот перед ней вновь печально улыбающееся лицо доброго человечка.

МАРИ Ах, какая я глупая, ну чего я напугалась? И даже подумала, будто деревянная кукла может корчить гримасы. Все-таки я очень люблю Щелкунчика, ведь он такой потешный и такой добрый. Вот и надо за ним ухаживать, как следует. Вот что, милый Щелкунчик, это не дело, что ты сидишь здесь на каменном холодном полу. Пойдем, я покажу тебе твою кровать.

Мари подводит Щелкунчика к шкафу с игрушками. Оттого, что шкаф огромен, для Щелкунчика находится место на одной полке с мадмуазель Трудхен.

МАРИ Я думаю, мадмуазель Трудхен, вы не будете возражать, если с вами в комнате поселится этот великолепный кавалер. Конечно, нет, я знаю, мадмуазель, какая вы кокетка. Вы умудряетесь даже заигрывать с противным капралом. А уж от такого соседства вы просто будете в восторге.

Щелкунчик укладывается на кроватку с накрахмаленными простынями и воздушными подушками.

МАРИ Удобно ли тебе, милый Щелкунчик? Верно, отродясь у тебя не было такой кроватки?.. Спокойной ночи.

Щелкунчик грустно улыбается.

Мари закрывает двери шкафа и отправляется к своей кровати.

Она не сразу укладывается спать. Она усаживается на краешке и долго всматривается в темноту, пытаясь различить дорогие ее сердцу черты новой куклы. Быть может, Мари задремала на минутку, но она не сразу обратила внимание на странный неприятный скрип, который вдруг стали издавать часы. Мы видим, как циферблат в мастерской Дроссельмейера будто бы задышал. Из его отверстия одна за другой, и очень быстро, стали выскальзывать тени. Вот они уже покрывают пол в детской. Кажется, что пол шевелится. Мари забирается с ногами на кровать. Легко представить себе, как страшно бедной девочке, если нам, знающим, что это всего лишь представление, и то не по себе. Из шкафа раздается незнакомый неприятный голос.

ГОЛОС Тик-и-так, тик-и-так! Не хрипите громко так! Слышит вас Король Мышиный. Трики-трак, бум-бум. Ну, часы, напев старинный! Трики-трак, бум-бум! Ну, пробей, пробей звонок: королю приходит срок!

Скрип часов прекращается, и они бьют двенадцать раз.

Под напором невидимой тяжести двери в зал приоткрываются и тени устремляются туда, сливаясь с кромешной темнотой. Из шкафа слышится перезвон колокольчиков, а сам шкаф начинает тревожно светиться. На шкафу Мари видит сидящего на корточках, свесив полы своего желтого сюртука, крестного Дроссельмейера. Мастер дрожит от страха.

МАРИ Послушай, крестный, зачем ты туда забрался? Слезай вниз и не пугай меня, гадкий крестный.

Дроссельмейер не обращает внимания на Мари. Он сейчас больше похож на куклу. Мари подбегает к шкафу и колотит по нему, пытаясь согнать своего крестного. Тщетно. Звон разбитого стекла. Мари склоняется губами к руке. Она поранилась. Дроссельмейер по-прежнему неподвижен. Из шкафа лицом и ладонями к стеклу прижимается Щелкунчик. Ему жаль Мари. На его глазах слезы. Всем своим видом он просит выпустить его.

Мари не видит Щелкунчика. Она занята пораненной рукой.

Доводилось ли вам когда-нибудь слышать мышь? Если да, то вы представляете себе эти особые звуки с шуршанием, попискиванием и цокотом острых лапок. Можно, если не иметь врожденного страха, вытерпеть эти звуки. Кому-то они покажутся даже забавными. Но если представить себе тысячу мышей, находящихся в помещении одновременно, уверяю вас, от интереса не останется и следа. Интерес уступит место отвращению, а может статься и ужасу. Именно звуки мышиной своры проникают в детскую, когда двери из темного, со множеством снующих огоньков глаз, зала широко открываются и перед взором Мари оказывается сам Мышиный Король. У него глубокая тарелка с заливным, которое он поедает лапами, размазывая по лицу и роняя на грудь.

Щелкунчик мечется в шкафу, пытаясь открыть его, делает знаки Мари, предупреждая об опасности, но она видит только необычного гостя.

КОРОЛЬ Здравствуй, девочка Мари, бедная больная девочка Мари.

МАРИ Кто вы?

КОРОЛЬ Я – король.

МАРИ Неправда, я видела короля, вы – не король.

Король поворачивается спиной, показывая Мари семь мышиных голов с коронами.

КОРОЛЬ Теперь убедилась?

МАРИ Вы не король, я видела короля. Такой плащ может одеть кто угодно.

КОРОЛЬ Ни у кого нет такого плаща. Этот плащ сшит из мышиных шкурок. Чтобы сшить такой плащ, нужно умертвить сто мышей, сто лучших представителей мышиного рода, самых умных и самых непокорных. Видишь, плащ как будто светится. А это не под силу никому, кроме Мышиного Короля.

МАРИ Ах, так вы – Мышиный Король?

КОРОЛЬ Вот именно Мышиный.

МАРИ А что вы здесь делаете?

КОРОЛЬ Ем заливное. Прекрасное заливное! Напрасно ты не попробовала ни кусочка. Ты, как все дети, любишь сладости. А знаешь ли ты, что есть много сладостей детям вредно?

МАРИ Мне многое вредно.

КОРОЛЬ Верно, потому что ты – больная девочка.

МАРИ И вовсе я не больная.

КОРОЛЬ Еще какая больная. Но я могу вылечить тебя, если ты будешь покорной, будешь слушаться меня.

МАРИ Почему это я должна вас слушаться? У меня есть папа и мама, которых я слушаюсь.

КОРОЛЬ Твои папа и мама ничего не могут, а я все могу. Хочешь кусочек заливного?

МАРИ Фу, какая гадость!

КОРОЛЬ Напрасно, дружочек, напрасно…

Пауза.

МАРИ Вы мне снитесь?

КОРОЛЬ Снюсь, конечно снюсь… А, может быть, и не снюсь. Я пока еще не решил, сон это или явь.

МАРИ Сон, я знаю. Видишь, на шкафу крестный?.. С чего бы он туда забрался, если бы это была явь?

КОРОЛЬ А, Дроссельмейер. Я его ищу, с ног сбился, а он вон где от меня спрятался… Слазь, мастер Дроссельмейер. Мне понравился твой сюрприз сегодня. Так что я не причиню тебе вреда… Иди, я угощу тебя заливным.

Дроссельмейер не шевелится.

КОРОЛЬ Не хочет… Чрезвычайно труслив.

Пауза.

МАРИ А там, в зале, что мелькает и шуршит?

КОРОЛЬ Это – мои подданные.

Пауза.

МАРИ А что они там делают?

КОРОЛЬ У них праздничный ужин. Так вкусно все на столе и на елке. Грех не полакомиться. Вот только боюсь, не хватит.

МАРИ Разве прислуга не убирает?

КОРОЛЬ Прислуга разбежалась в ужасе. Люди почему-то панически боятся мышей. Вот ты – молодец, не боишься. Спокойно, достойно ведешь беседу с самим Мышиным Королем.

Пауза.

МАРИ Я же знаю, что это только сон.

КОРОЛЬ Да, снеди определенно не хватит.

МАРИ И что тогда?

КОРОЛЬ (Смеется.) Тогда придется съесть елку.

МАРИ Вы не смеете касаться Рождественской елки!

КОРОЛЬ Отчего же, если голодно?

МАРИ Этого нельзя. Бог накажет вас!

КОРОЛЬ Мы не верим в Бога. А раз уж мы не верим в Бога, стало быть, его и нет.

МАРИ Какой вы нехороший. Меня утешает только то, что вы мне снитесь.

КОРОЛЬ Ты не уверена в этом, не так ли?

МАРИ Скажите правду.

КОРОЛЬ Я еще не решил.

МАРИ Прикажите им, если вы король, не касаться ни при каких обстоятельствах Рождественской елки. Пусть они, так и быть, съедят все мои сладости, но елку пусть не трогают.

КОРОЛЬ Сладости, дружочек, они и так съедят, а вот, что касается елки, мы можем поторговаться.

МАРИ Как это?

КОРОЛЬ Я оказываю тебе услугу в обмен на услугу с твоей стороны.

МАРИ Что же вы хотите от меня?

КОРОЛЬ Отдай мне сломанную куклу.

МАРИ Сломанную куклу?

КОРОЛЬ Ну да, этого уродца, которого ты притащила в свою комнату во время праздника.

МАРИ Щелкунчика?

КОРОЛЬ Да, да, Щелкунчика.

МАРИ Зачем он вам?

КОРОЛЬ Мы его съедим вместо елки. От него вкусно пахнет орехами.

МАРИ Какой ужас! Какие гадости вы мне говорите!

КОРОЛЬ Что же это ты все ужасаешься, девочка Мари? Это – не ужас, это- жизнь. Пора взрослеть.

МАРИ Это не жизнь, это ваши мерзкие выдумки.

КОРОЛЬ Никакие не выдумки.

МАРИ Теперь я понимаю, почему люди ненавидят мышей.

КОРОЛЬ Только потому что не едят их. А если бы ели, как телят, овечек или поросят, очень любили бы. И ухаживали бы, и разными ласковыми именами называли бы. А потом убивали бы и ели. Вот как я ем заливное. (Отправляет очередной кусок заливного в рот.)

МАРИ Меня сейчас стошнит.

КОРОЛЬ Отдай Щелкунчика, и я уйду.

МАРИ Ни за что.

КОРОЛЬ Отдай. Где ты его спрятала?

МАРИ Я сейчас позову брата. Он поднимет свою армию и тогда вам не поздоровится.

КОРОЛЬ (Смеется.) Этого мальчишку Фрица? Да он при виде одной мышки укрывается с головой одеялом. А когда он увидит всех нас, что с ним будет?

МАРИ Тогда я позову капрала, он никого не боится.

КОРОЛЬ Капрала можно позвать. Не утруждай себя, девочка Мари, я сам позову его. Эй, капрал, иди сюда!

Из темноты появляется капрал. Он ест огромную луковицу.

КАПРАЛ По вашему приказанию… (Видит Мари и осекается.)

КОРОЛЬ Ну, что же ты замолчал?

КАПРАЛ (Потухшим голосом.) Прибыл по вашему приказанию, Ваше Величество.

КОРОЛЬ Сестра генерала Штальбаума хотела видеть тебя.

МАРИ Нет, нет, я не хочу его видеть.

КОРОЛЬ Ступай.

Капрал вновь исчезает в темноте.

МАРИ Предатель.

КОРОЛЬ Нисколько. Умный солдат. Воюет за тех, кто кормит… Что он видит от твоего брата кроме побоев?.. Ничего. А мы кормим его луком. В жизни не видел человека, который бы так любил лук… Хочешь заливного?

МАРИ Меня тошнит.

КОРОЛЬ А ты поешь, и все пройдет.

МАРИ Прекратите! Прекратите и убирайтесь!

КОРОЛЬ Я пришел за Щелкунчиком.

МАРИ Вы не получите Щелкунчика!

КОРОЛЬ Ну что же, пеняй на себя, девочка Мари.

Мышиный Король исчезает в дверном проеме.

МАРИ Щелкунчик, милый Щелкунчик!

Мари бросается к шкафу. Открывает его. Хочет обнять Щелкунчика, но тот ловко спрыгивает со своей полки и устремляется вслед за Мышиным Королем. В руках его блестит маленькая сабля.

Картина четвертая

Детская приходит в движение. Куклы спускаются с полок. Из зала доносится шум битвы. Появляются и вновь исчезают в дверях гусары, подаренные Францу на Рождество. Никто не обращает внимания на Мари. Все шумят, перебивают друг друга. Мари трудно разобраться в происходящем, ведь она никогда не присутствовала при настоящей битве. Вот обрывки фраз, которые она слышит:

– Где эти негодяи трубачи? Почему они не трубят?

– Полковник, принцу Щелкунчику известны ваша доблесть и опытность. Все дело в быстрой оценке положения и использовании момента. Он доверяет вам командование всей кавалерией и артиллерией. Исполняйте свой долг.

– Убит барабанщик! Какой ужас!

– Неужели я умру во цвете лет? Неужели умру я, такая красавица?!

– Выведите кто-нибудь отсюда женщин. Им совершенно незачем здесь находиться!

– Какой кошмар! Они поедают пленных! Мгновение, и нет человека. Какой ужас! Они поедают их живьем!

– Куда вы ранены? Это – не опасно. Сейчас я перевяжу. Это – не опасно.

– Принц во главе эскадрона прорвался по правому флангу!

– Несите его сюда. Укладывайте вот здесь. Он весь искусан.

– Воды! Воды!

– Они теснят нас слева. Нам не удержать позиций!

– К ним подошло подкрепление! Господи, да сколько же их?!

– Где капрал? Никто не видел капрала?

– Воды, воды…

– Они теснят нас слева. Нам не удержать позиций.

– Резервы сюда! Панталоне, Паяц, трубачи, где вы?

– Столько крови! Я сейчас упаду в обморок.

– Да уберет кто-нибудь, наконец, женщин отсюда?!

– Где эти негодяи трубачи?! Почему они не трубят?!

– Коня! Коня! Полцарства за коня!..

Неожиданно шум смолкает

Входит Мышиный Король. На вытянутой руке он держит голову Щелкунчика.

Мари снимает с себя туфельку и швыряет ее в короля. Комната погружается в темноту.

Картина пятая

Детская освещена искрящимся солнцем.

У постели Мари хирург Вендельштерн. Он очень высок и неуклюж, этот хирург Вендельштерн. У него усталый вид и трещина на пенсне.

Рядом мама и отец.

Мари открывает глаза.

ВЕНДЕЛЬШТЕРН Наконец-то она пришла в себя.

МАРИ Ах, милая мамочка, скажи, противные мыши убрались наконец и Щелкунчик спасен?

МАТЬ Полно болтать вздор, милая Марихен! На что мышам твой Щелкунчик? А вот ты, нехорошая девочка, до смерти напугала нас. Так всегда бывает, когда дети своевольничают и не слушаются родителей… Ты вчера до поздней ночи заигралась в куклы, потом задремала, и, видно, тебя напугала случайно прошмыгнувшая мышка… Вообще-то мышей у нас не водится… Словом, ты расшибла локтем стекло в шкафу и поранила себе руку. Хорошо еще, что ты не порезала стеклом вену. Господин Вендельштерн, который вынимал у тебя осколки, говорит, что ты на всю жизнь осталась бы калекой и могла бы даже истечь кровью. Слава Богу, я проснулась в полночь, увидела, что тебя все еще нет в спальне, и пошла в гостиную. Ты без сознания лежала на полу вся в крови… Я сама со страху чуть не потеряла сознание. Ты лежала на полу, а вокруг были разбросаны оловянные солдатики Фрица, разные куклы и пряничные человечки. Щелкунчика ты держала в левой руке, из которой сочилась кровь, а неподалеку валялась твоя туфелька.

МАРИ Ах, мамочка, мамочка! Ведь это же были следы великой битвы между куклами и мышами! Оттого я так испугалась, что мыши хотели забрать в плен бедного Щелкунчика, командовавшего кукольным войском. Оказывается, он – самый настоящий принц! Как я раньше не догадалась? Тогда я швырнула туфлей в мышей. А что было дальше, не знаю.

Доктор Вендельштерн подмигивает матери.

МАТЬ Полно, полно, милая моя детка, успокойся! Мыши все убежали, а Щелкунчик стоит за стеклом в шкафу, целый и невредимый.

ОТЕЦ Все хорошо, милая Мари. Теперь ты видишь, что все-все хорошо.

МАРИ Если Щелкунчик невредим, я совсем спокойна.

ОТЕЦ Скажи, милая Мари, а могла бы ты на некоторое время, не насовсем, а только на некоторое время позабыть про Щелкунчика?

МАРИ Значит вы меня обманываете? Он погиб?.. Мне показалось, что Мышиный Король держал в своих лапах его голову!..

ОТЕЦ (Раздраженно.) Да нет же. (Подходит к шкафу, открывает его.)

Мари видит сидящего, как ни в чем не бывало на полке Щелкунчика.

МАРИ Спасибо, папочка, теперь я совсем-совсем спокойна. Боже, какое счастье!

ОТЕЦ Обещай мне, что на некоторое время ты позабудешь про него.

МАРИ Мне трудно обещать тебе это.

ОТЕЦ Во всяком случае обещай, что ты не будешь говорить о нем и обо всей этой истории вслух?

Пауза.

МАРИ Надолго?

ОТЕЦ Видишь ли, милая Мари, старший советник медицины Нойн оказал нам большую честь. Он узнал о нашем несчастье и изъявил желание лично прийти проведывать тебя.

МАРИ Но я его не знаю.

ОТЕЦ Он тоже тебя не знает, но он хорошо знает нас с мамой и потому хочет придти… Мне не хотелось бы, чтобы при этом ты вспоминала эту историю. У него может сложиться неправильное представление о тебе, а значит и о нас. Он может подумать, что у тебя совсем необычные фантазии, болезненные фантазии.

МАРИ Но ведь вы именно так и думаете?

ОТЕЦ Мы именно так думаем, но мы – твои близкие и наше мнение не причинит тебе вреда. А господин Нойн, все же, хоть и знаком нам, посторонний человек… Пойдут разговоры. Нам с мамой не хотелось бы этого.

МАРИ Хорошо, я не буду вспоминать об этой истории при старшем советнике Нойне.

ОТЕЦ Ты хорошая дочь, Мари, я знал, что ты правильно поймешь меня.

В комнату входит Дроссельмейер.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Ну-ка, дайте мне посмотреть на нашу бедную раненую Мари.

ОТЕЦ (Обращаясь к Вендельштерну.) Это – крестный отец Мари, советник суда Дроссельмейер. (Обращаясь к Дроссельмейеру.) Доктор Вендельштерн. (Берет за плечо Вендельштерна.) Не угодно ли, дружище, пройти отведать нашего травяного чая?

ВЕНДЕЛЬШТЕРН Охотно.

ОТЕЦ Не будем им мешать, у них с крестным свои секреты.

Уходят. В комнате остаются только Мари и Дроссельмейер.

МАРИ О, крестный, как ты гадко поступил! Я отлично видела, как ты сидел на шкафу. Я отлично слышала, как ты позвал Мышиного Короля. Почему ты не поспешил на помощь мне, гадкий крестный? Во всем ты один виноват. Из-за тебя я поранила руку и теперь должна лежать больная в постели.

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР (Корчит страшную мину и говорит тем самым неприятным голосом.) Ходит маятник со скрипом. Меньше стука – вот в чем штука. Трики-трак. Всегда и впредь должен маятник скрипеть, песни петь. А когда пробьет звонок, бим-бом, подходит срок. Не пугайся, мой дружок. Бьют часы и в срок и, кстати, на погибель мышьей рати, а потом слетит сова. Раз-и-два, и раз-и-два! Бьют часы, коль срок им выпал. Ходит маятник со скрипом. Меньше стука, вот в чем штука. Тик-и-так, тик-и-трак!

Мари широко открытыми глазами смотрит на крестного, потому что он кажется совсем другим и гораздо более уродливым, чем обычно, а правой рукой он машет взад и вперед, будто паяц, которого дергают за веревочку. В комнате появляется Фриц.

ФРИЦ Ах, крестный Дроссельмейер! Сегодня ты опять такой потешный! Ты кривляешься совсем как мой паяц, которого я давно уже зашвырнул за печку.

МАРИ Что это была за песенка, крестный?

ДРОССЕЛЬМЕЙЕР Неужели вы забыли мою любимую песенку часовщика? Я всегда пою ее больным ребятишкам, таким как Мари. (Наклоняется к самому ее уху.) Не сердись, что я не выцарапал Мышиному Королю все четырнадцать глаз сразу. Этого нельзя было сделать.

В детскую входят мать, отец, хирург Вендельштерн и старший советник медицины Нойн. Только, если присмотреться, это вовсе и не старший советник медицины Нойн, а Мышиный Король без плаща.

Мари зажмуривает глаза. Ей запрещено вспоминать ночную историю.