Читать книгу Лесная армия - Александр Тамоников - Страница 5

Болот на северо-востоке не было, но местность оставалась сложной. Овраги, скопления кустов. Несколько раз пересекали лесные ручьи. У одного из источников сделали привал. Снова читали следы: на этом участке незнакомцы тоже останавливались, пили воду из ручья, споласкивались – сохранились отпечатки обуви и продавлины от коленей. Здесь же оперативники нашли аккумулятор от фонаря, из которого вытек электролит. Значит, шли ночью…

Направление выдерживалось – северо-восток. Дремучая зона вскоре оборвалась, деревья расступились, показалась проселочная дорога. Снова находили окурки от советских папирос, обгорелые спички. Небольшой перелесок, справа остался заброшенный хутор – незнакомая группа его проигнорировала, прошла мимо.

За перелеском деревня – старые, просевшие в землю халупы, покосившиеся ограды. Следы вели вдоль околицы. Все видимое пространство поросло бурьяном. Трава на пригорке стояла по пояс. В деревню диверсанты, похоже, не входили, но прошли совсем рядом.

Самое странное, что в деревне жили люди. Белел платочек – старая женщина ковырялась с тяпкой на чахлой грядке. На завалинке у крайней избы сидел старый дед с белой бородой и равнодушно смотрел на объявившихся в поле офицеров. Как тут выживали люди – уму непостижимо. Брошенные на произвол судьбы, они не были интересны ни немецким оккупационным властям, ни сменившей их Советской власти.

На пригорке паслись костлявые клячи, косили на пришельцев выпуклыми глазами. Эта живность тоже никого не интересовала. Использовать ее в пищу было опасно, в качестве тягловой силы – рискованно, выдержит ли.

– А вот и кавалерия, – подметил Караган. – Можно забыть про нашу машину и продолжить путешествие верхом.

– Ну, не знаю, – засомневался Цветков, – а ты умеешь их заводить?

Загулял волнами бурьян, с пригорка скатился пацаненок лет десяти в длинной до колен рубахе, зыркнул глазенками, просочился через плетень и был таков. Старик на завалинке даже ухом не повел.

– Подрастающее поколение, – заметил Цветков. – Зайдем в деревню, товарищ майор, побеседуем с гражданами?

– Давай, – кивнул Кольцов. – Только быстро.

Они сменили направление, перелезли через плетень, направились к деду на завалинке. Старик прищурился, всматриваясь в незнакомцев.

Он был неприлично стар. Возникала мысль, что он прекрасно помнил Крымскую войну, отмену крепостного права. А вот Первую мировую вряд ли помнил, потому что уже тогда был старый.

– Дедушка, немцы в деревне есть? – пошутил Цветков.

– Ась? – Старик вытянул шею, приложил высохшую ладонь к уху.

– Понятно, – усмехнулся Караган.

Во дворе избы их встретила худощавая женщина средних лет. Она куталась в обмусоленный платок, нервно теребила его края. Женщина волновалась, что-то щебетала на певучем белорусском языке. Понять ее было бы можно, если бы она так не тараторила.

– Болезненная реакция на форму, – предположил Караган, покосившись на Цветкова, – неважно, на какую.

Кольцов изобразил располагающую улыбку и попросил женщину говорить медленнее. Взаимопонимание наладилось через несколько минут. Олеся Александровна – коренная жительница деревни, раньше работала в колхозе, но с лета 41-го года, по понятным причинам… уже не работала. Муж на войне, где именно – неизвестно. Деревня практически пустая – половина населения ушла в полицаи, половина – в партизаны, и тоже никто не вернулся. Из населения – только несколько бабок, про которых давно забыли, никому они не нужны. Тот старик, на завалинке, – родной дед Олеси, голоногий отрок Петруха – соответственно, правнук, а Олесе – племянник, и больше у пацана никого, поскольку круглый сиротинушка…