Читать книгу До той ночи. Рассказы из жизни о знаках свыше - Александр Тришкин - Страница 3

Я не охотник, не рыбак. Ну да, конечно, при случае не упущу возможности посидеть с удочкой у некоего водоёма, но уж ни в какую дискуссию, где, что, как и на что лучше клюёт, я не вступлю, и даже, – в каком магазине какая рыба дешевле, я тоже дискутировать не стану. Захотелось рыбки, зашёл в магазин, купил одно-другое рыбное туловище, и от души поизголявшись над ними с помощью всяких приправ, да подвергнув соответствующей термообработке, слопал. Со знанием дела. Вот приготовить её я смогу. А об охоте даже и не помышляю. Была б возможность, – не пошёл бы.

Перед окончанием Ташкентского ВОКУ (Высшее Общевойсковое Командное Училище) в 1978-ом году, каждый из выпускников должен был написать рапорт, в котором содержалось его пожелание, – где, в каком из округов нашей необъятной Родины он хотел бы служить по окончании училища. У нашего выпуска было прекрасное распределение. Многие, очень многие, поехали служить за границу. Кто не попадал в желаемый округ, – не хватило вакансий, или не соответствовали параметры, – тех отправляли в «непрестижные» места службы, – пески, или Сибирские морозы.

Не писал я никакого рапорта вообще.

Во-первых: – лучше начать службу смолоду в тяжёлых условиях, а к старости, к пенсии устроиться где-то потеплее.

Во-вторых: – я служить шёл не для того, чтобы импортный шифоньер купить. Не люблю напыщенных слов, – а в общем решил я поехать, куда Мать Родина направила.

В-третьих: – не с моими курсантскими «доблестями» проситься в престижные места.

И правильно сделал, что на Дальний Восток сразу поехал.

Итак, место службы после училища, – Амурская область.

В шести километрах от гарнизона, в тайге, затеял наш командир новую стрелковую директрису построить. Поясню: – стрелковая директриса, – место, а точнее, строение, из которого осуществляется управление и руководство стрельбами. Дело нужное и своевременное. Нужна была нам эта штука. Вот мне и поручили это дело. Шестнадцать бойцов, инструмент, палатка. По весне, как только чуть начала оттаивать накрепко смёрзшаяся под Амурскими 30 – 40-градусными морозами земля, начали. Войска мои жили в палатке, а я каждый вечер, часов в 8 – 9 отправлялся домой в гарнизон. Вечером марш-бросок. шесть километров до хаты, ну и, соответственно, столько же утром в 5—30, – на стрельбище. Здорово было. Нравились мне эти пробежки, а сказать правильнее, – нравилась мне эта принужденность, эта невозможность, – избежать двух ежедневных шести километровых марш-бросков. Если-б не такая вот обязательность, то от ежедневной физической подготовки можно было бы уклониться, – и так за день вымотаешься, – не до олимпийских рекордов, а тут, – хочешь, не хочешь, а марш бросок будьте Александр, столь любезны-с, исполнить-с, дважды-с, в день-с.

Бойцы мои крепили на стволы берёз банки, а поутру собирали их, и каждое утро у нас начиналось со свеженького, чистого, ароматного берёзового сока. После марш-броска особенно приятно, с удовольствием, выпить пол литра-литр свежего берёзового сока.

Дожди в Амурской области часты, а по весне и по осени особенно. И дичины в тайге навалом, – козы, зайцы, всякие куропатки, тетерева. Мои сослуживцы-охотники-фанаты, конечно же, не упускали случая поохотиться, а потом похвалиться своими добычами и угостить товарищей свежим мяском, да под водочку, да под грибочки домашнего изготовления.

Ходил я всегда одним маршрутом, – по заброшенному танкодрому, по накатанной колее, служившей когда-то трассой, для обучения вождению танков и БТРов, а ныне, – просто земля, безо всякой растительности. Изъезженная колея. Земля почти всегда влажная, тем более после дождя. Идёшь утром, – следов козьих не счесть, вечером возвращаешься, – истоптано, как на Арбате. Ну и закралась мыслишка, – брать с собой автомат, да и сослуживцы присоветовали: – чего вхолостую шастать, – глядишь, козлятиной угостил бы. И себе, и бойцам на стол, – не помешало-б. В общем, – уговорили. Стал каждое утро таскать с собой АКМ. Выхожу за гарнизон, пересекаю марь (таёжная болотистая равнина), а за ней идёт конкретная тайга, и сразу, – патрон в патронник, в общем, – автомат в полной готовности: – поднимай и жми на курок.

День, другой, третий, – пусто. Даже на глаза ни одной животинки не попалось. А следов, – как будто назло стало ещё больше, – будто нарочно дразнят, да не показываются. Неделю хожу, вторую, – шаром покати. Стали мне опытные охотники советы давать, подсказывать, – что и как. Бесполезно. Нет дичины и всё тут. Что-уж только не делал: – и солонцы-приманки ставил, и с подветренной стороны заходил, и в засаде сидел, даже с ночным прицелом до полуночи по тайге бродил, -пусто. Мои старания продолжались месяца полтора – два.

И вот однажды, как и каждый день, ранним утречком, иду по пройденному много раз маршруту.

Стояла прямо у трассы старая, мёртвая сосна. Ствол у этой сосны сухой и очень высокий, но, – мертва старая сосна, отжила своё, только сучья по стволу, – что-то вроде лестницы. Давно я поглядывал, подумывал взобраться на её вершину, да окинуть взглядом окрест. Вот уж с неё-то, наверняка, увидел бы я хоть одну козочку. Иду я, приближаюсь к этой сосне, и уже всерьёз примеряюсь, прикидываю, – как подняться, на какие сучья лучше опереться, где пристроиться вверху для наблюдения, а сам в процессе таковых рассуждений продолжаю идти. И получается такая картина: – иду вперёд, прохожу мимо сосны, продолжаю идти прямо, а голова поворачивается на оставшуюся уже позади сосну, при этом продолжаю размышлять о своём «героическом» восхождении на эту сосёнку. Когда сосна остаётся уже метрах в десяти сзади, – поворачиваю голову прямо по курсу и вдруг вижу такую картину: – метрах в пятнадцати в густой кустарник уходит зад крупной косули! ОП-ПА! Вот это да! Вскинул автомат, пальнул, но уже наугад, примерно туда, где могла сейчас быть косуля, в ответ услыхал быстро удаляющиеся скачки… м-да-а, охотник хренов… В общем, – получилось всё очень просто: – пока косуля прямо передо мной переходила трассу, я отвернулся, и любовался старой сосной, и отвернулся именно настолько, чтобы она смогла спокойно перейти и скрыться.

Всё! С того дня автомат я больше с собой не брал. Верите-ли, нет-ли, – но будто какой-то тяжкий груз с души слетел, – в один момент, – стало так легко и ясно. Больше об охоте я не помышлял вообще. Где-то на уровне подсознания, я почувствовал, – это был знак свыше: – не бери не своё.