Читать книгу Тайны Востока - Александр Ушаков - Страница 9

В 2003 году исполнилось пятьдесят лет со дня смерти Сталина, но до сих пор не умолкают споры о том, сколько же все-таки людей было репрессировано за годы его правления. А ведь страшный вред, нанесенный репрессиями стране, выражается не только цифрами.

Да, в заключении погибло огромное количество людей, но кто и когда подсчитал, сколько их, прошедших через ад тюрем, пересылок и лагерей, вернулось домой с полностью расстроенной психикой? А ведь у многих из них появились дети, которые вряд ли могли быть полноценными. Если же прибавить ко всему этому атмосферу страха, в которой жили эти люди, страха, который тоже передается на генетическом уровне, то по-настоящему мы начинаем пожинать плоды репрессий только сейчас, когда из десяти призывников восемь признаются больными. И не только физически…

Впрочем, наша страна далеко не единственная, где человек с трубкой проводил свои страшные опыты. После того как идея с мировой революцией потерпела полный крах и ни американские, ни европейские пролетарии и не подумали раздувать революционный пожар, стала меняться и тактика большевистского руководства. Теперь акцент был сделан не на экспорт революции непосредственно из СССР, а на помощь рабочему классу стран, где революционный взрыв был подготовлен внутренними предпосылками.

В 1927 году, принимая первую рабочую делегацию из Америки, Сталин заявил, что по мере того, как и дальше будет обостряться классовая борьба во всем мире, «будут складываться два центра мирового масштаба: центр социалистический, стягивающий к себе страны, тяготеющие к социализму, и центр капиталистический, стягивающий к себе страны, тяготеющие к капитализму. Борьба этих двух лагерей решит судьбу капитализма и социализма во всем мире». И хотя он так и не указал, какой же именно центр будет стягивать социалистические страны, американским пролетариям все было ясно и без слов: СССР!

Первой страной на пути реализации вновь провозглашенного сталинского курса стала Монголия, где в тридцатые годы Монгольская народно-революционная партия развернула нешуточную борьбу за переход своей страны от феодализма к социализму. Конечно, будь руководители той Монголии более грамотными, они вряд ли бы стали радоваться тому, что их страна миновала капиталистическую стадию развития. То есть ту самую стадию, в которую на пороге третьего тысячелетия (!) пытается вступить наша страна, когда для всего мира это пройденный этап.

Но, увы, у тогдашних руководителей Монголии не было ни знаний, ни желания эти знания приобретать. Особенно если учесть то, что у власти в Монголии находился не экономист, а обыкновенный военный.

Хорлогийн Чойбалсан родился в 1895 году в бедной аратской семье. С ранних лет работал в Урге носильщиком, сторожем. Самостоятельно выучившись грамоте, поступил в школу переводчиков, где овладел русским языком. В 1914 молодого человека направили в Иркутск для продолжения образования. Революционные события в России оказали на Чойбалсана большое влияние. В 1919 он вернулся в Монголию и по примеру Сухэ-Батора создал в Урге революционный кружок. Молодые люди быстро нашли общий язык, в 1920 году их кружки объединились, что и положило начало созданию Монгольской народно-революционной партии (МНРП).

Летом 1920 г. Чойбалсан отправился в далекую Москву, где передал письмо лидера монгольских революционеров Ленину, в котором содержалась просьба о помощи монгольскому народу в освобождении Монголии. Получив положительный ответ, Чойбалсан вернулся в Монголию и принял активное участие в создании народно-революционной армии.

После неожиданной и весьма загадочной смерти Сухэ-Батора его верный сторонник стал играть все большую роль в политической жизни страны. За тридцать лет своей политической жизни этот человек занимал множество различных постов, включая самые высшие посты в государстве. Член ЦК МНРП, его президиума и политбюро, главнокомандующий Монгольской народной армией, председатель Президиума Малого хурала МНР, министр иностранных дел, министр животноводства и земледелия и премьер-министр МНР…

Со временем он будет получать не только звания и посты, но множество самых различных наград, в том числе и от своего великого соседа. И только спустя много лет мировая общественность узнает то, о чем так долго молчали историки и политики, что именно этот кровавый маршал был настоящим палачом монгольского народа. Да, в 1988 году пленум монгольской партии осудит его преступления, но, как и всегда в таких случаях, суд состоялся слишком поздно, и никто не сможет вернуть Монголии тех людей, которые нашли свое последнее пристанище в десятках тысяч братских безымянных могил…

И все же надо быть объективным. Сейчас легко рассуждать, кто и чего не понимал в то далекое и очень сложное время. Чойбалсан же, учитывавший историю своей многострадальной родины, которой попеременно владели то японцы, то китайцы, не мог не сотрудничать с Советским Союзом, а значит, в той или иной мере не копировать те процессы, которые проходили в нем. Особенно если учесть, что в 1923 и 1924 годах он учился в Военной академии в Москве. А посему и старался лидер Монголии на славу…

Конечно, объявить о переходе от феодализма сразу к социализму было легко, куда сложнее было это сделать. Если, конечно, это возможно сделать вообще. В стране не было необходимых кадров, квалифицированных рабочих и среднего технического звена, поэтому прыжок из одной общественной формации в другую было решено осуществлять принудительным путем. Так, как это делалось в Советском Союзе – без обсуждения.

Чойбалсан не стал изобретать велосипед и слепо копировал самые худшие методы управления компартии СССР и ее верного НКВД. Как утверждают многие историки и политики, директивы монгольская партия получала из Москвы. Впрочем, иначе, наверное, и быть не могло. Сложно представить, чтобы Сталин, в очередной раз защитив Монголию на Халхин-Голе, предоставил ее развитие самой себе.

Верный себе, он потребовал от своих монгольских ставленников проведения пресловутой коллективизации, и организация первых же колхозов обернулась для аратов насилием и кровью. Желание насильно согнать людей в артели вызывало сопротивление, по всей Монголии вспыхивали восстания, и количество недовольных государственной политикой росло не по дням, а по часам. Однако Чойбалсана мало волновали чаяния простых аратов, и, оправдывая доверие Сталина, он не только сам возглавил карательные органы, но и пустил в ход авиацию, танки и артиллерию.

Ну а чтобы оправдать свою жестокость и хоть как-то успокоить народ, партия во весь голос заговорила о «левацких перегибах», как это было в свое время в СССР со статьей Сталина «Головокружение от успехов». Как и в Советском Союзе, репрессии в первую очередь обрушились на участников монгольской революции и, разумеется, на интеллигенцию и духовенство. А ведь среди лам было много не только хорошо образованных людей, но и прекрасных целителей. И тем не менее десятки тысяч служителей религии были осуждены и расстреляны.

Предвосхищая пресловутую «культурную революцию» Великого кормчего, монгольские власти с особым остервенением обрушились на храмы и монастыри, и за короткий отрезок времени в стране было разрушено около семисот буддийских монастырей и четырех тысяч храмов. Сомнительно, что никому из монгольских руководителей не пришло в голову, что таким варварским образом они собственными руками уничтожают свою культуру, и тем не менее все они рукоплескали кровавому маршалу, когда тот говорил, что именно с помощью этих разрушений и репрессий им «удалось отстоять независимость нашего народа»…

Чойбалсан много говорил и о недобитой японской агентуре, которая вербовала среди населения предателей и изменников. Все это весьма напоминало речи советских руководителей того времени, за каждым углом видевших шпионов и диверсантов, и не случайно многие жертвы Чойбалсана отбывали свои сроки на Колыме и Крайнем Севере.

К концу сороковых годов репрессии пошли на убыль, однако Сталин продолжал вмешиваться в жизнь монгольского народа, и его указания были смешными. Как мог советовать, а вернее, приказывать опытным животноводам увеличить за несколько лет почти в десять раз поголовье скота человек, который не вырастил ни одного ягненка? Тем не менее его «мудрый» совет» был принят к исполнению, и X съезд монгольской партии вполне серьезно поручил центральному комитету «по-сталински реализовать указание великого Сталина о поднятии поголовья скота с 26 миллионов до 200 миллионов». И самым страшным было даже не то, что люди, принимавшие это нелепейшее решение, стали выполнять его, а то, что все они были детьми настоящих скотоводов и о том, как размножаются овцы, знали не понаслышке. Каков был результат? Да тот, какого и надо было ожидать – вместо прироста поголовья скота оно заметно уменьшилось.

Подобная политика проводилась не только в сельском хозяйстве, но и в промышленности, и именно она была повинна в том, что вместо прыжка в социализм Монголия откатывалась все дальше и дальше от нормальной жизни. В то же время в советской печати не было не произнесено ни единого слова о реальном положении дел в Монголии. В советских газетах не было упоминаний ни о репрессиях, ни о расстрелах…

Что же касается самого кровавого маршала в истории Монголии, то его, конечно, осудили, но уже после смерти. Хорошо знавшие его люди говорили, что он уже при жизни подумывал о строительстве собственного мавзолея. Умер же он в возрасте пятидесяти семи лет в Москве, что, в свою очередь, не может не наводить на определенные размышления…