Читать книгу Голос Жизни - Александр Валерьевич Волков - Страница 3

Глава 2. Кто ты?

К моменту моего приезда, к счастью, бедствующий грузовик оставался на месте. Я резко ударила по тормозам, остановившись у прицепа, спрыгнула с квадроцикла и устремилась к кабине. Она со скрипом покачивалась, свисая над тьмой обрыва, и падение оставалось вопросом времени. Задняя ось касалась земли, а значит, если сдать назад, то можно было выехать. Видимо, водитель был без сознания.

Когда я запрыгнула на скользкий крюк, державший прицеп, и обхватила грязную выхлопную трубу вспотевшими от напряжения руками, у меня ягодицы свело. Коротким рывком кабина спустилась еще ниже, застопоренные тормозами колеса прошуршали по каменистой обочине.

Хорошо бы дождаться спасателей, как-то зафиксировать положение машины, но нет. Мне очень хотелось успеть, до того, как грузовик улетел бы, посмотреть в глаза твари, едва не убившей нас с отцом. И я не сильно расстраивалась, думая, что водитель тягача разбился бы насмерть. Это, как минимум, карма. К тому же, до приезда спасателей грузовик уже бы сорвался с края.

Шагнула на порог в правой части кабины, стиснув зубы, схватилась за небольшую ручку, и кабина вдруг накренилась еще на несколько градусов (вместив в себя мое отражение, дрогнуло боковое зеркало заднего вида). Что-то скрипнуло, по кузову прошлась волна вибрации. Я всем телом вжалась в холодный металл, увидев, как снизу ко мне рвалась бездонная черная пропасть. Нет, после такого падения точно было не выжить, это я поняла окончательно.

Оглянулась, убедившись, что задняя ось еще касалась земли, и, переведя дух, холодея всем телом, продолжила путь над всепоглощающей бездной. Господи, как же я тогда возненавидела этот лес, даже не смотря на то, что пару минут назад он мне нравился. Падать с такой головокружительной высоты, да еще и в страшный лесной массив, не самое приятное занятие. С одной стороны могло подхватить ветками, смягчить падение и помочь отделаться всего лишь парой торчащих из тела переломанных костей, а с другой – сухая ветка сухой ветке рознь.

Одна заботливо подхватит, а другая с легкостью вспорет тонкое брюхо, как нож мясника.

Но даже смерть меня не пугала.

Вру. Нагло.

Пугала. До чертей и дрожи в коленях.

Меня пугала смерть. Но желание посмотреть в глаза водителю этой машины, и спросить у него, почему он оказался такой тварью, было сильнее. А еще хотелось посадить его в тюрьму. А еще хотелось разбить ему рожу. В общем, масса желаний в пользу решения: «Скарлет, лезь! Вытаскивай фуру!».

Ну, я и полезла.

Оставалось совсем немного. Совсем чуть-чуть. Я тянулась за следующей ручкой, и, только когда уцепилась за нее, с испуганным визгом сделала очередной шаг вперед. Уф. Как же в груди долбило сердце, чуть не выпрыгивая и не выламывая ребра. До вожделенного окна оставался всего шажок. Всего шажок, и я смогла бы посмотреть ему в его бесстыдные глаза.

Я схватилась за раму окна, сделала очередной шаг, заглянула в кабину и….

Опешила.

Во-первых, меня едва не вырвало: у водителя была перерезана глотка, из раны по одежде, будто водопад по склону высокой горы, виднелись брызги свежей крови. Кровь еще заляпала и открытую спортивную сумку, почти доверху забитую купюрами крупного номинала. Во-вторых, дыхание перехватило, закружилась голова, и даже вдоха сделать не удавалось. Мозги свернулись в трубочку от страха высоты. Вид крови и мертвого тела пусть особо не нервировал меня, но не радовал точно, да еще и грузовик потащило в пропасть.

Скрипел прицеп, с шуршанием колеса тащило по земле, и меня, такую хрупкую, тянуло вместе с этой многотонной железной бомбой в лесной массив. Вот теперь остановок не предвещалось. Скорость падения лишь возрастала. Я с воплем вцепилась в дверь, она внезапно распахнулась, мир рванул у меня перед глазами. Если бы не опущенное стекло, я бы уже летела вниз, видя пролетающую перед глазами жизнь, но мне повезло.

Хотя, как, повезло?

Ноги мои тянуло в пропасть гравитацией.

Обняла оконную раму, впилась в нее, как в последнюю надежду, и лишь отстрочила свою гибель. Если бы меня не разбросало по сухим веткам и сырой земле, я бы оказалась придавленной многотонным куском железа. Даже не знала, что, господи, хуже, но перед смертью, не зря говорят, не надышишься. И я ругала себя за свое поведение отборным матом, молитвенно обещала всем возможным и невозможным богам исправиться, перестать быть такой занозой в заднице, стать святой, только лишь бы они протянули с небес могучие руки и затащили эту хрень назад на дорогу.

– Помогите! Помогите, кто-нибудь! – отчаянно кричала я.

Очередной рывок, с которым моя онемевшая душа ушла глубже в пятки, очередной скрип, очередной крик и боль в голосовых связках.

Я не хотела умирать.

Я боялась умирать.

И столько силы испуг перед смертью дал моим дрожащим рукам, что я, казалось, могла переломать ими даже самые крепкие ребра, если бы обняла кого-то так отчаянно, как я вцепилась в эту чертову раму. Что называлось, мертвой хваткой вцепилась, как в тонкую ниточку, брошенную мне в последний момент перед падением в пропасть гибели.

Еще один рывок, и я крикнула так громко, заплакала так горько, что к горлу подступил ком. Я совсем не сразу заметила, что рывок-то получился не вниз, а вверх. Только спустя несколько секунд, расширив от непонимания заплаканные глаза, я ощутила, что грузовик тянуло вверх!

Тянуло вверх!

И еще раз!

И еще!

Вскоре рывковое движение превратилось в плавный подъем, грузовик будто бы подцепили на трос и потащили на дорогу. Я вцепилась в раму еще крепче, как обезьяна, залезшая на дерево. Онемела, побледнела, и надеялась, что неведомая сила продолжила бы воздействовать на машину и вытаскивать меня.

Вскоре передние колеса грузовика, наконец, коснулись земли, и я поспешила разжать онемевшие руки, чтобы свалиться поскорее на камни, врезавшиеся в коленки острыми углами. М-м-м, камни, божественные камни, божественная земля, я была готова целовать эти камни, есть камни, облизывать камни, боготворить камни, ставить алтари камням, делать камни мировыми религиозными идолами, была готова рожать от камней детей. Да что угодно, лишь бы выразить земле благодарность за то, что я сейчас могла валяться на ней, и ржать, как умалишенная, с тирады тех мыслей о камнях, которую я выдала секунду назад.

Перевернувшись на спину, я тяжело дышала, и глядела, лупая огромными удивленными глазами, в звездное небо. Да уж. Сердцу моему еще долго предстояло изводиться на бешеных ритмах от столь чудных воспоминаний. А лес дышал. Дышал, выдыхал звуками природы и цивилизации: ухала отдаленно музыка, стрекотали в кустах сверчки, мерно рокотал дизельный двигатель, но больше ничего.

«Что. За. Чертова. Хрень. Только. Что. Произошла?» – подумала я, медленно протягивая через сознание каждое слово. По всем законам физики меня должно было расплющить тягачом. Я с недоумением оглядела грузовик, масса которого точно превосходила мои вычислительные способности, потому что мне даже вес его вообразить было трудно. Тонна? Две? Да больше, намного больше. Какой неимоверной дурью надо было обладать, чтобы так быстро его вытащить?

Но я не слышала крики роты солдат, доносившиеся сверху, не слышала визга лебедок и рева моторов. Одно я знала точно – голыми руками такую штуку вытащить было практически невозможно, если не связать друг с другом канатами человек сто, но я что-то никого тут не видела.

И ничего. И никого.

Я встала, осторожно обошла грузовик кругом, внимательно прислушиваясь к каждому шороху, и затем задала самый тупой вопрос, который только можно было задать в подобной ситуации:

– Тут есть кто-нибудь?

Ага, ответили тебе, Скарлет. Всем лесом. Сверчки.

Мне пришлось, так скажем, тяжело.

Потому я захотела каким-то образом компенсировать себе моральный ущерб. Засеменила к кабине, с брезгливым выражением на лице взяла окровавленную сумку за лямку и вытянула ее из-под руки трупа, подумав на него «Поделом тебе, сука». Взялась за язычок молнии, заляпала пальцы кровью, прожужжала замком, закрывая сумку, а потом просто скинула мешок с баблом вниз, в пропасть.

Да. Скинула. Вниз. Мешок. Набитый баблом.

А что?

Я же девочка.

А девочки, в отличие от некоторых глупых мальчиков, способны понять, что подобные вещи лучше было прятать в контексте ситуации, а не в кустах прямо рядом с местом аварии. Сейчас никто не смог бы сказать, из посторонних, по крайней мере, что водитель был при деньгах, а даже если кто-то нашел бы мешок в обрыве, то подумал бы, что так вышло, когда грузовик вылетел за ограду. Ну, открылась дверь, вылетел мешок, упал. С кем не бывало? Но главное во всем этом то, что я могла взять его, оставшись при этом не замеченной. Оставив мешок здесь, я бы неизбежно потеряла деньги, а тащиться с окровавленным куском тряпки по городу затея была так себе. Надо брать кусочками.

Тут уж как повезло бы.

Чем черт не шутил? Кругом сейчас было полно всякой мишуры, искавшей меня и испытывавшей любопытство по отношению к месту аварии. Попасться можно очень просто. В следующий раз пришла бы, да взяла себе пару пачек. Да. За такие аттракционы надо было платить участникам. И, между прочим, моим клятвам о святости это никак не противоречило. Не было ничего плохого в том, чтобы воровать у мудаков. Причем пара пачек – не больше. Все знали о народной мудрости, в которой жадность с фраером ничего хорошего не делала.

Услышав, как мешок грохнулся на землю, я развернулась, и, о боже, так внезапно увидела перед собой Томаса, что чуть не обделалась. Я вскрикнула, вздрогнула, вскинула руки, и, за малым делом, чуть не врезала ему в нос с перепуга, но еле сдержалась, лишь раздраженно топнув ногой и нервно выдохнув.

– Томас! Ты! Придурок мохнатый! Почему нельзя предупредить?!

– Извини, – Томас заботливо взял меня за плечи. С того момента, когда я видела его в баре в Ист-Сити, он почти не изменился. Разве что волосы отпустил чуть. – Ты в порядке?

Так, стоп. Томас. Человек из моих воспоминаний был здесь, причем почти в том же виде, в котором я его помнила. Выходит, у меня были не галлюцинации тогда? Или были? Черт! Я уже сама запуталась!

– Томас? Подожди…. Что ты здесь делаешь? Как ты тут оказался? Ты же разве не…. Не умер?

– Чего? Скар, – он заботливо посмотрел мне в глаза. Мои слова его искреннее обеспокоили. Я понимала, что он не шутил надо мной и не издевался. – Ты точно головой не ударилась? Что тут случилось?

– Да я…. Ты мне не поверишь, – я стряхнула его руки со своих плеч. Даже померещилась в его глазах какая-то тоска из-за этого, но я внимания не обратила. Я отошла поближе к краю обрыва и уперла руки в бока, пытаясь собраться с мыслями. – Тут какая-то хрень…. Ты же….

– Я переехал сюда из Соулса, недавно. Хотел тебя найти, поздороваться. Слышал, что ты пошла на эту лесную тусовку, ну вот и приехал.

– Меня? – удивилась я. – А меня зачем искать?

– Да просто поздороваться, – невинно улыбнулся Томас. – Сказал же.

– Так, ладно, – я потрусила головой, подошла к Томасу, и схватила его за плечи. – Неважно. Ты видел, что вытащило грузовик из пропасти? А? Или кто? Как?

– Я вообще не видел ничего. Проходил мимо, – он указал на черный спортивный мотоцикл, стоявший у обочины. – Тянул мотоцикл к городу. Бензин закончился. А вижу…. Тут ты, стоишь и в обрыв смотришь, будто прыгнуть собираешься, вот я и хотел подкрасться, чтобы схватить тебя и спасти от глупости.

– Я чуть не наделала глупостей в штаны от твоего внезапного появления, – с укором сказала я. – Предупреждать надо.

– Ну, так вышло, – пожал Томас плечами. – Так значит, ты в порядке?

– Ага, – я игнорировала его взволнованный взгляд, и зашагала к квадроциклу Оуэна, быстренько обшарив багажник. Всякая-всячина, эротические журналы с…. Мальчиками? «Че?» Ладно, думать об этом даже не хотела. А, вот! Сигареты, деньги. Вот. Деньги я, пожалуй, приватизирую. Мало ли, куда они пропали после гонок?

Оуэн. Блин.

«Оуэн же меня убьет». И тут само собой нарисовалось решение – Томас. Друзья мы с ним были хорошие, потому я всегда могла понадеяться на его плечо в случае какой-то неординарной ситуации.

– Слушай, а если мне вдруг захотят набить морду, ты за меня впряжешься?

– Конечно, – уверенно кивнул Томас, даже не интересуясь причинами, и проявляя готовность разорвать любого возмутителя моего спокойствия. Вот. Настоящий друг.

– Тогда проводи меня, пожалуйста, до дома. Я тут…. Блин, у буйного чувака позаимствовала транспорт, и его это может обидеть….

– Тебя никто не тронет, – с теплотой улыбнулся Томас и приобнял меня за плечо, судя по взгляду, надеясь на ответные объятия, но для дружеских обнимашек настроения как-то не было. Или не совсем дружеских? Ай, не. Даже если недружеских, я не хотела портить такие славные отношения. После постели мужчины становились, я слышала…. Мужчинами, а не друзьями. Ленивыми, свиноподобными, эгоистичными. Не все, конечно, но если все начиналось с дружеских отношений…. – Давай только копов вызовем.

– Не надо копов! – вскинулась я. Во мне возникла уверенность, что они начали бы перерывать тут все, и стащили бы мешок с деньгами. Очевидно же, что рядом проводился незаконный рейв. – Давай просто свалим отсюда.

– Погоди, – Томас вдруг принюхался, взял меня за руку, и посмотрел на мои окровавленные пальцы. Взгляд его стал серьезный, напряженный, и мне он ой как не понравился. – Откуда кровь? Ты поранилась?

– Да нет, – я отдернула руку, с затаенным дыханием наблюдая, как Томас направился к кабине. Его подозрительное поведение меня напрягло, от былой радости почти следа не осталось. – Стой!

– Какого хрена?! – Томас ошпарил меня непонимающим взглядом, от которого мне сделалось не по себе. В сердце неприятно ёкнуло. – Это что….

– Конечно не я! – возразила я тут же, понимая, что он собирался сказать. Совсем чокнулся! Убийцей меня вообразил. – Ты с ума сошел? Он такой уже был!

– Это не она, малыш Томми, – я услышала грозный баритон у себя за спиной, и между лопаток будто прополз морозный угорь. Медленно обернулась, увидев рядом с нами троих парней, совершенно непонятным образом бесшумно к нам подкравшихся.

Ну и видок же у них был.

Лица хмурые, самодовольные, как у тех, кто мог, например, голыми руками сломать человека пополам, и очень этим гордился. Группу возглавлял очень симпатичный блондин с короткой стильной стрижкой, с колкими, как разбитое бутылочное стекло, синими глазами, напряженно блеснувшими кибернетическим светом на короткий миг, проявив узоры микросхем на радужке. Одет он был в брутальную кожаную куртку коричневого цвета, под которой бугрились развитые мышцы, и вид у него был крайне пугающий, не смотря на наружную миловидность. В мрачных глазах его дремало зло, в злобной ухмылке смертельный яд, в остроте черт и обманчивом выражении дьявольски красивого лица проступала гнетущая безжалостность палача.

Причем палача, очевидно пришедшего по мою душу.

Двое его спутников смотрели на меня очень недобрыми взглядами, как на жертву, да и Томас сразу же встал впереди, прикрыв меня своим телом. Из-за его плеча вылезать совсем не хотелось. Это же…. Это же те самые люди, которых поглощало черное облако. Я отчетливо вспомнила, как убегала от дыма по Ист-Сити, и видела, как он окутывал погибших, возвращая их к жизни.

«Мертвые люди, воскресшие, со светящимися глазами!»

– Испорченный Томми, – язвительно произнес главный. – И что же ты здесь делаешь? Знаешь, лезть в курятник, который заняли другие лисы, как минимум некрасиво.

– Кто тебя назвал лисой, Шон? – сурово ответил Томас, глядя на блондина с острой неприязнью. Между ними явно было что-то не так.Я чувствовала мощнейшее напряжение, пропитавшее атмосферу, и мне стало реально страшно. Я едва сдерживала дрожь в коленях. – Ты драная, и послушная курица. Лисы – вольные животные. Валите отсюда. Я вам ее не отдам.

И тут у Томаса тоже вспыхнул взгляд, прямо как у этих парней, только цвет глаз был не синий, а красный. Дальше я увидела просто невероятное – из пальцев этого самого Шона, блеснув в свете луны, показавшейся в просвете облаков, вылезли острые металлические когти. Короткие, но при этом плотные, способные без особого труда разделать даже металл. Так же блондин оскалил металлические клыки, выросшие из десен, прикрыв обычные зубы, и тихо прорычал, как крупное хищное животное.

У меня сердце рухнуло вниз, а душа провалилась в пятки. Расширенными глазами я смотрела на Шона и не могла пошевелиться от ужаса: кем он, а точнее, чем он, черт побери, был? Чудовищем? Кибер-оборотнем? Росомахой? Роботом-убийцей? Господи, да я даже глазам своим не верила. И Томас…. Томас был такой же?!

– С чего ты решил, что в состоянии приказывать нам, испорченный? Трое восставших против одного….. Не слишком ли круто? Да даже если бы мы дрались один на один, моя прошивка содержит больше символов шифра силы, дружок, и я бы тебя все равно уделал. Так что отдай девчонку по-хорошему. Мы заберем ее, хочешь ты этого, или нет. Нергал знает, что делает, и тебе не стоит ему мешать. Она уничтожит нас всех.

Я?! Им нужна была я?! Да кого я могла уничтожить? С ужасающим непониманием в мыслях я испуганно смотрела на Шона, пребывая в ужасе от того, что он сцепил бы на мне эти жуткие когтистые лапы. Дыхание мое стало прерывистым, нервным, дышать вдруг стало трудно. Эти парни – не школьная мажорка, и даже не Оуэн. Интуиция мне подсказывала, что на их фоне я была полнейшим ничтожеством. И только Томас, или Маркус могли меня защитить….

Как же я захотела, чтобы Маркус оказался рядом. Уверена, он бы не испугался этих мерзавцев!

– Мне все равно, что говорит Нергал. Он промыл вам мозги. Вы под контролем системы.

Нергал? Кто такой Нергал? И что человеку, с таким необычным и пугающим именем, могло от меня понадобиться? Каким образом я могла кого-нибудь уничтожить вообще?

– А что плохого в системе? В ней порядок и процветание.

– Я не отдам вам Скарлет, – проговорил Томас тоном человека, реально готового идти до конца и даже умереть.

– Ну, что же,– Шон явно хотел этого ответа, глаза его хищно блеснули, он оскалил в улыбке клыки, скрючил когтистые пальцы. – Будь по-твоему!

Резко взвизгнувшая полицейская сирена вдруг смела яростные выражения с лиц всех присутствующих, одна я стояла, как не в себе, совершенно не понимая, что творилось вокруг. Может, психиатр был прав? Может, я реально чокнулась? Иначе, что я только что видела? Шон со своими прихвостнями снова стал нормальными – обычные смазливые подростки. Глаза Томаса тоже обрели обычный вид.

Полицейская машина остановилась рядом с нами, качнувшись на стойках амортизаторов. Внизу, в пропасти, я услышала вой сирены и увидела свет проблесковых маячков. Напуганные студенты, наверное, сейчас рванули в разные стороны, как мыши. Кто-то вызвал полицию, и я даже поняла, кто. Сзади (в патрульной машине), вжавшись в угол и обиженно скрестив руки, сидел тот самый побитый парень-ботаник, у которого Оуэн отобрал деньги.

Плотный усатый мужичок в полицейской форме и с рацией на плече, очень похожий на Ангуса – школьного охранника, хлопнул водительской дверцей и хмуро посмотрел нас, сдвинув на переносице густые брови. На нагрудном жетоне гордо расположилась надпись «Шериф», да и сам этот мужик был весь такой из себя важный, что меня это даже позабавило немного.

– Шериф Гимли, – серьезно представился он. – Что у вас тут за сборище?

Гимли?! Ха!

Мало того, он сам был похож на гнома, так еще фамилию носил, созвучную имени знаменитого гнома из «Властелина колец». Меня бы порвало со смеху, но я сдержалась, лишь хрипло усмехнувшись в ладошку, чтобы никто не услышал. После увиденного, появление Гимли было прекрасной психологической разрядкой. Да и не могла я серьезно увидеть то, что видела. Мне реально надо было лечь в психушку. Я просто очень сильно, очередной раз, испугалась смерти, как тогда, в Ист-Сити, вот мне и почудилось. Сначала почудилась мать, уничтожившая город, потом эти ребята с когтями.

– Спокойно Шериф, – Шон приветливо ему улыбнулся. – Проходили мимо, увидели грузовик, решили проверить в порядке ли водитель. Как ваш брат Ангус?

– Нормально мой брат, Шон, – фыркнул Гимли, почувствовав в словах Шона откровенное подхалимство. Вот Гимли мне нравился. – Можно подумать, тебе реально есть до этого дело. Я даже не буду спрашивать, какого хрена вы делали в лесу посреди ночи. Хотите сказать, на вечеринке вас не было, вы не пили, и вы не при делах?

Водитель был не в порядке. Я сунула руки в карманы и поспешила скорее оттереть кровь с пальцев.

– Нет. Просто ночная прогулка на свежем воздухе.

– Бог с вами, – устало отмахнулся Гимли, направившись к кабине грузовика.– Протоколов у нас и снизу нормально наберется. Всю ночь возиться с этими придурками.

Все внимательно наблюдали за Гимли, пока он шагал к кабине, а я бегала взглядом вокруг, думая, куда бы провалиться. Внимание привлек валявшийся на камушках обочины темный квадратик. Только прищурившись, я увидела, что это было дорогое и брендовое портмоне от «Дольче Габанна». Причем явно не дешевая подделка из кожзама. Уж я-то знала, как их отличить!

Черт, вот же везло мне на деньги сегодня.

Надо было срочно это стащить!

Но с другой стороны – какая кража? Что упало, то пропало!

Я оглядела присутствующих, убедилась, что взглядов нет, аккуратно присела на корточки, незаметно, как мышка, подняла с земли портмоне, и осторожным, незримым для остальных движением поместила его в карман, снова поднявшись и снова застыв с безмозглым видом.

– Боже правый, – удивленно проговорил Гимли, а затем подтянул рацию к губам, назвал какой-то код, и нас затянуло в водоворот следственных мероприятий.

Для начала меня усадили в патрульную машину (о да, папа был бы в восторге, если бы увидел, что домой меня привезли копы), рядом с ботаником, и отправились опрашивать Томаса с остальными.

– Ну, как отдохнула на мои деньги, а? – обиженно спросил ботаник. – Ну, ничего. Теперь все вы поплатитесь за то, что обижаете слабых.

Вообще, я была человеком сочувствующим, иногда, но вот эта мужеподобная сопля вызвала у меня к себе столько презрения, что я сама ему чуть в лицо не плюнула. Эти щупленькие плечики, прыщавенькое нежное личико, гипертрофированный, как у Добби, нос, колкие хитрые глазки. Смотреть противно было. Внешность его прекрасно отражала характер.

– Во-первых, ты сам виноват в том, что не можешь постоять за себя, – с неприязнью сказала я, сразу же набросившись на ботана. Взгляд у него дрогнул, он испугался, глаза отвел, но все равно пытался делать вид, что смелый. – Кто мешал, вместо того, чтобы задротить в онлайн-игры, ходить в спортзал и заниматься боксом?

– Что ты знаешь о моем прошлом? Вдруг я был телохранителем в могущественной корпорации? – на полном серьезе ответил ботан. Он старался делать вид, что расслаблен, но дрожь в голосе его выдавала.

– Я все о твоем прошлом знаю, видя твое поведение. Ведешь себя, как крыса, подставил невинных ребят. Мне тебя сначала самой жалко было, но теперь, если бы не копы кругом, я бы сама разбила твою корявую рожу. Тебя обидел только Оуэн, а ты, как тварь последняя, навел полицейских на всю вечеринку. Знаешь, скольким по твоей милости влетит сегодня?

– Ну, я…. – вдруг затушевался ботан. – С чего ты решила, что не каждый в толпе меня обижал? Да надо мной вся школа смеется.

– Да, люди мрази, – тут я его поддержала. – Но то, что ты не способен за себя постоять – только твоя вина. Если ты знаешь, что тебя могут нагнуть, то нахрена приходить туда, где обижают? Сидел бы дома, а не людей подставлял.

– Я тоже хочу отдыхать! Я тоже человек! А ты даже не заступилась за меня, когда увидела, что твой парень меня обижал!

– Он не мой парень. И никакой ты не человек,– дерзко ответила я, от омерзения отвернувшись к окну, и не желая больше его слушать. – Ты стукач. Но дело даже не в этом. Я больше чем уверена, что ты мелкий, низкий человечишка, подставляющий других за их спинами из-за отсутствия яиц. Как ты это сегодня сделал. Ты мне отвратителен.

– Тебе повезло, что ты была не на вечеринке, – злобно проговорил ботан, показывая свою грязную душу, пропитанную желчью. Не всегда те, кто казался невинным и обиженным, становились такими из-за своей слабости. Плутов и хитрецов среди ботаников тоже хватало.– А жаль. Тебя бы тоже проучили, как остальных.

– Че? – насупилась я, резко взглянув на ботана. Он дрогнул и вжал голову в плечи. Вот же гад, а? Я ему совершенно ничего плохого не сделала. – Сейчас я тебя пожалею….

Гимли щелкнул дверью, погрузил свою тушу в тепло салона (несчастная машина аж накренилась влево), и захлопнул дверь.

– Мистер Гимли, она мне угрожала, и тоже била меня, – пожаловался ботан.

Вот это поворот. Я взглянула на ботана расширенными от удивления глазами, а затем звонко рассмеялась, просто махнув рукой и опять отвернувшись к окну.

– Как же ты достал, – устало ответил Гимли. – Честно? Я понимаю, почему она смеется.

– То есть, вы отказываетесь помогать пострадавшему? Да я буду жаловаться в департамент штата!

– Жалуйся, – сказал Гимли, сделав глоток из фляги. Запахло перегаром. – Скарлет, так? Теперь твоя очередь.

И вся эта волокита затянулась почти до трех часов ночи. Опросы, протоколы, и прочая чушь, сжирающая массу времени. Уставшая и раздраженная, я вернулась домой, видя, что свет в доме давно не горел. Хорошо. Видимо, отец был на работе. Мне стоило выспаться. А потом…. Потом искать ответы. Я много чего сегодня увидела и узнала, так и не поняв, показалось мне, или нет.

Проникнув в свою комнату через окно, я даже не стала мыться – прямо в ботинках упала на кровать и уснула мертвенным сном, моментально поглотившим меня.

Утром меня разбудило светом солнца, льющимся в окно. Я зажмурилась и раздраженно отвернулась. Нет. Никакой школы сегодня. Спать. Мило и сладко спать. Тут взревел будильник на смартфоне, и, дрогнув, я вырубила его к черту. Спать. Вдруг до ноздрей донесся запах яичницы, и я с удовольствием его вдохнула. В желудке заурчало.

– Скарлет! – донесся голос Джека с кухни. – Иди завтракать! Ты опоздаешь в школу!

О нет. Ну почему он всего на сутки ушел, а не на двое? Я бы так хорошо выспалась. Пришлось поднимать свое полумертвое, не выспавшееся тело, и становиться на ватные ноги. Может, мне почудилось, что папа дома? Мне много чего казалось в последнее время.

– Скарлет! Я ведь и с кровати тебя скинуть могут!

– Нет, не показалось…. – я закатила глаза. – Иду, пап!

Только прежде….

Достала из кармана портмоне, разложив его и заглянув внутрь. М-да. Он был девственно пуст. Видимо тот, кто им владел, все деньги вложил в эту покупку. Может даже последние. Ну, хотя бы в кармашке для карточек что-то было. Ну-ка. Вытянула из кармашка водительские права, и, о боже…. Маркус Редфилд. Так это его портмоне? Я застыла, как вкопанная, пытаясь сообразить, как оно могло там оказаться.

Может, именно он спас меня? Или кто-то украл у него портмоне и обронил? А может…. Может, он один из них? Из этих, со светящимися глазами? Как их…. Восставших? Это еще не подтвердилось, но дыхание у меня все равно перехватило. Если и он был врагом, то…. Мне даже неприятно стало от этой мысли. И вообще, стало гадко, что я тут думала о нем, а мы с ним совсем не общались. Никакого внимания ко мне. Даже в груди защемило.

«Ладно, Скарлет. Ладно. Уже глупо отрицать – Маркус тебе нравится, но….»

– Скарлет! Ну! Яичница остынет! – возмутился Джек, и я дрогнула, оторвавшись от своих мыслей.

– Да иду я, иду!

Позавтракав на скорую руку и выпив крепкого кофе, втихаря смешанного с бренди из стеклянного шкафчика отца, пока тот мыл посуду, я отправилась в школу. Нет, я не хотела напиться. В смеси с крепким алкоголем, в скромных количествах, кофе оказывало на организм термоядерный эффект. Ну, и да. Немножечко «бухнуть» тоже хотелось. А почему нет? Совместила приятное с полезным. Взбодрило меня так, будто я спала часов двадцать подряд.

Когда я спустилась по трапу школьного автобуса на школьную парковку, то заметила, что машина директора отсутствовала. Классно. Я даже поговорить с ним не могла, и не могла отдать портмоне, ставшее отличным поводом увидеться. Где мне было его искать? Разумеется, никто вообще не знал, где он жил. Один адрес нашелся, у преподавателя по истории, но в том доме уже давно никто не обитал. Маркус с семьей куда-то переехал, и никто не знал, куда.

«Да блин! У него еще и семья есть!» – я стиснула зубы и чуть не топнула ногой прямо в школьном коридоре.

Хотя, стоп. Достала портмоне, и решила, что стоило пальцами поглубже проверить тесные кармашки. Вдруг…. И я оказалась права. Я вытянула из кармашка совсем маленькую фотографию, карманную. Она была слишком маленькой, чтобы выглядывать из-за края, сразу заметить ее было очень сложно. На ней Маркус вместе с группой каких-то малолеток на фоне дома…. А что за малолетки? Я вгляделась получше – о боже…. Так это же та самая группа мажоров из школьной столовой. Ну, эти: Линда, Уилл, Клэй, Дженни. Было еще двое незнакомых, они выглядели взрослыми, взрослее Маркуса, и держались за руки. Шикарная темноволосая женщина, напоминавшая актрису, и рядом с ней не менее видный крепкий мужчина со стильной стрижкой и прекрасным, мужественным лицом. Я сомневалась, что кто-то из них приходился Маркусу супругой (или супругом, ха!).

Так что их связывало тогда?

Ладно, взаимосвязь между ними меня волновала пока меньше всего. Голова была забита Маркусом, и особенно теперь, с осознанием того, что он мне нравился, и что он как-то замешан в происшествии с грузовиком. «А ты вспомни эти руки! – восхищенно подумала я, вообразив себе бугры его бицепсов. – Не удивительно, если он может потащить такую тяжелую машину!» Да ну, абсурд…. Люди на такое были не способны. Немногие, по крайней мере.

Присмотревшись к фотографии еще лучше, я заметила на стене, аллилуйя, табличку с адресом! И это был не тот, который мне сообщил учитель истории. Ну, что же, я решила наведаться туда, правда, не днем.

На Сейвхарбор опустилась прохладная ночная длань, небо покрылось россыпью алмазных звезд, и послышалось стрекотание сверчков. Я с озадаченным лицом шла по самому богатому району города, состоящего вплоть из особняков и крупных поместий. Вот это домища! Красивые, невообразимо большие, с роскошной отделкой в разнообразных стилях (от викторианского до стиля хай-тек). А машины, какие машины были припаркованы во дворах, за воротами! «Мерседес», «БМВ», где-то я даже видела «Феррари» и «Ламборгини»! Неужели Маркус, простой школьный директор, жил в таком сказочном месте? И откуда деньги только…. Мало того, что красив, так еще и богат.

Добравшись до поместья Маркуса (роскошный одноэтажный особняк на отвесе скалы в стихе хат-тек), я не светилась перед домом. Скрылась в маленькой рощице перед дорогой, откуда дом просматривался прекрасно. Положила ладонь на шершавую кору дерева, из-за которого выглядывала, и внимательно всматривалась в окна. Во дворе, за стенами, свет горел, но поместье, кажется, пустовало.

Помимо обычных экстремальных занятий я еще любила незаконные проникновения, в охраняемые заброшенные места, например. Ты туда пролезал, и сразу же начинало возбужденно колотиться сердце, сразу же каждый пугающий шорох превращался в мнимые следы чужого, враждебного присутствия. Паранойя, адреналин, напряжение. И за это могли сурово наказать, могли поймать, оштрафовать, даже упечь за решетку, но меня такие риски лишь раззадоривали! Пока кто-то трусился от ужаса, я делала головокружительные вещи и отрывалась как могла! Я на многое была готова ради ощущения, что мне удалось отыметь систему, и сделать что-то не так, как от меня того требовали другие.

Потому проникновением в дом Маркуса я не побрезговала: мне были нужны ответы.

Подкравшись к забору, я схватилась за твердый край, и с легкостью (спасибо походам в спортзал) подтянулась, быстро оказавшись во дворе. Застыла, осторожно оглядываясь вокруг и вслушиваясь, готовясь в любой момент дать дёру, но, кроме сверчков, ничего не было слышно. А во дворе большой сияющий бассейн, будто волшебный, отблески его падали мне на лицо. Окна в поместье были во всю стену, правда, внутреннее убранство особняка пряталось в темноте. «Какая роскошь! Вот живут же люди!»

Обошла все кругом – нашла лазейку только в одном месте. В окно гаража мне удалось протиснуться практически без проблем, роста я была небольшого, а ловкости и силы, для женщины, мне хватало. Пока еще пропить и прокурить натренированное в спортзале тело я не успела. Стоило мне стукнуть подошвами об белоснежный твердый пол, как тут же вспыхнул свет, и я онемела, как насекомое, которое застали на кухне и намеревались раздавить. Но, слава богу, никого вокруг не было.

И машин тоже. Бокс четырехместный, следы шин есть, и, видимо, тачки принадлежали этой самой подростковой братии с фотографии. Везет же кому-то…. Машина есть, а вот у меня…. «А у тебя целый мешок денег, до которого просто надо добраться» – подумала я. Вдруг позади меня внезапно скрипнула дверная петля. Сердце мое в страхе пропустило пару ударов, и я думала, что попалась, уже готовясь драпать без оглядки, но увидела, что дверь в соседнее помещение всего лишь приоткрыло сквозняком.

Фух, пронесло. Я стерла со лба проступившую испарину и облегченно выдохнула. Нельзя же так людей пугать.

Продолжить изучение поместья я решила оттуда. А почему бы и нет?

Сначала заглянула в щелку, мельком увидев кусочек скамьи для жима лежа и толстенный гриф штанги с вырезами для рук, потом осторожно приоткрыла дверь и протиснулась внутрь, оказавшись в гараже, переделанном под спортзал. Ну, нихрена же себе! Спортивного инвентаря тут было дуром, да еще и веса такие, что я даже не знала, кем надо быть, чтобы подобное поднимать. Одна штанга чего стоила! Это даже и не штанга была, а здоровенная железнодорожная ось с колесами, водруженная на специально укрепленные стойки, способные выдержать ее вес. У одноклассника бывшего отец работал на железной дороге, так он говорил, что одна ось, в зависимости от типа вагона, могла весить от семисот килограмм до полутора тонн примерно.

Полторы тонны! Подумать только! Разве возможно было поднять такую тяжесть? Чье это? Все эти неподъемные гантели, эта огромная штанга для становой тяги, сделанная из скрепленных друг с другом колес внедорожника…. Человек такими весами не мог работать. Просто не мог. Я не знала еще таких силачей. Да, силачи могли исхитриться, как-то используя законы физики и рычаги, чтобы тянуть многотонные поезда и грузовики, но чтобы так, взять, и поднять полторы тонны на чистой физической силе, исключительно мощью мышечных волокон – нереально.

– И что ты тут делаешь? – услышала я сзади, и у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Я резко обернулась и уставилась на Маркуса удивленным взглядом. Он был обнажен по пояс, в спортивных штанах, правда грязный и чуть припорошенный пылью, но вид у него все равно был сногсшибательный. Мне было трудно оторвать взгляд от мускулистого торса: мощнейшая грудь, филигранно прорисованный пресс, крепкие, могучие руки, и сильные-сильные плечи. В животе сладко заныло, а в своем самом интимном месте я так вообще ощутила такой жар, которого еще никогда не испытывала.

С трудом отвлекая взгляд от этого, о господи, роскошнейшего тела, я вымолвила взволнованным голосом:

– Да я, это, тут, того, не было никого, и я хотела, да, вот, – «ой-вей, подруга. Что же ты только что выдала? Думаешь, он что-нибудь из этого понял?» Я покраснела, как помидор, отвела от Маркуса смущенный взгляд и, молча, протянула ему это дурацкое, будь оно неладно, портмоне. – Я не хотела попадаться тебе…. Вам! Вам, на глаза, мистер Редфилд.

«И что ты мямлишь?» – наезжала я на себя, подпитывая обмякшую психику грубыми мыслями. Я ведь за ответами пришла, а сколько их можно было получить, ведя себя, как влюбленная школьница? Да, пребывание рядом с Маркусом было для меня очень волнительным. Покрепче затянув поясок на своих чувствах, и сдавив эмоциональному хомячку животик до выпученных глазок, я смогла кое-как скрыть растерянность и взять себя в руки.

– Только, – я одернула портмоне, когда Маркус потянулся за ним, он усмехнулся. – Расскажи, где ты был прошлой ночью? Это ты вытащил грузовик, когда я была на кабине?

– Бред, – уверенно ответил Маркус. Слишком уверенно. Настолько уверенно, будто бы готовился к этому ответу несколько часов. Вот тут-то я его и раскусила.

– И тебя не удивило, что я задала тебе такой странный вопрос?

– Мне их часто задают, Скарлет. Проникновение в свой дом я спишу на подростковую импульсивность, дай портмоне, – и Маркус забрал его у меня.

И тут я растерялась. Взяла, и испортила с ним отношения. Взяла, и просто перечеркнула красной кисточкой всё, что могло между нами быть. И ответов никаких не нашла. Блестяще проведенная операция, Скарлет. Да ты просто Сэм Фишер.

– Слушай, что ты мне тут пуха накидываешь? – вдруг взорвалась я, всецело завладев вниманием Маркуса. А что оставалось делать? Только идти ва-банк. – Я видела этих…. Придурков со светящимися глазами, слышала о каком-то Нергале, о том, что я всех уничтожу! Слышала кучу херни, которой физически не может быть! И этот твой спортивный инвентарь, которым только Халку, мать его, под силу качаться! Думаешь, я дура?!

На секунду Маркус растерялся и застыл на месте, во взгляде его блеснул огонек пораженности, но вопрос, чему он поразился: моей осведомленности или моем безумию. На словах «Придурки со светящимися глазами» и «Нергал» он напрягся особенно сильно и дрогнул. Точно, он точно что-то знал. И мне стало страшно.

– Слушай, – он неожиданно нахмурился, став качать головой. – Ты ненормальная. Ладно? Ты несешь какую-то чушь. Этими весами работает знакомый пауэрлифтер, приехавший погостить, я ими не работаю. Мой зал в городе. У меня даже малейшего представления нет о чуши, которую ты несешь, потому пожалуйста, уходи. Спасибо тебе за портмоне, я тебе заплачу чуть позже, когда приведу себя в порядок и мы встретимся в школе, но тебе тут больше быть нельзя. Уходи.

Пропал единственный повод установить с ним близкий контакт.

Какая же я дура. Мне вдруг стало так горько и паршиво на душе, что слезы на глаза навернулись. Я понимала, что он отвергал меня, и гнал от себя поганой метлой, не желая иметь со мной никаких дел. Какая же я была дура! Все было испорчено и пущено псу под хвост. Мне очень не хотелось с ним расставаться, не хотелось томно смотреть ему в спину в школе, не обмениваясь даже словом, не хотелось быть брошенной в его клетку с горюющими женщинами, до которых ему не было ни малейшего дела. Я с чего-то вдруг так сильно захотела его внимания, что была готова сейчас же со слезами отчаяния броситься ему на крепкую шею. Видимо, тяжесть расставания обострила мои чувства, ведь я так и не получила желаемого.

– Я не могу! – выдала я в исступлении, уже не контролируя себя. – Не могу!

– Что ты не можешь? – напряженно спросил Маркус, посмотревший на меня с какой-то особой тяжестью, но эта была не тяжесть раздражения, а тяжесть сочувствия. Ему было меня жалко – вот что я отчетливо поняла. Еще жалости мне не хватало. Да лучше смерть, чем жалость! Жалость это бесчестие! Жалость это унижение! Жалость это позор! Жалость от того, кто тебе нравился – это ужасная боль…. – Скарлет, уходи. Тебе больше нельзя здесь….

С грохотом дверь в гараж просто разлетелась в щепки, ее словно выломали тараном снаружи. Я удивилась настолько, что онемела и чуть не потеряла челюсть, а Маркус, напротив, напрягся, зрачки его расширились, он бросился ко мне и прикрыл спиной, внимательно наблюдая за воротами.

В помещение уверенной походкой вошел тот самый мутный блондин, Шон, в сопровождении тех же двух подростков. Когда он вцепился в меня мрачным взглядом, то Маркус посмотрел на него так, что будь я на месте Шона, то обделалась бы. Взгляд Маркуса сделался жесткий, как сталь. От чувства предстоящих разборок у меня безумно заколотилось сердце, а еще…. Еще, я вдруг испугалась, что Маркус пострадал бы.

– Ты охренел? – возмущенно пробасил Маркус. – Стучать не пробовал?

– А так ты не поймешь, чего мне хочется, и на что я готов ради этого пойти, – с усмешкой ответил Шон, легкомысленно пожав плечами. – Ты же знаешь, зачем я тут, и знаешь, почему. Девчонку на бочку. Ибо договор, Маркус, договор между Восставшими и Совершенными. Ты ведь о нем не забыл?

– Не забыл, – кивнул Маркус. Ну, все. «Теперь, – думала я,– он меня точно отдаст!», но не тут то было. Маркус стоял передо мной, как непреодолимая скала, и я даже не понимала, что не позволяло ему просто избавиться от меня. – Но ее я вам не отдам. Уходите по-хорошему.

– Слушай….

– Достал! Просто зарежем кобеля и заберем сучку! Ты посмотри! Он действует как тупое животное! Я знаю, как бьется его сердце, – вдруг неожиданно взорвался один из прихвостней с злобным лицом и длинными волосами. – И знаю, что он не отдаст ее. Ферментами подошла, – он скривил губы в язвительную ухмылку. – Хорошая самочка, да?

– Что ты несешь? – с раздражением сощурился Маркус. – Она всего лишь девочка. Она ничего не знает, и ничего не может вам дать.

– Нергал знает! – вскрикнул Шон. – И, если не ты ее нам отдашь, то он сам придет, и заберет. Мы его освободим.

– Нергал лжет! – это Маркус. – Он захватил ваш разум, и вы теперь глупые марионетки, не понимающие, о чем говорите. Проваливайте.

– Достал! – это опять прихвостень со злобным лицом.

Из запястий его вылезли длинные двойные клинки, как в фильме «Хищник», он оскалил клыки и зарычал, глаза его пугающе вспыхнули холодным синим светом. Он агрессивно бросился на Маркуса и стал с яростным криком размахивать клинками, ловившими мгновенные отблески в свете лампы, лезвия со свистом рассекали воздух. Несколько раз Маркус уклонился: лезвия просвистели у него над ухом, над макушкой в каких-то сантиметрах. Тогда прихвостень сделал колющий выпад, Маркус опять уклонился, но в этот раз не так удачно. Лезвие жгуче резануло кожу, оставив на плече окровавленную полоску, Маркус нахмурился от боли.

У меня сжалось сердце, дыхание замерло от страха, горло сцепило горьким спазмом. Его же могли ранить! Его могли убить! А я даже не знала, как могла помочь ему! «Мистер Редфилд!» – крикнула я в ужасе, но крик утонул в звуках битвы. Но волновалась я зря.

Кулаками Маркус бил ничуть не хуже, чем прихвостень лезвиями. От пары боковых ударов настолько мощных, что аж воздух колебался, прихвостень отскочил, испуганно расширив глаза. Бросился, конечно, в контратаку, но тут же получил от Маркуса по морде схваченной со стоек железнодорожной осью. Тяжелейшее колесо смачно впечаталось в хрустнувшую лицевую кость, чудом не разорвавшуюся в клочья благодаря повышенной прочности, и прихвостень снарядом вылетел на улицу, прошибив собой стену.

Маркус зрелищно прокрутил ось в руках, будто бы был шаолиньским монахом и держал в руках не полуторатонную хреновину, а легкий боевой шест. Я смотрела на него сияющими от восторга глазами с неподдельным восхищением. Как круто он уделал его, а? А как сексуально смотрелся в боевой стойке и тяжелым оружием в руках? И как остальные враги испугались, стоя тогда в ступоре, и не ожидая от него такой прыти. Теперь-то уже никто не бросался в бой так смело.

Второй прихвостень был осторожнее. Он выпустил когти, наподобие тех, что у Шона, и с аккуратностью, филигранностью ниндзя вступил в бой. Он изящно размахивал когтями, плавно переливая одно движение в другое, была в стиле его боя грация танца и опасность фехтования. Маркус едва успевал уклоняться, в ответ взмахивая осью и обрушивая ее на трескавшийся пол. Тяжело гудела ось, рассекая воздух, мерцали в свете ламп смертоносные лезвия, противники скалили зубы и пожирали друг друга ненавистными взглядами.

– Давайте, мистер Редфилд! Рвите его! – кричала я в поддержку, и вдруг увидела, что Шон пытался зайти с боку, чтобы ударить Маркуса когтями, пока тот отвлечен.

Ну, уж дудки.

Нахмурившись, я схватила самую легкую гантель, и запустила Шону прямо в нос. Тот, вопреки моим ожиданиям и с поразительной ловкостью, отмахнулся от гантели рукой и страшно зарычал, блеснув полными гнева глазами.

– Маркус, осторожно! – предупредила я, и тогда он заметил Шона, что, возможно, даже спасло ему жизнь. И, господи, впервые назвала его по имени, испытав за это стыд.

Но в этот момент второй прихвостень ловким взмахом когтей разрубил ось на две половины, а затем вышиб ее из рук Маркуса внезапным ударом ноги. И тут уже прихвостень и Шон стали избивать Маркуса. Шон согнул Маркуса ударом ноги, потом подключился прихвостень, полоснув его когтями по лицу, а затем выпадом колена швырнул врага в стену. Маркус вылез из стены, агрессивно хрустнул шеей и кинулся на врагов, но двоих ему уже трудно было потянуть.

Я в исступлении наблюдала за тем, как его молотили руками и ногами, в ужасе видела, как его швыряло мощнейшими ударами по всему гаражу. Им снесли скамью для жима лежа, а затем так вообще, подняли с пола колесную штангу для становой тяги и швырнули ее в него. Его снесло, как пушинку, впечатало в стену, и потом они подбежали, вновь став лупить его. Били ногами по ребрам, кулаками по спине и скулам, а я визжала, со злобой бросая в негодяев легкие предметы, попадавшиеся под руку: куски стен, гантели.

Не знаю, было ли мое переживание следствием внезапного рождения моего альтруизма, или следствием симпатии к Маркусу – но я волновалась за него смертельно. До дрожи в теле, до холодного пота на спине, до слез. Никогда еще я такого не испытывала, никогда еще не так не переживала за кого-то, кроме себя.

Я не знала, как помочь, и была абсолютно беспомощна. И, когда мое отчаяние достигло пика, я услышала визг мотоциклетного двигателя снаружи. Томас ворвался в помещение, как ураган, быстро оценил ситуацию, и сразу же бросился Маркусу на помощь.

– Томас! – радостно воскликнула я, увидев в нем спасение.

Томас отшвырнул прихвостня в сторону, получил сильнейший удар по лицу от Шона, но тут уже вмешался Маркус. Он повалил противника на пол крепким ударом кулака между лопаток. Томас попытался добить его, стремясь обрушить на голову стопу, но Шон откатывался в стороны. Пяткой бетонный пол крошило, по местам ударов змеились маленькие трещины. Именно в этот момент прихвостень набросился на Томаса, защищая лидера. Они сцепились друг с другом, как яростные тигры, начав от стены, и шествуя до противоположной части помещения, по пути раздавая друг другу страшнейшие удары по лицу. Брызгала кровь, разбивались костяшки кулаков, блестели яростные взгляды, противники скалили друг на друга зубы.