Читать книгу Тень - Александр Валерьевич Волков - Страница 4

Вечер был необычный, пасмурный, и беспокойный. Возвращаясь с прогулки, я увидел шагавшую по дороге группу людей, которые скрывали лица за масками и шарфами. Возникло ощущение, что они бежали несколько километров после того, как их сильно напугали. Чем-то они напоминали мне митингующих, которые вместо плакатов и лозунгов используют камни и коктейли Молотова.

Ещё я получил сообщение, что в Центральном районе были беспорядки. Дожили. Где угодно можно было представить мятежи, но никак не в Центральном районе, который по благоустройству первый. Там-то людям что может не нравится? Ладно Северный и Западный районы, у них там денежные проблемы, но Центральный.

Может, они как раз оттуда?

– Извините, – попытался я остановить одного из них, но он покачал головой, не желая отвечать. Дальнейших попыток я предпринимать не стал, направившись домой. Мечники в дела рядовых преступников не лезли, потому моим делом были лишь тени, которых в последнее время в Купол вламывалось довольно много. У меня на поясе покачивалось два меча, длинный и короткий, которые я с гордостью носил уже как год.

Мне очень нравилось то, чем я занимаюсь. Мне нравилось использовать меч и тренироваться с ним, но были свои недостатки. Обязательная повинность господину Сору, которого выбрали за меня, была одним из них. Он давал большое жалованье. Прав у меня, как у самурая, было на порядок больше, чем у обычных граждан. Раздражала лишь слепая преданность, которой требовал Сору, и раздражало то, что он ни во что не ставя кодекс чести, использовал его против меня иногда. Так, наверное, было надо, что бы я ни раскисал, и не забывал, кто такой.

Тренировался я уже не так долго, как раньше, но по-прежнему, дольше чем остальные.

Мой планшет завибрировал, щекоча бедро, и я достал его. На почту пришло сообщение с пометкой «Важно». Писал Ичинару, и новости у него были не хорошие. Хеля снова попала в неприятности.

– Хеля! – сквозь зубы прошипел я.

Ичинару написал, что Хеля в полицейском участке, и её нужно забрать. «Почему сразу нельзя было написать мне?» – подумал я раздраженно.

Дойдя до полицейского участка пешком, я зашёл в холл, стены которого были выложены мрамором. За стойкой дежурного меня встретил угрюмый офицер Джун, бдительно рассматривающий прохожих, и держа ладонь на рукоятке меча. Постоянная щетина на лице Джуна не переставала удивлять меня, и он, видимо, был единственным офицером на весь участок, который позволял себе так выглядеть.

– Когда ты побреешься, Джун? – приветливо спросил я, заставив Джуна раздраженно закатить глаза.

– Когда надоест быть личностью, – буркнул Джун.

– Как тебя сюда взяли, – беззлобно сказал я, изогнув бровь и облокотившись на стойку.

– Ты что тут делаешь? Хеля сказала, что придет Ичинару.

– О, а вы уже на короткой ноге, – по-детски приревновал я. – Ичинару не может постоянно её вытаскивать.

Мне было тяжело представить, что Ичинару устал от того, что бы забирать Хелю. Мне не верилось, что Ичинару в принципе отказался увидеться с ней. Значит, на то были действительно уважительные причины. Ичинару либо попал в патрулирование, либо на вызов. Он от Хели был без ума, и порой меня сжирала ревность, пусть весьма беспочвенная, но неприятная.

– Я тоже не могу её постоянно прикрывать, – Джун явно смутился. – Я, конечно, понимаю, ты мечник там, все дела, повязку на плече крутую носишь, но начальство не будет вечно верить, что всеми косяками твоей женщины занимаешься ты, и уж тем более клан Шести Клинков. Им нужны тени, а не люди.

– Она часть клана Шести Клинков, и она подданная господина Сору. Ему с ней и разбираться, – пожал плечами я. Этот разговор был скорее для галочки, ведь мы оба знали, что Хеля лишь формально числилась подданной в клане Шести Клинков, и к господину Сору относилась лишь на бумажках. Самураем она не была, служанкой или кем-то, относящимся к двору господина Сору, тоже. Жила она, соответственно, за мой счет, а сама лишь изредка подрабатывала художником, когда было настроение. Вот этого я не понимал. Рисуй она чаще, то имела бы более совершенный навык, и могла бы жить независимо от меня или Рю, но были у неё какие-то другие важные дела.

– Где её взяли и за что?

Джун вздохнул, сказав:

– Центральный район. Митинг против управленческих методов Всесильных.

С трудом скрыв возникшее удивление, я пошел за Хелей. Я добрёл до коридора, и остановился перед решётчатой дверью, возле которой стоял сонный дневальный.

Вскоре Хелю привёл охранник, державший её под локоть. Мы переглянулись, и, столкнувшись со мной взглядом, она тут же отвела глаза, но не от стыда, а от раздражения скорее. Дневальный открыл дверь, и Хеля прошла через дверной проём, застыв передо мной. Моя попытка обнять её кончилась тем, что она выскользнула из объятий, сказав: Отстань!

Мы снова вышли в мраморный холл. Кивком поблагодарив Джуна, я вывел Хелю из полицейского участка, и мы направились домой.

– Ну и? – спросил я, требуя пояснения с её стороны. Уже не первый раз мне приходилось забирать её из полицейского участка.

С тех пор, как я увидел в её глазах странное свечение, и с тех пор, как я стал мечником, прошло три года. Наши отношения несколько изменились, как и точки зрения, которых мы придерживались, что собственно и послужило причиной изменений. Иногда у меня возникало ощущение, что Хеля разочаровалась во мне, заметив, что моё поведение стало более смирным.

Хеля не отвечала, и это начинало меня злить, ведь мало того, что мне пришлось забыть обо всех своих делах, так ещё теперь мне отказываются поведать причину, почему меня побеспокоили.

– У меня были планы на вечер, – недовольно сказал я. – И мне хотелось бы знать, с какой стати я должен был их отменить.

– Остался бы дома, – фыркнула Хеля. – Ичинару бы забрал меня. Не сегодня, так завтра.

Невероятно. Кто бы мог подумать, что через несколько лет я буду говорить «Планы на вечер», и не иметь в виду Хелю? Когда в наших отношения появилась брешь и по чьей вине? Я уже не испытывал к Хеле тех жгучих чувств, что раньше, но одна мысль о разлуке доставляла мне невыносимую боль. Парни из моего отряда говорили, что я боюсь потерять её потому, что уже привязался, но слушать мне их не хотелось. Нам ведь было хорошо вместе, и не только в физическом плане. Мы были друг с другом не ради плотских утех, как это происходило в большинстве пар. Мы оба понимали, что дело не только в прошедшей влюблённости, дело в чём-то ещё. Понимали, но пока никто не нашёл ответа. Вероятно из-за этого мы пока не расстались. Меня иногда беспокоили мысли о том, что Хелю смог бы отвоевать Ичинару. Наверняка был какой-то способ рестарта в отношениях, и нужно только его отыскать.

– Ага, – кивнул я, приподняв край губы. – А Рю ты бы что сказала? Своим поведением ты порочишь честь клана.

– Ты говоришь как он! – вспылила Хеля. – Всесильные уже давно подтерлись вашим кодексом чести! С помощью него людьми управляют, ты сам говорил! Там то и о чести почти ничего нет! Если ты называешь честью пресмыкательство перед начальством, то мне тебя жалко! Ведь в Бусидо в основном отношения с начальством и прописаны!

– Ну, – хотел я оправдаться, но не сразу нашёл слова, что бы возразить ей.

– Правители же просто используют кодекс, что бы создать для общественности уважительную причину управлять вами и убивать вас, в случае если вы станете не выгодными! А для вас кодекс – уважительная причина быть выгодными правительству! Это же очевидно! Правители боятся вас, потому и используют ваше Бусидо, чтобы вы были как телки!

– Кодекс чести не только инструмент управления, он, – попытался я объяснить, но Хеля настаивала на своём, не желая слушать. Такого неуважения по отношению к самураям не стерпел бы никто, но я, не смотря на то, что был одним из них, не был фанатичен по отношению к своему положению, по видимым на то причинам.

– Вспомни Джонатана из Яркого света! За что его казнили, а?!

– За нарушение дисциплины, поставившее под угрозу жителей Купола.

– За нарушение дисциплины! – эхом повторила Хеля. – Это они так сказали. Ты мне скажи, за что убили Джонатана Редклифа? Ну да, конечно, гораздо проще заставить знатного самурая вспороть себе живот, пропитав его пропагандой, чем убивать его, боясь сопротивления! Почётное самоубийство! Что за бредятина! – Хеля говорила это с искренней и страшной злобой, заглядывая мне в лицо.

За нарушение дисциплины. За что же ещё его могли убить? Никто не заставит просто так, по пустяковой причине, вскрывать себе живот. У меня была крепчайшая уверенность в том, что Европа совершил сильный проступок.

Но правда была в том, что я не знал, за что убили Европу. Мне приходилось полностью доверять Всесильным в указании следствий и указании причин. Они знали, видели, и делали всё, а остальным приходилось лишь доверять. Вдруг откуда-то из подсознания мне пришла мысль, что слова Хели мне не по душе, ведь оппозиционные речи, призванные к свержению господина, прямой вызов клану, а наказание за это – смерть.

– Хватит, Хеля! – крикнул я. – Контроль над населением нужен! Иначе будет хаос!

– Это уважительная причина для присутствия власти, придуманная властью!

Я не стал отвечать. Мы приблизились к нашей улице, которая была за поворотом, и прежде чем повернуть, я успел разглядеть большой рекламный щит, на котором была изображена бутылка дорого коньяка «Хеннеси». Никогда не понимал этих напитков, ни крепких, ни даже лёгких. Выпивающие оправдывали употребление спиртных напитков словами «отдохнуть», и «расслабиться», но какой отдых в наполнении организма парами этилового спирта и помутнении рассудка? Отдохнуть можно по другому, притом не нанося себе никакого вреда и не меняя рассудка. «Хеннеси» производился в Западном районе, и на него нашёлся спрос, причём всюду.

– Они же лгут, Рэн! Они всем, и всегда лгут! Почему ты им веришь?

– А почему им не верить?

– Действительно, – Хеля пожала плечами. – Проще быть телком, который ничего не ведает, чем понимать то, что ты в стаде, и что растят тебя для бойни.

Суть её слов начинала казаться мне резонной, но я приложил волевое усилие, что бы подавить возникающий внутренний бунт.

К счастью, Рю нам на глаза не попался, потому, отчитываться перед ним не пришлось. В тот момент Хеля наверняка жалела, что мы до сих пор жили в одной комнате, ведь ей даже было некуда от меня деться. Она не могла обиженно уйти куда-то, и хлопнуть дверью. Но всё же, место для уединения было. Собрав вещи для душевой, она пошла мыться. Сев за компьютер, я решил проверить почту. Сообщение из Восточной палаты Всесильных: «Господин Нагихато желает видеть вас у себя, прямо сейчас».

«Блеск» – подумал я раздраженно. Впервые Нагихато назначал встречу так поздно, и мне даже стало очень интересно, по какому такому поводу.

Охотно выйдя под открытое вечернее небо, я дошёл до конца улицы.

Пешком до Центрального района идти было довольно долго, потому я решил заказать такси. Водитель быстро доставил меня до замка Нагихато, который имел внушительные размеры и высокие стены, прям как во времена феодальной Японии. Расплатившись с водителем, я направился к воротам, и от чего-то мне стало не по себе.

Ворота открылись, и, пройдя через них, я вскоре оказался в замке, миновав двор. Обстановка внутри была роскошная. Дом украшали антикварные вещи, и такая же антикварная мебель, которой, впрочем, было не так много, но она наверняка стоила немалых денег. Видимо, кто-то производил вещи по личному заказу Всесильного.

Нагихато никогда не ходил с охраной, и в этот раз тоже встречал меня в одиночку, отодвинув дверь своей переговорной комнаты.

– Рэн, – кивнул он, приветствуя меня. Я почтительно поклонился.

– Господин Нагихато, – ответил я ему.

– Проходи, будь гостем, – сказал Нагихато. «Спасибо, – подумал я. – Но лучше бы я сейчас был дома».

– Спасибо, господин, – ответил я, и мы вошли в переговорную, рассевшись друг напротив друга за небольшим чайным столиком. Рядом с Нагихато стояла небольшая серая коробочка.

– Уверен, тебе любопытно, зачем я позвал тебя в столь позднее время, – начал Нагихато. Аппетитная женщина в синем кимоно принесла поднос с чайным набором, и Нагихато жестом попросил её разлить напиток по чашкам. Сделав дело, женщина удалилась. Я отпил чаю, отметив, что он зеленый. Любил зеленый чай. Без сахара его можно было пить в любых количествах, и для здоровья он полезен.

Я кивнул, не желая лишний раз подавать голос, чтобы не выдать сидящее во мне недовольство.

– Не волнуйся, – сказал Нагихато, словно чувствуя моё раздражение. – Причина вполне стоит того, что бы беспокоить тебя в столь позднее время. Прежде, чем приступим к разговору о деле, расскажи, как у тебя дела в отряде? Слышал, ты отказался от повышения, хоть я и лично тебя на него выдвинул.

– Это оскорбило вас? – осторожно спросил я.

– Нет, скорее ты зарекомендовал себя как глупец, – беззлобно сказал Нагихато. – Зачем-же отказываться от более великих привилегий и большего жалованья?

Глупец. Да, обидно.

– Дело не в жаловании и привилегиях, дело в свободном времени. У рядового бойца его намного больше, чем у офицера.

– Ты боишься ответственности?

Почувствовав неловкость, я хотел согласиться с ним, но понял, что этого делать нельзя. Мне в принципе было страшно отвечать на его вопросы, и я даже не понимал, почему. Я постарался быть честным с ним.

– Я боюсь отсутствия тренировок, которых лишусь, из-за того что буду завален бумажной работой. На службу я пошел ради того, что бы разить мечом, а не отсиживаться в штабе командующих.

Кивнув, Нагихато похоже оценил мою искренность.

– Мне нравится твоя прямота, Рэн, и я не против того, чтобы ты остался рядовым. Конфуций в своём учении сказал, что правитель должен быть правителем, подданный – подданным, отец – отцом, а сын – сыном. Потому, меня радует твоё стремление занимать своё место в обществе. Мечник должен быть мечником, а рядовой – рядовым. Есть у меня к тебе предложение. Готов выслушать?

Нагихато был повернут на конфуцианстве, и видел себя с окружающими лишь в строгих социальных рамках, которые формируются в обществе. Никакой гибкости он не принимал, ровным счетом как и желание выяснить что-то о распоряжении, которое он хотел дать. Вот во что, а в богов и прочую чепуху я не верил ни капли, а конфуцианство воспринимал как инструмент, который должен жестче контролировать общество, и без того находящееся под достаточным, на мой взгляд, контролем.

В качестве ответа на свой вопрос Нагихато примет только ответ «Да», и я не должен сметь интересоваться подробностями того, что он мне поручит. Не считая пару нюансов, которые возможно будут. По ощущениям мне сразу стало понятно, что я услышу не просьбу, а приказ.

Снова оставив Нагихато без ответа, я сделал максимально сосредоточенное лицо, приготовившись слушать. Говорить я себе позволял только тогда, когда задавали вопросы, иначе тоже было можно, но страшно. Во-первых – не хотелось выглядеть неуверенно, во вторых, сказав что-то не так, я мог создать себе плохую репутацию, а то и вовсе лишиться всего.

Отпив чаю, Нагихато сказал:

– Что же, – взяв коробочку, стоявшую рядом, он поставил её на стол рядом с подносом. – Это нужно доставить Всесильному Говарду Западного района. Справишься? Посылка невероятно важна для отношений между нашими районами. Она укрепит их, и позволит улучшить нашу экономику, сделав жизнь народа более насыщенной и хорошей.

Я кивнул, и Нагихато в ответ довольно улыбнулся, погладив рубец на щеке. Нагихато, как и остальные Всесильные, был довольно молод, и мне всегда было интересно, каким образом можно было достичь таких высот в столь юном возрасте. Хотя, поговаривали, что Всесильным много лет, просто они омолаживались за счёт каких-то тайных операций.

Взяв коробочку в руки, я ощутил, что она имеет довольно большой вес для таких скромных размеров. К тому же, вес этот был довольно неустойчив. У меня возникло ощущение, что внутри, стоит мне чуть изменить наклон коробки, начинает кататься большой металлический шарик.

Заметив мою игру с коробкой, Нагихато вскинул бровь, и я тут же прекратил, поставив коробочку рядом с собой.

– Смотри, – Нагихато глотнул чая. – Это очень важная посылка. Доставить её желательно к завтрашнему утру. Не вздумай потерять. Давным-давно мой прошлый подопечный с этим заданием не справился, и был казнён. Думаю, намёк тебе понятен.

Перед мысленным взором появился образ Европы, вспоровшего себе живот, но я тут же прогнал эту пугающую картинку. Мне захотелось спросить, что в этой коробочке такого ценного, но задавать вопросы не положено. Сказали – сделай. Это было философией успеха под Куполом. Чем меньше мыслей и раздумий ты допускал по поводу распоряжений, которые дают тебе свыше, тем успешнее ты был.

Нагихато жестом попросил меня удалиться. Низко поклонившись, я вышел из комнаты, положив коробку в дорожный рюкзачок, который мне дали на выходе.

В коридоре, перед выходом из поместья, из-за поворота неожиданно выскочил мужчина в белом халате, несущий толстую стопку бумаг. Я врезался в него, и бумаги разлетелись от силы столкновения, став падать на пол.

– Извините пожалуйста!

– Ничего, всё нормально, – поспешил я успокоить его, помогая собрать бумаги.

Мы разошлись, и я пытался понять, врач это был, или лаборант.

Ворота за мной закрыли, и, оказавшись на ночной улице один, я почувствовал появившуюся тоску. Сообщение от палаты Всесильных было неожиданным, и у меня не было времени осознать, что между мой и Хелей почти всё кончено.

Где наши отношения надломились, Хеля? Почему ты так себя ведешь? Почему просто не хочешь согласиться с философией, которая даже для меня стала почти догмой, не смотря на мой бунтарский дух, сидевший во мне раньше? Если бы не её упрямство, у нас наверняка всё было бы нормально. Пока она не стала связываться с этими мятежно настроенными отморозками, мы жили душа в душу.

Недовольно цокнув, я положил ладонь на рукоять катаны, и двинулся в ночную темноту. Мне очень хотелось носить три меча, включая тот, который запечатан, но это было запрещено правилами нашего этикета. Потому я был носить лишь два.

С выбором меча было целое приключение. Стоило мне зайти в лавку мечников, как на меня тут же набросились со всех сторон, предлагая шикарные клинки, роскошные гарды и рукоятки, на которых была изящная гравировка и чудесные рисунки. Соблазнов было множество, но вся эта внешняя отделка настолько увеличивала стоимость меча, что продавец казался самым настоящим мошенником. Мне, конечно, хотелось взять подороже, ведь казалось, что дороже, значит лучше, но к счастью, рядом был Рю. Он молча оградил меня от навязчивых продавцов, и шел до тех пор, пока не дошел до самой заурядной лавки. Мечи там были самые обычные. Ими торговал оружейник, а не лавочник, и Рю этого оружейника давно знал. Мне выбрали самый невзрачный черный меч, с черными ножнами и черной рукоятью. Оружейник сказал, этот клинок в бою стоит тысячи красочных, хотя цена ему в несколько раз меньше.

Я мотнул головой, прогоняя воспоминания, и возвращаясь в реальность.

Дорога до Западного района была неблизкой, но раз Нагихато сказал, что доставка должна быть осуществлена до утра, то можно было и прогуляться.

Проходя через Центральный район, я видел следы прошедшего «митинга», которые выглядели скорее как настоящий бунт. Всюду были осколки стекол, перевернутые машины, побитые витрины, а кое-где даже стояли большие полицейские патрули. Сначала офицеры взглянули на меня с опаской и подозрением. Они не верили мечам и повязке на плече, потому, пришлось зажечь чакру света во лбу, которая стала моим пропуском. Кивнув, офицеры отвернулись, и я смог беспрепятственно пойти дальше.

На моё кимоно упала капля дождя. Взглянув вверх, я увидел, что небо затянуло тучами, от чего на улице стало ещё темнее. «С чего вдруг метеорологам давать дождь сегодня? С урожаем, что ли, проблемы» – подумал я. Вдруг блеснула молния, расчертив небо, и за ней последовал раскат грома.

Я даже не дрогнул. Всё было ненатуральным, и ненастоящим. Однако, чувство тревоги такая погода, всё же, внушила, и я решил ускориться. Проходя мимо переулков, я увидел в одном из них группу людей, скрывающих лица, прям как те, которых я видел в Восточном районе по дороге домой. На них были капюшоны и очки. Они нервозно выглядывали из-за угла, поглядывая на полицейских, и иногда попадая в тусклый лунный свет, с трудом пробивавшийся сквозь облака. На поясе одного из них блеснула рукоять меча с очень красивой отделкой, и мне сразу вспомнились лавочники в лавках мечников.

Один из них меня заметил, и, похоже, хотел сказать что-то дерзкое. Увидев у меня катаны он сник, и лишь проводил взглядом. Страха парни во мне не вызвали, лишь лёгкое боевое напряжение. Пять или шесть целей – дело пяти или шести ударов. Больше одного я наносил не всегда, но иногда приходилось.