Читать книгу Загадочная петля. Тайна последних дней Сергея Есенина - Александр Васильевич Маслов - Страница 5

После выхода из клиники Есенин снимает со сберкнижки деньги, необходимые для поездки в Ленинград. Для дальнейшей реконструкции событий воспользуемся работой Юрия Прокушева, авторитетного отечественного есениноведа, много лет посвятившего исследованию жизни и творчества поэта, лично знающего его родных и близких, а главное – непредвзятого литературоведа.[8] Это сделать необходимо, так как до сих пор реальная предыстория «англетеровскои трагедии» многим неизвестна.

Прокушев пишет: «23 декабря Есенин, будучи в Госиздате, сообщает о своем отъезде и договаривается о том, что как только будут готовы гранки его первого тома собрания сочинений, их направят в Ленинград. В тот же день, незадолго до отъезда, на квартире у С. А. Толстой, встретившись с Наседкиным (муж старшей сестры поэта. – А. М.), Есенин, как свидетельствует последний, «дает мне госиздатовский чек на семьсот пятьдесят рублей – он не успел сегодня заглянуть в банк и едет в Ленинград почти без денег. Просил выслать завтра же. Через две недели мы должны были встретиться в Ленинграде. 24 декабря Есенин – в Ленинграде».[9]

«В это время в Ленинграде вовсю идет подготовка к «встрече» и расправе над гостем. Все дела здесь ведет и координирует секретный сотрудник ГПУ Вольф Эрлих…», – считает И. Лысцов.[10] Но Вольф Эрлих, поэт и друг Есенина, пока не успел найти для него ни одной комнаты. Это несколько странно для «секретного сотрудника ГПУ» и к тому же «координатора» всех дальнейших событий.

В результате Сергей Александрович решает сам поселиться в гостинице «Интернационал» (бывшая «Англетер»). Ему предоставляют 5-й «привилегированный» номер-люкс. Уже после гибели Есенина В. Эрлих напишет: «Кстати: после смерти Сергея поднимались разговоры о «тяжести номерной обстановки» и пр. Это не совсем верно. Во-первых, «Англетер» отнюдь не представлял собой «номеров для приезжих». Там в большинстве случаев живут постоянные жильцы с женами, самоварами и пр.». Прокушев продолжает эту мысль: «Здесь в это время жили близкие знакомые поэта: писатель и журналист Г. Ф. Устинов и его жена – Е. А. Устинова».

Таким образом, расселение поэта именно в «Интернационале» не было случайным, он хотел остановиться в том месте, которое хорошо знал и где жили его знакомые. К тому же, хотя «Интернационал» формально считался гостиницей, по сути он представал собой вполне качественные «меблированные комнаты» с прекрасным обслуживанием.

Устинова, которая жила в том же «Интернационале», подтверждает версию о том, что Эрлих так и не нашел квартиру и Есенин решил поселиться ближе к знакомым: «Первый день прошел в воспоминаниях прошлого и в разговорах о будущем. Поэта Эрлиха мы просили найти общую квартиру: для нас и Сергея Александровича. Я сначала не соглашалась на такое общежитие, но Есенин настаивал, уверял, что не будет пить, что он в Ленинград приехал работать и начать новую жизнь… На второй день после приезда пили чай. Есенин снова читал стихи, в том числе и «Черного человека». Говорил: «Снимем квартиру вместе с Жоржем. Работать буду. Ты знаешь, мы только праздники побездельничаем, а там – за работу».[11]

Все последующие дни Есенин встречался со своими ленинградскими знакомыми, друзьями, приводил их к себе в гостиницу.

Казалось, на первый взгляд, ничто не предвещало беды. Но не совсем так: в архиве В. Э. Мейерхольда сохранился небольшой лист желтой бумаги, исписанный почерком его жены – Зинаиды Райх. Литературоведы считают, что это, возможно, план книги мемуарного характера. Есенин сыграл большую роль в жизни Райх.

Здесь следует сделать небольшое отступление, чтобы понять, насколько важна эта запись и какие были отношения между Есениным и Райх. Поэт познакомился с 19-летней Райх в 1917 году, когда она работала секретарем-машинисткой в редакции газеты «Дело народа». В Вологде 4 августа в метрической книге Кирико-Улитовской церкви Вологодского уезда была сделана запись о браке Сергея Александровича Есенина и Зинаиды Николаевны Райх. В апреле или мае 1918 года Есенин переехал в Москву, а 29 мая у Райх родилась дочь Татьяна, которая получила фамилию отца – Есенина. 20 марта 1919 года родился сын Константин. По-видимому, в это время начались серьезные расхождения между Есениным и Райх, зашла речь лишь «о дружбе». Запись № 19 в этом смысле очень характерна: «Осень 20 года, зима 20 года (частые встречи). Параллели не скрещиваются». Разрыв становился неизбежным. 19 февраля 1921 года Есенин подал заявление о расторжении брака с Райх, и 5 октября 1921 года брак был расторгнут. 1921-й – год знакомства Есенина с Айседорой Дункан.

И вот очень важная для нас запись № 23: «Встреча летом 1925 года. Встреча на улице перед смертью (в декабре, спина)».

Компетентную свидетельницу, к тому же наблюдательную актрису, по-видимому, чем-то поразила спина Есенина, его внешний вид. Так чем же? Может быть, у нее промелькнуло предчувствие какой-то беды, катастрофы: опущенные плечи, последний взгляд, брошенный в спину уходящему Сергею Александровичу? В любом случае, предчувствие какой-то катастрофы.

Обреченность, неизбежность – вот что читалось во всем его виде в те дни.

Последние встречи с Есениным вызывали подобные чувства не только у Зинаиды Райх. Вс. Рождественский под гнетущим впечатлением от смерти поэта писал 29 декабря 1925 года В. Мануйлову: «Умер Сергей Есенин. Убил себя вчера ночью. <…> Есенина я видел пять недель тому назад в Москве. Уже тогда можно было думать, что он добром не кончит. Он уже ходил обреченным. Остановившиеся мутно-голубые глаза, неестественная бледность припухлого, плохо бритого лица и уже выцветающий лен удивительных волос, космами висевших из-под широкополой шляпы. Но я не думал, что так скоро».[12]

А вот другое свидетельство близкого родственника поэта В. Наседкина: «Вид у него был ужасный. Передо мной сидел мученик: «Сергей, так ведь недалеко до конца». Он устало, но как о чем-то решенном, проговорил: «Да…Я ищу гибели». Немного помолчав, так же устало и тихо добавил: «Надоело все».[13]

«Ищу гибели», «ходил обреченным»… В нем была какая-то страшная усталость от жизни, надлом, который невозможно было ничем залечить. Жизнь, его жизнь, столь яркая и полная, вдруг сворачивалась в больно бьющий жгут усталости и апатии. Что может быть страшнее для поэта?

К тому же по-видимому в Есенине пробудились суицидальные наклонности, он неоднократно, по свидетельству А. Мариенгофа, пытался то ли по-настоящему, то ли чтобы обратить на себя внимание, покончить жизнь самоубийством. Есенин ложился под колеса поезда, резал вены осколком стекла, пытался заколоться кухонным ножом, что еще больше подтверждает версию постоянных мыслей о смерти, безысходности, тупике жизни.

Об этом очень точно написал Г. Чхартишвили: «Самоубийству предшествовал длительный период запоев и душевного нездоровья… Перед роковой поездкой в Ленинград Е. месяц находился в психиатрической клинике, однако по выходе оттуда (за неделю до смерти) снова начал пить. В ночь с 27 на 28 декабря в гостинице «Интернационал» (бывший «Англетер») покончил с собой: взрезал вены и повесился на окне. В 90-е годы появилась версия о том, что самоубийство Е. было инсценировано чекистами, однако это представляется маловероятным. Смерть Е. повлекла за собой целую волну самоубийств среди поклонниц поэта».[14]