Читать книгу Муравьёв-Амурский, преобразователь Востока - Александр Ведров - Страница 4

Николай Николаевич Муравьёв родился 11 августа 1809 года в семье Николая Назарьевича Муравьёва, статс-секретаря Собственной Его Императорского Величества канцелярии, и Екатерины Николаевны Мордвиновой, дочери помещика. Он внук губернатора Архангельской губернии Назария Степановича Муравьёва, отпрыск знатного рода. Мать, женщина нежного и доброго нрава, любила природу, деревню, охотно занималась работами в саду, была искусной рукодельницей. Тем не менее, при чуткости ко всему прекрасному, она имела характер высокого духа и воспитывала детей в строгих или даже спартанских обычаях. Отец, вносивший в домашние пенаты атмосферу царского двора, поднимал в сынишке планку самооценки до запредельных высот. Под родительским влиянием, а может быть, и от природы в мальчугане с детства формировалась личность, для которой не существовало непреодолимых преград.

О детских годах героя романа до нас дошло мало материалов, совсем мало. Детство выдающегося преобразователя российских земель протекало в родовом имении отца под Петербургом, позднее ставшем Муравьёвским переулком (с 1939 г. ул. Цимбалина) Северной столицы. Николушка рос прилежным мальчуганом; восьми годов, проявляя интерес к большому и неведомому миру, прочитал книгу В. М. Головина о кругосветном путешествии. Десятилетнему мальчику пришлось оплакивать раннюю смерть любимой матушки, на том и кончилось его беззаботное детство. Оставшись без материнского пригляда, он вынужден был полагаться исключительно на себя в принятии и исполнении решений. У отца на руках остались шестеро детишек, мал мала меньше, Николка из них – старший. На некоторое время опекунство над ними брал на себя граф Аракчеев.

После окончания частного пансиона Годениуса, о котором нам тоже не известно ничего, кроме того, что он располагался в центре Петербурга, где-то по улице Шпалерной, осиротевшие братишки по распоряжению императора Александра Первого, победившего непобедимого Наполеона, были определены в Пажеский корпус, элитарное военно-учебное заведение для детей «заслуженных родителей». Значимость заведения определена уже тем, что оно учреждено волей Екатерины Великой. Порядки в корпусе строгие, дисциплина военная. На выходные дни отец забирал сыновей из учебки и привозил их домой, в деревенское имение, где они окунались в мир счастливого детства с младшим братиком и сестричками. Гомон, смех, беседы, шутки царили в детском коллективе. Молодая мачеха, вошедшая в дружную семью, окружила приемных детей чуткой любовью и вниманием. О Николае в родстве остались лучшие воспоминания, в семье он был всеми беспредельно любим. Его отличала способность развеселить каждого, он мог и вспылить, но умел сдерживать себя. Шутлив, остроумен, но главной чертой подростка виделась тяга ко всему новому, неизвестному.

* * *

Отныне Николай Муравьёв держал свою судьбу в собственных руках. В учебе и освоении военных наук ему надо было проявить себя со всем блеском, иного он уже не признавал. 1824 год. Здесь-то кадету-отличнику четырнадцати лет и улыбнулась удача, капризная распорядительница от Высших сил, благосклонное участие которой открывало ему широкий путь в большой мир. Он был произведен в камер-пажи, что давало право к назначению на дежурство при Высочайшем дворе с прислуживанием за особами императорской фамилии на официальных приемах. Весьма успешный в учебе и отличавшийся острым умом, Николай Муравьёв был приставлен к великой княгине Елене Павловне Романовой. Камер-паж еще не знал, что держит в руках золотой ключик от волшебной двери, за которой открывался простор для службы Отечеству, для отваги и славы.

Начало предстоящему восхождению положили те смутные и неуловимые движения души, которые физиологи относят к тонкой сфере любовных чувств. Оставалось перенести их на прелестную обладательницу женских чар. Приставленный по придворному этикету к креслу великой княгини Елены Павловны первый ученик Пажеского корпуса увидел в том кресле искомый объект первой любви. Оно и неудивительно, если обратить наш взор на образ страстного обожания влюбленного юнца.

Урожденная германская принцесса Шарлотта Мария Вюртембергская, шестнадцати лет, была приглашена императором Александром Первым от имени своего младшего брата, великого князя Михаила, для замужества. Сказочный дар от царского двора, волшебным образом изменивший судьбу немецкой Золушки из семьи скромного образа жизни, подвел ее к самостоятельному изучению русского языка, чему она отдалась со страстью, а по приезде в Северную столицу поразила умом и тактом придворный круг.

Юная принцесса удивила встречавших не только речью с добротным русскоязычным произношением, но и умением вести краткие беседы с лицами по приличествованию каждого. Н. Карамзину она высказала уместную похвалу «Истории государства Российского», с А. Шишковым перекинулась мнениями о славянском языке, а с генералами заводила речи о военных делах и походах. Аристократическая публика в две сотни человек, собранная на званый прием, была потрясена и очарована с первой встречи и уже навсегда. Состоялось быстрое обручение, и молодая семья получила воистину царский подарок – величественный Михайловский дворец, ставший стараниями обаятельной хозяйки центром культурной жизни Петербурга. По заложенной традиции Михайловский дворец по сей день несет знамя русской культуры в качестве Государственного Русского музея.

Дальнейшее утверждение Елены Павловны в высшем обществе иначе как триумфальным не назвать. Д. А. Оболенский в ее лице «впервые увидел женщину, которая ясно понимала, что такое Гражданская палата». Известный славянофил А. Кошелев, пораженный умом княгини, писал о ее «истинно государственном взгляде на дела». Архиепископ Херсонский Иннокентий внезапно для себя оказался «униженным», когда Елена Павловна захватила его врасплох некоторыми вопросами, и вынужден был взять время для подготовки ответов. Подведем, однако, черту под множеством восхвалений отзывом Николая Первого: «Елена самая ученая в нашем семействе». Царь отсылал к ней иностранных ученых и мыслителей, чтобы те понимали, с кем имеют дело в лице России. Что тут добавить? С принятием православия, подобно Екатерине Второй, Елена Павловна стала русской делами и душой.

Сердечные влечения молодого человека к барышне, по всей видимости, начинаются с высоких оценок ее прелестей, красоты, ума и поведения. И что оставалось славному пажу, если в юной княгине сошлись воедино все женские достоинства, какие можно было представить? Оставалось влюбиться страстно и безнадежно в замужнюю женщину, одну из всех на царском небосклоне, что не могло остаться незамеченным для окружающих женских глаз. Неподдельное преклонение перед избранницей, восторженные взгляды, внезапные приливы крови, вызывающие покраснения лба и ушей, выдавали влюбленного пажа с головой. Фрейлины двора, беспощадная догадливость которых в амурных делах изумительна, обменивались щепетильными новостями:

– Ах, бедняжка! Коленька влюблен, и безнадежно!

– И что ему остается? Стреляться?

Великая княгиня Елена Павловна получала нескрываемое удовольствие от сложившихся отношений. Какой женщине была бы неприятна сердечная победа? Между молодыми людьми, из которых женская особа была всего-то на пару лет старше своего поклонника, установились милые и доверительные отношения. Елена Павловна игриво и с мягким покровительством относилась к влюбленному пажу, при этом оставалась деликатной, щадила его самолюбие и оберегала от возможных нападок со стороны. Николаю испытание любовью к вельможной даме стало первой школой воспитания чувств на пути взросления и возмужания.

…После оглушительного провала войсковой присяги на Сенатской площади Николай Первый решил обсудить декабрьские события с великой княгиней, мнением которой весьма дорожил, и протянул ей список заговорщиков. Елена Павловна начала читать вслух, но император предостерегающе кашлянул, указав взглядом на камер-пажа Николая Муравьёва, стоявшего за креслом княгини. В списке имелось несколько человек с его фамилией.

Разветвленное родство Муравьёвых было знаменито на Руси делами во многих ипостасях. Среди них: два генерал-лейтенанта, герои Отечественной войны 1812 года и русско-турецкой войны, другие военачальники, известные дипломаты, высокопоставленные чиновники, ученые, коих набиралось полтора десятка именитых человек. Декабристов тоже оказалось немало – полдюжины устроителей новой жизни, хотя они и сами плохо представляли какой. Лишь бы по-новому. Центральной фигурой муравьёвского рода, участвовавшего в подготовке восстания, был Сергей Муравьёв-Апостол, приговоренный к повешению. Другие сородичи проходили по списку со смягчающими обстоятельствами. Артамон Захарьевич, командир Ахтырского гусарского полка, и Никита Михайлович, капитан Гвардейского Генерального штаба, высланы в Иркутскую губернию. Среди осужденных были Матвей Иванович Муравьёв-Апостол, участник восстания Черниговского полка, Александр Николаевич, будущий городничий Иркутска, и Александр Михайлович, корнет Кавалергардского полка.

* * *

Любовные воображения длились до августа 1826 года, когда Николай Муравьёв с блеском окончил Пажеский корпус, не только показав отменные знания и военную выучку, но и став первым по корпусу. Его имя занесено на Почетную мраморную доску лучших из лучших учеников заведения. И это несмотря на годичное отставание в возрасте от других выпускников. Обучение давалось ему легко, едва острый ум касался учебного материала. Знал по-французски и по-немецки, Закон Божий и Священную историю. Знал до тридцати предметов, включая заумное дифференциальное и интегральное исчисление.

Разумеется, без глубокого природного ума не мог состояться крупнейший государственный деятель, посягнувший опрокинуть привычные представления мироздания и течение общественной жизни. Но все же первый выпускник корпуса был оставлен «на второй год» для достижения совершеннолетия, с наступлением которого ему мог быть присвоен офицерский чин. Так в отрочестве кадет Николай Муравьёв задал себе опережающий темп жизни и, как увидим, будет выдерживать его долгие годы.

Сложившееся душевное единение блестящего претендента на офицерское звание и его «великолепной феи» продолжилось к обоюдному удовольствию. Имея обширное образование и от природы талантливая, княгиня проявляла необыкновенные способности к точным и естественным наукам и быстро вовлекала в свой водоворот придворное окружение. Неудивительно, что два блестящих ума как нельзя ближе пришлись один к другому. Им не нужны были долгие рассуждения, достаточно короткой реплики, быстрого взгляда для взаимопонимания. Она чуяла за спиной волнение юного воздыхателя. При виде объекта своего обожания ноги несчастного пажа подкашивались, лоб потел, покрываясь алыми пятнами. Нежность и трепет охватывали его. В силу положения княгини при царском дворе любовь прислуживающего юнкера была обречена на провал, она лишь грезилась в романтических мечтаниях, но дружба – вот она, рядом, на расстоянии вытянутой руки. Первая любовь, сформированная в идеальном плане, такой и останется Николеньке навсегда.

В 1830 году великой княгине представили Пушкина, и с ним она «была мила». Поэт испытывал к княгине самые восторженные чувства:

Их последняя встреча состоялась накануне трагической дуэли. Поэт был сдержан, шутил, но при прощании судорожно сжал высокой особе руку, чему она не придала значения, а отнесла к проявлению пылкости чувств. Княгиня обожала поэта и в день его смерти записала: «Мы потеряли прекраснейшую славу нашего Отечества».