Читать книгу Перепады настроения. От депрессии к эйфории - Александр Викторович Донской - Страница 4

Я не из тех, кто появился на свет с серебряной ложкой во рту. Скорее наоборот. Я родился в 1970 году в Архангельске в промышленном районе Сульфат. Это район, где жили работяги, трудившиеся на местном градообразующем целлюлозно-бумажном комбинате. Из достопримечательностей вокруг были бараки, речка да капустное поле.

Мой отец работал экскаваторщиком, а мать уборщицей. Взаимопонимание между родителями отсутствовало от слова «совсем». Мать все время суетилась по делу и без дела. А отец пил. Запах перегара в моих воспоминаниях присутствует с раннего детства. Отец и без алкоголя был вспыльчивым, как спичка. А под градусом становился совершенно неуправляемым. Эмоции накрывали его с головой – он кричал, дебоширил, кидался на нас с мамой и сестрой с кулаками. Мог во время ужина вскочить из-за стола и начать бить тарелки об стену. Однажды, когда мне было 10 лет, он нас бросил.

Сейчас, анализируя события детства, я понимаю, что своим уходом отец нанес мне невероятно сильную обиду. Я принял все на свой счет. Считал, что сделал что-то не так, раз отец ушел и больше не хочет с нами жить. Мне было горько, одиноко, стыдно, больно и грустно. Я был совершенно растерян. Только спустя много лет я осознал, что отец ушел не от нас, своих детей, а от мамы. Он разлюбил ее, а может, никогда не любил вовсе. Но обида, которую он нанес мне своим поступком, отравила мое сознание на долгие годы. Я запутался в ней, как муравьишка в паутине. И она стала отменным топливом для биполярного расстройства.

После того, как отец нас бросил, у матери начались проблемы с алкоголем. Вскоре в нашей жизни появился отчим. Он работал варщиком целлюлозы все на том же легендарном комбинате. Отчим даже не пытался найти со мной общий язык. Чаще всего нас с сестрой запирали в комнате, чтобы мы не мешались под ногами. Зато если я успевал набедокурить, наказание не заставляло себя долго ждать. Мать била меня шлангом от старой стиральной машинки. А еще меня привязывали к батарее и оставляли так на несколько часов. Это была самая мучительная экзекуция. Вроде и не больно, но так обидно и унизительно! Я чувствовал себя совершенно беспомощным и не нужным. Гнев сменялся страхом, страх жалостью к себе и обидой, обида надеждой на скорое освобождение. Эмоции раскручивались все стремительнее, перетекали из одной в другую. Под конец я уже не понимал, действительно ли все это происходит со мной наяву или я все же страдаю от кошмарного наваждения.

Размышляю о детстве и вспоминаю, что чувствовал себя пришельцем с другой планеты. Я совершал странные поступки. Причем на эти поступки меня всегда толкал страх. Я боялся, но все равно делал. Например, наехал на взрослых парней бандитского вида, которые шли по улице. Они были гораздо старше меня, уже отслужили в армии. Я одного из них толкнул и убежал. Очень переживал, что меня догонят и накажут.

Я боялся высоты, но лез на крышу девятиэтажки. Как-то уехал кататься на льдине, хотя не умел плавать. Льдина стукнулась об опору моста, и я чуть не утонул. Повезло, что она доплыла до ледника и уперлась в него. По леднику я добрался до берега.

Однажды я едва не утонул в речке. Пьяный сосед вздумал катать местную ребятню на лодке. Я не удержался и бухнулся в воду. Очнулся уже на берегу, когда добрые люди откачали.

Помню постоянное чувство стыда, с которым приходил в школу. У меня совсем не было карманных денег, а так хотелось что-то себе купить – хотя бы билет в кино или мороженое. Одноклассники могли себе это позволить, а я нет. Поэтому я начал работать очень рано, когда все мои ровесники еще вовсю наслаждались законными правами беззаботного детства. А еще я понимал, что стыжусь родителей. Мне казалось, что они ничего не достигли в жизни. Я злился на них из-за этого и осуждал их. Мечтал, что вырасту и заработаю целую кучу денег. Смогу позволить себе все, что захочу. И моя собственная семья никогда не будет нуждаться.