Читать книгу Безумие. Тени прошлого - Александр Викторович Низаев - Страница 8

– Извините, Артем, но я не буду больше у вас работать, – ответила Ольга Бероеву по телефону, когда он позвонил ей на городской номер, чтобы узнать, куда она пропала.

– Вы можете мне объяснить, что случилось? – недоуменно спросил он.

– Личные обстоятельства, – тихо сказала бывшая сиделка, разглядывая в зеркало свою щеку, которая припухла после пощечины Лихачева и приобрела багровый оттенок.

– И именно поэтому вы убежали из дома среди ночи, бросив все свои вещи и не захватив даже мобильный телефон? – насмешливо спросил Артем.

– Так получилось. За вещами я приеду через несколько дней, когда… – она провела пальцами по ноющей щеке. – … и аванс я верну. Я его еще не успела заработать.

– Деньги оставьте себе и еще подумайте о возвращении. Мне кажется, что у вас сложились неплохие отношения с Дианой. Дня два-три я не буду искать новую сиделку.

– Не теряйте зря время. Диане нужен кто-то, чтобы был всегда рядом, – грустно сказала Ольга и положила трубку.

– Чертов осеменитель! – выругался Артем, подумав о Лихачеве. Бероев, конечно, в общих чертах догадывался, что могло произойти ночью. У Дианы спрашивать бесполезно, а сам виновник случившегося, проснувшись утром, как ни в чем не бывало, опохмелился тремя рюмками водки и, постоянно потирая покрасневший левый глаз, укатил на такси домой. Спрашивать у него что-то напрямую Бероев не решился. – Значит, буду искать новую сиделку, – решил он и набрал номер телефона кадрового агентства.

– Кадровое агентство "Взлет". Здравствуйте.

– Это Артем Бероев. Я пару недель назад искал сиделку для своей дочери.

– Да-да, я вас узнала, – ответила собеседница. – Какие-то проблемы? Ведь вы взяли на работу прекрасную кандидатуру.

– Да, но по семейным обстоятельствам ей пришлось уволиться.

– Жаль. Уйти с такого хорошего места… Вы хотите, чтобы мы вам подобрали новую сиделку?

– Да.

– Приезжайте в офис, посмотрите анкеты.

И тут Артему пришла в голову отличная мысль. Он не будет больше нанимать молоденьких симпатичных медсестер, чтобы не повторилось происшедшее.

– А могу я узнать координаты этой вашей Чугун?

– Секундочку, – в трубке послышался стук клавиш компьютера, – записывайте…

Вечером в дом вошла высокая дородная женщина с химической завивкой голове.

– Здравствуйте, – произнесла она густым низким голосом, – меня зовут Чугун Антонина Петровна. Мы с вами договаривались о встрече.

– Здравствуйте, – ответил Артем, с любопытством разглядывая потенциальную сиделку. Он сам был высокого роста, но на женщину все равно приходилось смотреть снизу вверх. – Проходите.

– И так, за кем мне предстоит присматривать? – спросила Чугун, сев на стул, который под ней жалобно затрещал.

– За дочкой, – осторожно ответил Артем, раздумывая, не стоит ли сразу отказаться от услуг этого гренадера в юбке. А впрочем, пусть работает, а дальше видно будет. За то на нее уж точно не позарится какой-нибудь очередной любитель "клубнички". Эта сама, кого хочешь, в бараний рог скрутит. – Понимаете, она у меня не совсем обычная, у нее небольшое психическое отклонение.

– Буйная? Дерется? – сурово поинтересовалась Чугун.

– Нет-нет, что вы? – замахал руками Артем. – Она очень спокойная и миролюбивая девочка.

– Тем лучше, – пробасила Антонина Петровна, – а то у меня не забалуешь…

Чугун Антонина Петровна была бывшей надзирательницей женской колонии, находившейся где-то в Мордовии, а в данный момент – пенсионеркой по выслуге лет. Когда она последний раз покинула стены печального заведения, то вся колония с облегчением выдохнула. Другой такой жестокой и беспощадной надсмотрщицы больше не было. Казалось, что ей доставляет удовольствие издеваться над покорными и безответными "зэчками". За любую самую малейшую провинность Чугун могла отвесить хорошую затрещину своей тяжелой рукой, дать пинка, плюнуть в лицо. За свою тюремную карьеру она отправила в ШИЗо не одну сотню женщин. Издевательства были жесткими, а часто и унизительными. В изобретательности новых пыток у Чугун не было равных. Но самая любимая ее забава заключалась в следующем. В тюремной библиотеке на стенах висело несколько репродукций картин различных художников, и вот провинившуюся заключенную надзирательница приводила туда, ставила лицом к одному из произведений живописи и приказывала рассказывать, что на нем изображено. Составлять рецензию, так сказать. И пока бедная женщина выражала свое мнение о картине, Чугун лупила ее резиновой дубинкой по спине, плечам и ягодицам, приговаривая: " Нет, в Эрмитаже интереснее рассказывают!" Почему именно этот знаменитый музей вспоминала Антонина Петровна, было загадкой. За всю свою жизнь она не то что в Эрмитаже, а даже в местном краеведческом музее не была. Стоило бедняге, захлебываясь слезами от боли, замолчать, как сыпался новый град ударов. За это Чугун прозвали в колонии Розовым Искусствоведом. Почему розовым? Антонина Петровна никогда не была замужем, являясь представителем нетрадиционной сексуальной ориентации, что приносило дополнительные беды обитателям колонии. В маленьком городке очень трудно найти себе партнера в таком деле, а потому всю свое нерастраченное либидо Чугун переносила на заключенных. Стоило только в колонии появиться новенькой симпатичной преступнице, как Антонина Петровна уже крутилась где-то рядом. Она делала некоторые поблажки для своей пассии, таскала ей сахар и конфеты, подбирала лучшее место в бараке. Новенькая, естественно, радовалась такому к себе отношению и, чтобы не потерять расположения влиятельной подруги, вступала с ней в связь. Но бывалые "зэчки" с жалостью смотрели на дурочку. Они знали, что месяца через два-три Чугун наскучит очередная любовница, и для девушки наступит ад. Брошенные подруги были самыми несчастными и забитыми существами колонии. По приказу Чугун они выполняли всю самую грязную и тяжелую работу, подвергались постоянным избиениям и унижениям. Не все, конечно, горели желанием лечь в постель с этим монстром в женском обличии. Этих смельчаков Чугун тогда пыталась сломать своими изощренными пытками. Зимой, например, она могла притянуть в камеру ШИЗо пару ведер холодной воды и облить ею непокорную. А так как в помещении температура не поднималась выше шести-восьми градусов, то наказанным девушкам приходилось не сладко. Так что в итоге рано или поздно перепадало всем и согласившимся на любовные утехи с надзирательницей, и категорически отвергнувших их. Тюремная администрация закрывала глаза на выходки Чугун, так как в остальном в ее отряде был полный порядок. Самый чистый барак в колонии, никакого бунта и недовольства, постоянное перевыполнение плана в швейном цехе, что еще нужно для нормального функционирования заведения.

Чугун оставалось несколько месяцев до выхода на пенсию, когда случился один неприятный инцидент. В середине рабочего одна из заключенных, которая была прикреплена к швейному цеху, случайно поранилась острыми ножницами. Кровь хлынула из проколотой ладони. Девушка схватила первую попавшуюся тряпку и зажала рану, прекратив работать. На ее беду в этот момент в цехе находилась Чугун.

– Стрельцова, почему не работаешь? – гаркнула она.

Девушка подняла руку и показала пропитавшуюся кровью тряпку.

– Мне бы в больничку…

Чугун широко улыбнулась, показав свои лошадиные зубы. Этот оскал ничего хорошего не предвещал.

– Что, отдохнуть решила? Знаю я вас, тварей! Так и норовите отлынивать от работы. Скажи, ты специально порезала себе руку?

– Ну что вы? – испуганно пролепетала девушка. – Я знаю, что план надо выполнять и не посмела бы подвести коллектив таким образом.

– Да что ты? Смотри, какая сознательная! – спокойно сказала Чугун. – Ну тогда, конечно, в больничку. Только сейчас жгут наложим, чтобы ты кровью не истекла.

С этими словами надзирательница сняла кожух со швейной машинки, на которой работала Стрельцова, и сдернула тонкий кожаный приводной ремень.

– Давай, я перетяну…

Удивленная такой заботой Розового Искусствоведа, девушка протянула руку. Чугун неожиданно замахнулась и как плеткой ударила ремнем по лицу несчастной. Огромный красный рубец тут же вздулся на щеке, лопнула нижняя губа, из которой тонкой струйкой брызнула кровь. Девушка взвизгнула и попыталась закрыться здоровой рукой. Это разозлило Чугун, и она принялась с остервенением наносить беспорядочные удары ремнем. Все работницы цеха, бросив работу, в страхе наблюдали за экзекуцией. Никто и не подумал не вмешаться. Вдруг Стрельцова вскрикнула и схватилась за левую сторону груди. Ее окровавленное лицо побледнело, глаза сделались стеклянными, и девушка рухнула со стула на пол.

– Что, падла, вздумала притворяться? – бесновалась Чугун и нанесла еще несколько ударов.

Затем, видимо, выдохнувшись, она опустила ремень и носком тяжелого ботинка ткнула своей жертве в живот.

– Поднимайся, теперь можно и в больничку.

Но Стрельцова не шевельнулась.

– Отнесите ее в лазарет, – обратилась надзирательница к двум заключенным.

Как сказал потом тюремный врач, Стрельцова умерла мгновенно, а Чугун еще била мертвое уже тело. У девушки было больное сердце, и оно не выдержало издевательств. На воле у Стрельцовой остался трехлетний сынишка.

Администрация постаралась замять этот случай, оформив все, как несчастный случай, а через несколько месяцев торжественно проводили Чугун на пенсию. Оставаться в Мордовии Антонина Петровна не пожелала и переехала жить к сестре, которая не очень-то была рада такому соседству. Но отказать не посмела и приютила у себя бывшую надзирательницу, которая и здесь принялась устанавливать свои порядки. Благо, сестра с ней мучилась не долго, и через год спокойно отошла в мир иной. Чугун осталась одна. Пенсия позволяла ей не работать, но деятельная натура Антонины Петровны не давала ей сидеть на месте. Чугун попыталась трудоустроиться, но специфическая прошлая профессия отпугивала потенциальных работодателей. Тогда она обратилась в кадровое агентство, в надежде, что здесь ей что-нибудь найдут.

– Я так понимаю, что у вас нет опыта подобной работы? – спросил Артем.

– Да вы не переживайте, ваша дочка будет под надежным присмотром, – ответила Чугун, – уж что-что, а следить за разными пси… то есть, я хотела сказать за людьми с отклонениями, я могу. Со мной она будет в полной безопасности.

– Надеюсь, – с сомнением сказал Артем. Может все-таки отказать ей?