Читать книгу Город горького шоколада - Александр Волынцев - Страница 7

«Это был добрый, светлый человек,

очень приятный в общении, всегда отзывчивый такой…

Вот это у него важная черта была…»

Александр Иванович Гапонов, ветеран ФГУП «ПО «Маяк»

Вот. А тут – 1986 год. Да… Я сунулся, а мне Андрей Федорович говорит: «Цыц! Тебе что, мало было 57-го года?» Я говорю: «Андрей, ну мы же знаем, как надо…» – «Ладно. Пока в этом нет необходимости. Потерпи».

Ну и вот… Потом год уже прошел, я к нему опять прихожу, говорю: «Я не успокоился». – «Ну, ладно. Видимо, ты, как оса, прицепился!»

И вот я там еще разочек… Понюхал, чем это пахнет…

Правда, здесь-то, в 1957-м, мы работали почти вслепую. Техническое оснащение, особенно дозиметрическое, было на самом примитивном уровне. А в Чернобыле мы были уже вооружены. И тем более я же работал в отделе дозиметрии, у меня опыт уже был. Ага… Меня послали в командировку… А там командировки были, самое малое, три месяца. И вот прихожу к заместителю главного инженера по радиационной безопасности и говорю: «Нехорошо получается. Приезжают группы дозконтроля: одна группа сорганизуется хорошо – всё налаживается, соберется следующая группа – ну, не такая, ну, не то. Что эти сделали, следующие всё порушили. Нужно стационарную группу». Они мне: «А где ее взять? Вот что нам присылают, то мы и…» Я говорю: «Да надо же пошарить из бывших работников ЧАЭС, там же была своя дозиметрическая служба. И можно будет создать стационарную группу». – «А ты за это возьмешься?»

Я говорю: «Попробую, но я не обещаю положительного результата-то». – «Ну, попробуй…»

Ну, что. Я пошарил и нашел мужиков, и мы организовали такую стационарную группу. Мне предложили быть ее руководителем. Я говорю: «Я бы согласился, но среди нас есть кандидат наук, как же, я – простой инженер, а подо мной будет ходить кандидат наук». Ага… Скляров Валерий Палыч. Из Москвы. Ему надо быть руководителем группы-то. Ну, хорошо…

И вот я там четыре года. До 1992-го. И потом, когда они решили, что они всё знают, нашу комплексную экспедицию решили выгнать. Ну ла-адно, ребята… Если вы такие умные, работайте…

И потом я поехал туда последний раз. Мне прислали вызов, чтобы я получил окончательные деньги по контракту. Они же с нами контракт-то разорвали. Вот… Я туда приехал, пробыл там дня три, поглядел… Что мы за шесть лет сделали, они буквально за шесть месяцев всё к чертовой матери порушили. Вот такая самонадеянность. Амбициозность и всё, больше ничего. Знаний-то было, прямо скажем, не больно много. Там, помнишь, всё говорили «человеческий фактор, человеческий фактор», конечно, и он там присутствовал. Там был и человеческий фактор, там были и технические недоделки, там было и нарушение многих регламентов…

Сюда приехал после Чернобыля, тут мне, как говорится, пенсион подошел. У меня же выработанный стаж заводчанина. Вот и возраст подошел. Я сначала, пока лето было, вроде бы ничего. Тут сад-огород, рыбалочка, пятое-десятое… Этюды… Осень-то подошла – прямо тоска зеленая. Встречаю одного своего знакомого, а он говорит – в ФИБе образуется новая группа спектрометрии. А мне это дело знакомо. Я говорю: «Давай, поглядим!»

И вот взяли меня туда инженером первой категории, там я и работал.

Ничего, хорошо, всё в порядке, а потом, когда вся эта катавасия-то наступила, в самые худшие ельцинские времена-то, разгром всяких институтов, в том числе и нашего, мой начальник отдела Дёмин был приглашен в наш Центр госсанэпиднадзора и меня за собой потянул. Вот туда мы с ним перешли.

Так до 2003 года я там проработал. А вот когда случилась-то вот эта бяка-то со мной, то говорят, что есть приказ по минздраву – онкологическим больным работать с ионизирующим излучением запрещено.

Ну, как говорят, не попрешь…

Пришлось уйти на чистую пенсию. Сделали мне ручкой. Ну, конечно, обидно было. Потом думаю: да ладно. Всё, что имеет начало, должно иметь и конец. На этом мы и расстались.

А сейчас вот свободный художник.

Мажу потихонечку.