Читать книгу Непристойное предложение - Александр Яковлевич Черняк - Страница 5

3. Рейс в Челябинск

Оглавление

Через два дня, перед полётом в Челябинск, Сергей Фёдорович, командир нашего экипажа, подозвал весь коллектив, включая бортпроводниц, одной из которых была и Дарья:

– Для тех, кто может еще не знает, довожу до сведения информацию об инциденте, произошедшем на борту самолёта на котором мы позавчера вернулись из Ленинграда. Мы все здесь как одна семья и вправе знать обо всём, что случается на борту. Два дня назад, обманным путём вернув на борт воздушного судна нашу бортпроводницу Дарью Чернову, представитель САБ Ростовского аэропорта по фамилии Пасечный, пытался Дашу изнасиловать.

– Вот урод! – воскликнула вторая бортпроводница Ольга и всплеснула руками. Остальные члены экипажа, мужчины, промолчали, хотя думали о том же, но значительно более нелитературными словами. Сергей Фёдорович продолжил:

– Мужество и самообладание самой Дарьи, а также удачное появление в нужный момент на борту самолёта Юры Мурадова, его нестандартные действия помогли остановить преступление. САБовец задержан Юрой и Дашей и передан работникам милиции. На Пасечного заведено уголовное дело. Руководство Авиапредприятия в курсе случившегося. Все необходимые выводы из этого случая будут сделаны. Я бы хотел поблагодарить Юру за решительные действия в отношении преступника, хотя Юрий Владимирович должен был быть более техничным и аккуратным и не пропускать ударов в глаз. Наверняка, думаю, все со мной согласятся, что глаз Юрию еще в жизни не раз понадобится. А результат этого пропущенного удара экипаж может увидеть на лице у нашего бортинженера. Правда, за давностью фингал несколько поблек. А тебе, Дарья, хочу сказать: надо бы принять этот случай как, во-первых, призыв к бдительности, а во-вторых, как подтверждение того, что настоящие мужчины среди нас есть и они в трудный момент были и остаются рядом. Пока мы все вместе – ничего плохого с нами не случится. Ну и потом, хочу всем напомнить, что прошлый день – то история, хорошая или плохая, но уже история. Завтрашний день – это загадка, а сегодняшний – это подарок. Давайте работать и радоваться подаркам, которые даёт нам жизнь!

А теперь, экипаж – готовимся к взлёту.

Ожила радиосвязь с диспетчером аэропорта. После нескольких чётких команд включились двигатели. Я занялся своими техническими делами, а бортпроводницы готовились принять на борту пассажиров и их багаж, получали бортовое питание и свежую прессу, занимались ещё многим, что, возможно, понадобится авиапассажирам в полёте.


*** Еженедельная газета «Аргументы и факты». Январь. 1993 год.


«…от наших источников в правоохранительных структурах:

в канун Рождества Христова, при загадочных обстоятельствах, покончил с собой генерал-лейтенант Ивановский П. Х., всю свою трудовую деятельность отдавший правоохранительным структурам СССР и России. До трагического происшествия, он занимал должность заместителя Министра МВД РФ. Самоубийство произошло в доме генерала в посёлке Барвиха, Московской области. Прибывшая по звонку соседей и охраны посёлка оперативная группа милиции и прокуратуры, следов ограбления не обнаружила.

Начато следствие. Возбуждено уголовное дело».


В Челябинске было холодно, лил дождь. Посадку наши пилоты произвели штатно. Обратный рейс через четыре часа. В аэропортовской гостинице «Баландино», в отдельном крыле, в котором располагались экипажи воздушных судов, ожидающих своего расписания «на взлёт», было сухо и тепло. Обычно комнаты для экипажей двухместные. Сегодняшние номера – не исключение. Минималистски обставленная комната не вызывала раздражения или чувства дискомфорта. Главное, что должно быть для короткого отдыха пилотов, – это тишина и тепло. Я сидел на кровати. В душе плескался наш штурман Василий. На этаже расположено кафе, в котором неплохо кормят. После душа я собираюсь сходить туда перекусить. Принимаю душ и начинаю претворять в жизнь свою задумку насчёт поесть, в первую очередь, останавливаюсь у двери номера, где обитают наши бортпроводницы. Тихонечко стучусь. Тишина. Стучусь громче – результат тот же. Иду в конец коридора и попадаю в кафе. Наши птички мирно воркуют за угловым столиком с чашками кофе в руках. Подхожу к третьему стулу у столика:

– Надеюсь, у Вас не занято?

– Будем рады, если это место достанется Вам, молодой человек, – отвечает Ольга, и обе девушки смеются. – Хотя есть еще с десяток конкурентов.

– Надеюсь, я не помешал, – продолжаю быть предельно галантным,

– Обычно тех, кто нам мешает, мы выставляем за дверь даже в летящем самолёте, но для Вас, молодой человек, сделаем исключение, так как Вы нам очень даже приятны! – продолжает Ольга.

– Юрик, садись, пожалуйста, мы тебе рады, – говорит Дарья. – Это я перевожу с Ольгиного языка на чисто русский.

– Пожалуй, на чисто русском понятнее, – отвечаю я.

Ольга встаёт:

– Так, мальчики и девочки, мне надо маленько отдохнуть, то есть полежать. Шибко я это дело люблю. Шоб без меня – никаких приключений. Договорились?

– Договорились, – отвечает Даша. – Приключения – только втроём! – девчонки опять смеются.

– Даш, тебе взять чего-нибудь покушать? – беру инициативу в свои руки.

– Еще чашечку кофе со сливками и бутерброд с твёрдым сыром. Больше ничего не хочу.

Беру шницель с пюре и салат из печени трески, с яйцом и свежим зелёным луком. Запивать можно чаем с лимоном. Ставлю всё это на поднос вместе с Дарьиным заказом.

Последний раз мы были рядом одни два дня назад.

Я говорю первый:

– Даша, надеюсь, тебе не сильно досталось от мамы?

– Нет! Она меня и кормила, и отпаивала успокаивающим, как ты просил её, и прикладывала примочки к шее и щеке. И еще она была очень удивлена твоим джентльменским уходом, по-английски, не попрощавшись. Но мама сказала, что тебя прощает, так как ты заслуживаешь её внимания, а ей было не до тебя. Поэтому она считает, что ты всё сделал правильно. И тебе за это – плюс. За розы тоже – плюс. За то, что дочь доставил прямо домой и блеснул своим спичем – третий плюс. За всю жизнь ни один мой знакомый парень не зарабатывал столько плюсов у моей мамы за один вечер! Я уже не говорю о четвёртом плюсе за фуражку и форму работника гражданской авиации.

Пока Даша рассказывала, какой я замечательный, я выставлял на столик нашу с ней еду. Несу поднос на специальный столик в районе раздачи и возвращаюсь. Присаживаюсь напротив Дарьи.

– Даша, я очень рад, что твоя мама поставила тебя на ноги. К сегодняшнему утру ты чудесно выглядишь, впрочем, как всегда. Конечно, я рад четырём плюсам, с твоих слов, честно заработанным мною в тот вечер, но в первую очередь, я хочу перед тобой извиниться за то, что я говорил тебе и делал. Поверь, я очень хотел тебя успокоить и утешить. И в тот момент, когда я автоматически подставил свою ладонь тебе под попу, видя, как сильно ты устала, я старался помочь тебе преодолеть последние ступеньки перед вашей лестничной площадкой. У нас с младшей сестрой это называлось «включить эскалатор». Я ей в Ейске помогал преодолеть высокие для неё ступеньки лестниц, если нам с ней приходилось подниматься на пятый этаж дома, где жила наша бабушка, или в похожей ситуации. Мне бы не хотелось, чтобы ты подумала, что я пытался воспользоваться случаем для того, чтоб быть к тебе ближе. С другой стороны, я целовал тебя, обнимал тебя и говорил нежные слова, конечно, в первую очередь, чтобы тебя успокоить, уж очень нестандартной для девушки была та ситуация. Но я бы не хотел, чтобы ты подумала, что этим оправданием своего поведения я хочу ограничиться. На самом деле ты мне действительно очень нравишься. Ты мне очень дорога, – при этих словах я почему-то покраснел и уставился взглядом в шницель.

– Юрочка, не надо стесняться настоящих чувств. В сегодняшней жизни для них так мало остаётся места, что о них надо говорить не шепотом – о них надо кричать. Твои слова мне очень приятны. Если честно, то всё, что ты делал тогда: и помощь в подъеме по лестнице, когда я действительно уже выбилась из сил, и то, как ты меня защищал в самолёте, как успокаивал, и то, как ты меня целовал, было очень мило, и мне это бесконечно приятно. Поверь, я это сказала сейчас тебе не просто в благодарность за защиту от преступника. Мне действительно было очень тепло и уютно ощущать рядом мужчину, на плечо которого я могу опереться и который испытывает ко мне нежные чувства. Кстати, в последней фразе я не перебарщиваю?

– Дашенька, конечно, нет!

Услышав мой ответ на заданный вопрос, Дарья встала, пересела на соседний со мной стул, взяла моё лицо в свои руки и поцеловала меня в губы: – Спасибо тебе, Юрочка, за всё!

В кафе раздались аплодисменты. Мы с Дашей не заметили, как весь экипаж, кроме Ольги: командир корабля Сергей Фёдорович, второй пилот Вячеслав и штурман Василий – обосновались со своим обедом за дальним столиком у окна. Видимо, сцена с участием меня и Дарьи настолько им понравилась, что не похлопать они не могли. После продолжительных аплодисментов они продолжили обед, а мы с Дашей принялись за своё меню. Просто в этот момент мы видели только друг друга и никого вокруг для нас не существовало.

– Юра, кстати, это что за салат ты взял?

– Печень трески, варёное яйцо и лук. Сделай одолжение – попробуй. Никогда такого не ела?

– Не-а! Я одну ложечку. Только попробую. О! Как вкусно!

Салат как-то быстро закончился, и я пошёл еще за одной порцией.

Мы с Дашей поели и продолжали сидеть за столиком: я пил свой чай с лимоном, а Дарья – свой кофе со сливками. Мне казалось, мы наслаждались не едой, а друг другом. Во всяком случае, я наслаждался тем, что Дарья была рядом и мы никуда не спешим.

– Единственное, Юрочка, я бы хотела понять: почему ты вернулся на борт самолёта, как ты предугадал, что мне нужна помощь и я в беде? Мы же с тобой попрощались?

– Дарья, я знал, что ты об этом спросишь, поэтому тебе придётся послушать одну историю. Очень прошу только, отнесись к ней серьёзно, несмотря на то, что многое в ней может показаться тебе нереальным.

Еще во время учёбы, я думаю, по воле судьбы, в мои руки попала икона Божией Матери Тихвинской, на которой запечатлена Богоматерь, а на коленях у неё сидит Христос с Евангелием в левой руке и правой рукой благословляет мир вокруг себя. Я узнал историю написания иконы и её родословную. День почитания иконы Тихвинской Божией Матери и мой день рождения совпадают – это 9 июля. С момента, когда икона попала ко мне, и по настоящее время Царица Небесная всегда помогает мне в трудные моменты жизни, оберегает и спасает меня. С тех пор эта икона всегда со мной и на земле, и в воздухе. Вчера, после твоего ухода, я поднялся на второй этаж в кафе выпить чашку кофе. В груди начало нарастать беспокойство, и рука сама потянулась в мою сумку, висящую на плече. Я приложил ладонь к образу и почувствовал, что тебе нужна моя помощь. Я не знаю, как это произошло, но я понял, что должен быть с тобой рядом. И в этот раз Богородица оказалась права. Дальше ты всё знаешь. Я не могу объяснить ЭТО разумным языком инженера, но могу – языком силы Божией Матери, – вот и весь мой рассказ. Дашина рука мягко сжимала мою.

– Спасибо, дорогой, за эту историю! Она действительно похожа на волшебство. Не могла даже подумать до сегодняшнего дня, что так может быть. Я обязательно в ближайший выходной найду храм, где есть икона Божия Мать Тихвинская, зажгу свечи и помолюсь ей – я должна и её поблагодарить за своё спасение.

К нашему столику подходит отдохнувшая Ольга:

– Ну, вы даёте – два часа никак не наедитесь?

Отвечаю я:

– Наесться-то мы наелись, но не напились. Вот сидим – пьём! Тебе взять чего-нибудь?

– Разве что кофе без молока и без сахара, – поднимаюсь и иду за кофе.

Возвращаюсь и все мы слышим гогот за столиком, где обедают наши пилоты со штурманами. Рассказывает Сергей Фёдорович достаточно громко, поэтому мы замолкаем, попиваем свои напитки и слушаем:

– Да какая там, к чёрту, гиподинамия. Дом у нас двухэтажный. Мы с женой живём на втором этаже, а дочь с мужем – на первом. Приезжаю как-то вечерком, поздновато, часов в десять вечера.

Обычно все к этому времени поужинали и отдыхают, кто у телевизора, кто с книжкой. На кухне ужин для меня накрыт, но уже холодный. Разогреваю на газе, сажусь ужинать. Заканчивая приём пищи, вспоминаю, что любимого мною кефира, который я пью каждый день, в холодильнике нет. И я днём себе где-то даже написал записку – «купить кефир». Неизвестно, куда я эту записку сунул. Ну, факт остаётся фактом: хочу кефира, а кефира нет. Одеваюсь, иду в соседний, метров триста от нас, магазин «Продукты». Покупаю кефир – и домой. Раздеваюсь. Сажусь. Пью кефир. Встаю, мою за собой посуду и вижу – на полу кухни белеет какая-то бумажка, свёрнутая вчетверо.

Иду, нагибаюсь, поднимаю, разворачиваю и понимаю, что без очков я хрен что на ней увижу. А очки на втором этаже! Поднимаюсь на второй этаж, беру очки, надеваю их и читаю: «купить кефир». ТЬФУ!!!! – общий взрыв смеха в кафе – комкаю бумажку, но на душе не легче. Одновременно вспоминаю, что сегодня мы еще не виделись с женой. Поворачиваюсь и вижу её в притушенном свете торшера, свернувшуюся калачиком на диванчике, сиротливо лежащую напротив телевизора и смиренно ожидающую, когда ж я, наконец, её увижу и поцелую. Подхожу, с любовью целую и благодарю за волшебно вкусный ужин. А Людочка так мягко, вкрадчиво и по-доброму мне говорит:

– Дорогой, если ты мне сейчас принесёшь чашечку кофе с моей любимой конфеткой «Птичье молоко», то я тебя тоже поцелую!

И я понуро иду на первый этаж варить любимой жене кофе в турке, а в спину мне несётся голос жены, пронизанный здоровым жизнелюбием:

– Родненький мой, ну что же ты идёшь так обреченно, как на эшафот… – я обрываю её тираду, которая, как мне кажется, может быть издевательски длинной.

– Ну что ты, радость моя, я спускаюсь, может и не переполненный оптимизма, зато подниматься буду с чувством исполненного супружеского долга и ощущением полного семейного удовлетворения! – по-моему, Людмила громко хмыкнула в знак, что мой монолог ей понравился.

На небольшом деревянном подносе, расписанном под хохлому, установлена чашечка кофе, лежат на блюдце две конфетки и чистая салфеточка. Вот что делает с мужчиной любовь. Зато поцелуй я честно заработал.

– Никакой гиподинамии. Спасибо склерозу, жене и лестнице на второй этаж.

Общий смех …


– Итак, вечер заканчивается, я уже сижу на диване рядом с любимой женой, с закрытыми глазами и балдею от всего, что меня окружает. Кофе Людочкой выпит. Куда делись две конфетки, которые я принёс вместе с кофе, могу догадаться только по двум смятым фантикам на тарелочке. И еще мне приятно, что я дома кому-то нужен.

Через секунду я понимаю, что погорячился с последней мыслью:

– Пап! Папа! – зовёт дочь с первого этажа. – Ты можешь спуститься на минуточку? Мы с Толиком пробовали, а у нас что-то с торшером не получается…

Я поднимаюсь с дивана и голосом, полным юношеского задора, громко говорю:

– Лечу к вам, детки! Ловите! – спускаясь на первый этаж.

Смех в кафе переходит в хохот…


В это время так долго молчавшая громкая связь на всю гостиницу произнесла:

«Экипаж рейса 6268 Баландино – Ростов-на-Дону приглашается на борт воздушного судна».

Непристойное предложение

Подняться наверх