Читать книгу Метаморфозы. Корона венков сонетов - Александр Ярославович Слука - Страница 5

МЕТАМОРФОЗЫ. КОРОНА ВЕНКОВ СОНЕТОВ
ВЕНОК №3

Оглавление

Мой разум слаб и борется несмело.

Сетей удача. Счастье рыбака.

До памяти уже давно нет дела.

Готово всё для страсти пирога.

Но кто из нас рыбак, а кто же рыбка?

И как узнать всё это наперёд?

Ведь поле жизни так порою зыбко.

Качнётся чуть – и всё наоборот.

Болота и леса, поля и небо.

И дорией* средь них любовь и страсть.

Куда ступать? Ни тропки и ни следа.

И как не оступиться, не упасть?

Противиться готов, и даже рад,

Но всё напрасно. Нет пути назад.

А если так, то пусть всё так и будет

Был сердцу дорог, некогда, агат.

Теперь мечтаю я об изумруде.

Мечтаю и во сне, и наяву.

И необъятен мир моих мечтаний.

Я на земле, но облаком плыву

Над океаном внутренних желаний.

Ты, как Европа*, я – могучий Зевс*.

Но кто из нас двоих кого похитил?

Всё спутали, увы, весна и лес.

И не важны ни имя и ни титул..

Ты сердце красотой своей задела.

Весне, любви и страсти нет предела.

И бархат кожи сладостно пьянит.

Но старое не всё ещё сгорело

И душу час от часа бередит.

Но только временами. Очень редко

Горчинка попадает в чистый мёд.

У каждого есть прошлое и метка

В глубинах памяти, которая гнетёт.

Но горечь от улыбок исчезает,

А вздох уносит мысли в никуда.

И радугами вновь душа сияет,

И плавится сердечная руда.

Воспоминаний тихо стаял град.

Душа парит, и этому я рад.

О, запахи весны! О, мать природа!

Цветов великолепный маскарад

Нас вдохновляет в эту пору года.

Но удивлённо шепчут мне ветра:

«А как же осень и зима, и лето?

Любая вдохновляет нас пора.

Была бы лишь душа теплом согрета».

Конечно, с этим спорить ни к чему.

Всё верно от конца и до начала.

Вот только мыслей этих кутерьму

Понять, пожалуй, жизни будет мало.

Рассвет встаёт атласно. Снова ясно.

Неповторимо, сказочно, прекрасно.

Неповторимо, сказочно, прекрасно

Художник пишет красками портрет,

Не думая: напрасно, ненапрасно.

Оценит это кто-то или нет.

Движения его неуловимы

Портрет весны уже почти просох.

Его талантом были так кружимы

Да Винчи, Рембрандт, Пабло Пикассо.

И каждый у весны был сенешалем*.

И красками писал прекрасный лик.

Портрет весны всегда неподражаем —

Природы непокорной чудный миг.

И я готов, все думы подавив,

Плыть в запахах сирени и любви.

Плыть в запахах сирени и любви

Хочу я с той, которая так манит.

Пусть, чувством нежно сладостным обвив,

Она меня пьянит и ум туманит.

И я готов идти за сто морей,

И если надо – силы все потрачу.

Отдав любовь – не станешь ты бедней,

Но станешь и счастливей, и богаче.

Тропа любви, как неба синь чиста.

А мир её безоблачно-бескраен.

Гори в моей груди, гори звезда!

Пусть не увижу я любви окраин.

И Клио* мне кивнула: «Я согласна,

Жизнь без любви, наверное, напрасна».

Жизнь без любви, наверное, напрасна,

Как осень без багряного огня.

О, чувства наши! Жизни нашей пасмы*.

И сердцу, и душе вы борона.

Мы прочность вашу до поры не ценим,

А чаще мы не ценим ничего.

Но… даже гладиатор на арене

Добиться хочет бешено всего.

И мы, бросая всё, шагаем в бездну

В надежде твёрдой изменить судьбу.

Полезно это или бесполезно,

Неведомо пока что никому.

А потому, шагнув в простор любви,

Я не согласен с этим «се ля ви».

Сдаваться неизбежности неверно.

Я был рождён с бурлением в крови.

И не смирюсь по жизни с ролью керна*.

Я управлять хочу своей судьбой.

Пусть делает всё то, что ей велю я.

Любви и страсти, словно летний зной,

Мне сердце согревают жаром струи.

И манит в дали ветер-поводырь

Бездонного, как океаны неба.

Немыслима и необъятна ширь

Того, где был! А более, где не был.

Я сердцем и душой совсем не вялый.

Французы не романтики, пожалуй.

Хотя я в детстве очень много снил

Героев. Их завидовал запалу.

Романтику Дюма нам подарил.

И потому совсем мне непонятно,

Ну, для кого придумали они

(Писать об этом даже неприятно):

О, «се ля ви»! О, это «се ля ви»!

Жизнь такова, какой её построишь.

И фраза эта – бесполезный пшик.

Бессилие, безволие ей холишь.

Мне неприятен слабости язык.

Иначе не могу сказать я! Нет!

Раз выдумали фразу-пустоцвет.

Раз выдумали фразу-пустоцвет,

Наверное, Дюма ошибся где-то,

Вплетая буквами в глубины лет

Любовь, войну и страсти жаркой лето.

Хотя, напротив, может я не прав?

И было всё не так и по-другому.

О, пыль веков среди высоких трав!

О, где оно, той правды твёрдой слово?

Не это будоражит грудь мою,

Не эта пыль сейчас меня тревожит.

Весною мне подарено «люблю»,

Трепещет сердце сладостною дрожью.

Не ради чьей-то прихоти, забавы

Взошёл цветок любви прекрасно-алый.

Взошёл цветок любви прекрасно-алый,

Горя рубином сказочных долин.

Для счастья иногда нам нужно мало —

Лишь прелести безоблачных картин.

Непостоянство счастья неизменно,

Как неизменны холода зимой,

Но будь же ты всегда благословенно,

Как этот мир под яркою звездой.

Цвети любовь для нас, не увядая,

Лучами счастья согревая нас.

Дари всегда нам только зелень мая,

И гаммой красок балуй нежно глаз.

О, как неподражаем этот цвет.

Он так похож на утренний рассвет.

Он так похож на утренний рассвет

О, цвет любви! О, жизни нашей чудо!

А чуду поклонялись древний грек

И даже те, с небес, из ниоткуда.

Рожденье чувств! Его нам не понять,

Как не понять ни лёд души, ни пламень.

Не повернуть времён теченье вспять,

Как не разбить слезою твёрдый камень.

И потому нам дороги мечты,

Что рождены от созерцанья мира,

Дари весна, дари всегда цветы,

Которые полезней эликсира.

Не тяготит природная краса!

И как здесь не поверить в чудеса.

И как здесь не поверить в чудеса,

Когда среди красы стоишь цветущей,

И замерли все стрелки на часах,

И не тревожат в небе злые тучи.

Как не поверить в эту благодать,

Что с неба осыпает лепестками.

Мы можем необъятное объять,

Как и любить всех тех, кто рядом с нами.

И пусть весна нас свежестью пьянит,

Я только рад цветущему раздолью.

О, как лучист груди моей софит…

О, как доволен я Ромео ролью.

Душу и сердце радугой связав,

Опутала меня любви лоза.

Опутала меня любви лоза

Вьюном, что даже трудно шевелиться.

Я по натуре, сроду, гомоза*,

А тут, поди ты, вынужден ягниться.

Что делают весна, любовь и страсть.

Нет, удивляться я не перестану.

И карты мне всегда сдают не в масть,

Но, прав ли Верещагин*? Думать рано.

Стараюсь из последних, правда, сил

Себя вернуть на землю я, обратно.

Но трудно вниз спускаться без перил

По лестнице исчезнувшей. И ладно.

И в частности, пожалуй, да и в целом,