Читать книгу Сокровище Потерянного Мира - Александр Зиборов - Страница 4

В самый ужасающий момент трагедии на поляне появился третий участник действа: человек с палкой, на которую он опирался при ходьбе. Его седые волосы были приглажены и неровно обрезаны на уровне шеи. Низ лица закрывала небольшая почти квадратная борода с проседью. На ремне за спиной висел старый автомат Калашникова. А за его головой находилось что-то вроде чёрного капюшона. Но вот он сделал знак и этот самый «капюшон», который оказался молодым вороном смоляного цвета, взлетел, покружил немного и сел поодаль на толстую ветвь ольхи, с интересом наблюдая за происходящим.

Некоторое время старик смотрел на кото-пса и динофелиса, не понимая происходящего. Потом догадался: она не может сойти с места, застряла между стволов. Её враг уже тянулся к ней своей зубастой пастью.

Человек сделал несколько шагов вперёд, чуть приволакивая свою левую ногу, и тут участники противостояния заметили его почти одновременно. Скосили на пришельца глаза.

Динофелис угрожающе зарычал. Старик обратился к нему:

– Что уставился на меня, бесстыжий? Оставь бедняжку в покое. Иди и поищи себе добычу в другом месте. Зачем тебе эта кото-собачка, она же и укусить тебя может. Пасть у неё здоровенная, вон какие клыки! Лучше не соваться. Иди в лес! Там добычи много, и куда более подходящей и вкусной.

Чуть помедлив, словно поразмыслив, динофелис сначала пошёл, а затем и затрусил в указанном направлении. Через минуту он скрылся за каштанами.

Пятнистая ощутила от человека ментальную волну сочувствия к себе, добрые намерения и застыла на месте, постепенно успокаиваясь. Шерсть на её загривке улеглась.

– Дай-ка посмотреть… – подошёл он к ней. – Экось же тебе не повезло, бедолага. Угораздило же попасть в такое место, словно специально для тебя приготовили, а ты сунулась сюда. Это ж настоящая западня! И как только ты угодила в неё?..

Старик оглядел Пятнистую:

– Давно сидишь? Исхудала сильно. Кровь в задних ножках едва течёт, так недолго и до полной остановки. А тогда тебе конец – начнётся отмирание тканей, гниение… И пить хочешь. Это несомненно… Эге, сама худющая, а живот несоразмерно большой. Это ещё почему? – провёл по животу, как бы сканируя внутренности, и воскликнул: – Думал, ты больная, да ты просто беременная! Ты это знаешь? Или ещё нет?..

Посмотрел на самку:

– Вижу, что ты не в курсе. Ещё этого не осознала. Ещё не поняла. У тебя будут дети! – с этими словами он послал Пятнистой образ маленьких кото-пёсиков, которые у неё формируются внутри, а потом – в будущем – родятся.

Она застыла, внезапно осознав своё положение. К ней шли сигналы организма об изменениях в чреве, но она их не понимала, ведь они происходили очень медленно, не позволяя себя заметить. И вот человек подсказал ей текущие метаморфозы.

Она было рванулась, но с прежним эффектом. Поникла и жалобно то ли заскулила, то ли замурлыкала.

Старик положил ей руку на холку:

– Остановись, дурёха, ты же в положении! Береги себя и своё потомство! Ну, подожди немного, самую малость…

Он зашёл к ней сзади, приподнял круп и пропихнул вперёд, освободив самку. Она не убежала, угадывая его мысли: он ещё не завершил её спасения. Нужно подождать.

С человеком Пятнистая послушно отправилась к овраг, прихрамывая, не совсем хорошо управляя задними ногами. Старик успокаивал и подбадривал её:

– Не торопись, у меня тоже проблемы с ногами. В этом мы с тобой – родственные души. Пока! Скоро оправишься, оклемаешься. А для начала следует испить водички, она здесь, внизу…

На дне оврага, заросшего папоротником, тальником и хвощами, находилась большая лужа.

Пятнистая напилась из неё вдоволь, но не сразу, а в два приёма. Сначала спаситель остановил её, говоря:

– Не спеши, не жадничай. Не слишком на водичку налегай, осади. Может и во вред пойти. Сделай перерыв. А я тебя осмотрю…

Достал аптечку и смазал бактерицидной мазью раны на боках самки, которые уже начали загнаиваться, рискуя вызвать заражение крови. Повернул её голову к себе и сказал, глядя в глаза:

– Конечно, тебе хочется полизать свои раны, но не делай этого. Потерпи, сколько сможешь. Для своего же блага. Иначе может загноиться бок. Пусть заживает. Не мешай. Поняла?.. А теперь выпей ещё немного. Но не жадничай… Давай лакай, лакай!..

Немного выждал и скомандовал:

– А теперь хватит лакать! Выпитого достаточно. Лучше полежи, отдохни, приди в себя. Подожди меня, я скоро вернусь. Не уходи…

После этих слов он направился к поляне, где пребывала в ловушке Пятнистая, доставая с плеча «калашников». Перевёл автомат на одиночную стрельбу.

Двигался тихо, посылая в пространство мысленные образы спокойствия, безопасности: «Вам ничего не грозит! Выходите, играйте, резвитесь!..»

Старик знал, что поляна – истинное царство крысюков, под землей находились многочисленные ходы и норы. Там грызуны плодились и размножались. Потому обращался он к ним с успокоительным ментальным посылом.

Уже через пару минут из нор стали выходить крысюки. Они настороженно оглядывали окрестности, вдыхая запахи наружного воздуха, поводя по сторонам ушами и подслеповатыми глазками.

Старик выбрал наиболее жирную самку, сидящую на кочке. Прицелился и спустил курок… Та повалилась, засучив лапками. Остальные крысюки с визгом метнулись к своим спасительным норам, и скоро ни одной на поверхности не осталось.

– Прости меня, господи! – сказал старик. Перекрестился и направился к добыче.

При виде туши крысючихи в руках спасителя Пятнистая осознала, насколько она голодна. Человек её успокоил:

– Обед от тебя не убежит. Ешь, не спеша. Сразу наедаться вредно. И жуй подольше, так мясцо будет полезнее тебе и твоим деткам. Жуй, не ленись, жуй!

Пятнистая понимала не столько его слова, сколько исходящие от него мысли. И следовала советам, веря в их разумность.

Позволив самке съесть всю крысючиху целиком, старик посмотрел в сторону более светлой части горизонта и сказал:

– Вечер уже. Скоро ночь и такие хищники повылезают, что им палец в рот сунешь – всю руку откусят. Я мог бы успеть в свой домишко вернуться, но тебя оставлять нельзя – съедят. Потому, так и быть, покараулю тебя во избежание худшего.

Старик повёл Пятнистую с собой, по пути приглядываясь к ней и комментируя:

– Да, в принтеры… то есть, в спринтеры тебя сейчас не примут. А вас, кото-псов, как и волков, ноги кормят. Вся надежда на природу: она у тебя хорошая, ты молода и сильна, авось, целиком оправишься.

Скоро привёл самку к баньяну, могучие ветви которого словно поддерживали многочисленные столбы, на самом деле они являлись его отростками, спустившихся к земле, пустивших корни и превратившихся в настоящие деревья, не терявшими самого плотного контакта с родительским телом. Со стороны они походили на лесок, хотя по факту являлись одним деревом.

Внутри этой группы стволов старик провёл всю ночь с Пятнистой.

Утром он повёл самку обратно к воде в овраге, оставил там на время, а сам вернулся на поляну и описанным выше способом подстрелил ещё одного крысюка. Его он отнёс Пятнистой.

Пока она жадно рвала тушку, глотая куски мясо, забывая их хорошо прожевать, он раскрыл свой рюкзак. Там лежали два армейских сухих пайка – российский и американский. Старик специально взял с собой оба, дабы сравнить, который из них лучше. Задумался: какой выбрать? Вспомнил, что на прошлой недели он уже ел российский, потому на сей раз открыл американский. В нём оказались следующие продукты: сыр «Чеддер», фасоль с соусом «Чили», кукурузный хлеб в виде галет, сырные крекеры, пакетик с арахисом и концентрат апельсинового напитка, который он получил, высыпав порошок в кружку с водой и хорошо размешав.

После окончания совместной трапезы старик промыл раны самки, наложил слой свежей мази, строго-настрого наказав, посылая мысленный посыл Пятнистой:

– До следующего утра это место трогать не моги! Пусть даже будет зудеть и чесаться, терпи. Это признаки заживления раны. Тогда всё восстановится. Будет как прежде. Хорошенько это запомни!.. А теперь расходимся в разные стороны, у нас с тобой разные дороги, каждый ходит по своим. Счастья и удачи тебе!..

Пятнистая всё поняла. Благодарно лизнула руку старика и, чуть прихрамывая, потрусила на поиски своей стаи, отца своих будущих детей Бурого…

+ + +

Отыскала их Пятнистая лишь на следующий день. Она ощутила их ментально на расстоянии около километра, и почти одновременно – они её.

По мере приближения она уловила знакомые запахи, а потом и услышала голос матери, которая его ей подала.

Мать поднялась со своего места и шагнула навстречу вернувшейся дочери. Потом к ней подбежали её братья, радостно повизгивая. Старые самки глядели на Пятнистую равнодушно. Белесая медленно встала, не понимая, как ей реагировать на возвращение сестры-соперницы, чьё место она заняла. Краем глаза она наблюдала за Бурым, который должен был сделать выбор.

Вожак пошёл к Пятнистой, внимательно оглядывая её. В нём боролись смешанные чувства: он не забыл свою прежнюю подругу, питал к ней довольно тёплые чувства, но от самца не укрылось её раны. Он остановился, впившись в неё ментальным взором. До него дошёл запах мази, остатки которой остались на раненом боку. Он показался ему чужим и неприятным.

Бурый издал негромкое рычание, в котором не было ненависти, но и не прозвучало любви. Вожак вернулся к Белесой, показав всем, что сделал выбор. Та сразу гордо подняла голову и решительно двинулась к Пятнистой. Теперь она осознала свои права.

Обе сестры встали друг против друга. Внезапно Белесая сделала шаг влево, а затем кинулась вправо, целясь в горло Пятнистой. Но её клыки встретились с другими клыками, не менее острыми. Безрезультатными остались и последующие попытки…

И тут раздался недовольный рык вожака. Сёстры поняли его правильно: он требовал прекращения схватки, позволяя вернувшейся самке остаться в стае. Бурый уловил мысли Пятнистой, которая защищала не только себя, но и своё ещё не родившееся потомство. Его потомство…

Возвращение в родную стаю не порадовало Пятнистую. Она потеряла статус первой самки. Белесая при каждом удобном случае, когда Бурого рядом не оказывалось, норовила исподтишка напасть на сестру. Порой оставляла на её теле немалые рваные раны. Но однажды допустила промах и Пятнистая вцепилась в основание шеи соперницы и уже подбиралась к её тонкой части, когда Белесой удалось вырваться. С того раза она сделалась предельно осторожной и к сестре не подходила.

Живот Пятнистой становился всё больше и больше. Она поняла, что ей следует готовить место для родов. Оставайся она главной самкой, то это стало бы задачей всей стаи, теперь же она должна была заниматься своей проблемой самостоятельно, без чьей бы помощи.

Пятнистая нашла подходящее место. На обвалившемся солнечном сухом склоне оврага она нашла небольшую нору кролика. Он в ней как раз и находился. Истошно заверещал, но сразу смолк, едва угодил в могучую пасть, чьё простое сжатие смяло все кости и лишило его жизни.

Закусив прежним хозяином норы, самка несколько дней копала внутрь склона, устроив там просторное логово, а затем проделала новый ход в сторону и вверх к поверхности земли. Небольшой лаз, сквозь который ей приходилось протискиваться, оказался среди кустарников и высокой травы, а потому был практически незаметен. Противоположный вход она плотно забила выброшенной землёй, хорошо утрамбовала. Несколько раз сбегала к протекавшему по дну пологого оврага ручейку, окуналась в него, возвращалась к этому месту и отряхивалась. Земля оказалась мокрой и на ней скоро должна была вырасти новая трава.

Но и этим она не удовлетворилась, сгребла сухие листья и разбросала их так, чтобы скрыть следы своей работы. Даже принесла толстую сухую валежину и бросила там, где раньше находился вход в кроличью нору. Только после этого почувствовала, что сделала всё что смогла.

Приближались роды. Буквально накануне их к её логову пришла группка кабанов из четырёх особей. Своим тонким обонянием они учуяли под землёй свою потенциальную добычу. Тут же принялись разрывать вход в кустарнике.

С таким врагом беременная самка бороться не могла. Она стала изо всех сил раскапывать старый проход, заполненный ею же землёй. Пятнистая едва успела выбраться наружу, её буквально по пятам преследовал матёрый секач. Она вылезла и пустилась наутёк, а врагу пришлось какое-то время разрывать лаз, иначе он в него не пролазил из-за своих размеров. Другие кабаны не заметили её бегства, кусты скрыли от них бегство несостоявшейся жертвы.

Позже самка вернулась к своему логову, но оно было всё разрушено – осатаневшие кабаны превратили нору в яму. Да ещё обильно поиспражнялись вокруг, оставив после себя зловонные кучки помёта…

Самка заметалась в поисках подходящего места, чувствуя начало схваток.

Пробежала весь лесок, но ничего не нашла. Оказалась возле поляны, но туда не пошла. Её предостерегли не только воспоминания о пленении, она помнила о существовании там крысюков. Пятнистая знала, что о ней не будет заботиться и беречь вся стая, ей придётся надолго уходить ради пропитания, а тогда оставленные ею беспомощные малютки станут жертвами этих грызунов. Так что поляна не годились под пристанище.

А схватки усиливались…

Чуть ли не в самый последний момент самка пролезла под колючие ветви раскидистой сейбы и под ними прямо на земле со скудным слоем опавших листьев, которые она сгребла под себя, родила шестерых малышей. Они показались ей лучшими в мире. Пятнистая обрывала пуповину, облизывала каждого и подталкивала носом к своим соскам, полным живительного молока…

Затем легла удовлетворённая, испытывая страшную усталость и одновременно огромную радость от тёплых шерстяных комочках, лежавших у её живота.

Место, в котором она поневоле оказалось, было далеко не самым лучшим. Наоборот, совсем не подходящим для маленьких крох, которых ей приходилось оставлять одних, чтобы сходить на охоту. В это время они могли стать добычей даже небольшого по размерам хищника, а таковых тут водилось немало.

Однажды новое логово самки приметил тот старик, который стал её спасителем, освободив на поляне от плена. На сей раз он был без палки, хотя и продолжал хромать.

Мысленно посланным сигналом он успокоил Пятнистую, напомнил о том случае, когда освободил её, и дал понять, что продолжит оказывать ей посильную помощь.

Отныне человек приходил почти каждый день и приносил какую-нибудь добычу. Обычно таковой становился крысюк на поляне, к которой неизменно сворачивал по пути сюда. Она привлекала его тем, что можно было охотиться, не тратя на это много времени. Крысюки были глупы, имели короткую память, а потому его приём ему неизменно удавался, они вылезали из своих подземных убежищ в ответ на его мысленные призывы и подставляли себя под выстрел…

Пятнистая настолько стала доверять человеку, что позволяла ему трогать и даже брать в руки своих щенков. Среди них самочек и самцов было как раз поровну – по три. Она следила, как он играет с ними, с очень забавными шерстистыми шаловливыми пузанчиками.

Когда Пятнистая готовилась отправиться на охоту, то облизывала на прощание своих отпрысков, сбивая их в кучу и тихим рычанием приказывая тихо лежать вместе с остальными, не расползаться и дожидаться её…

В один из таких случаев она уловила своим ментальным нюхом приближение пяти рапторов. Была надежда, что они пройдут мимо, не заметят её, но этого не случилось – те направились к её логову. Волосы на Пятнистой встали дыбом. Даже один раптор являлся опасным соперником для самки, а уж пять вообще не оставляли ей никаких шансов на благополучный исход. Но выбора у самки не имелось: она должна была защищать не только себя, но и шесть своих беспомощных крох.

Рапторы были чуть меньшими телепатами, чем кото-псы (за исключением отдельных особей), а потому, даже ещё не увидев её, хорошо поняли, в каком уязвимом положении она находится, а потому со своими щенками может стать им лёгкой добычей…

Враги осознавали свою грозную силу, но между тем приближались осторожно, окружив логово Пятнистой со всех сторон. Скоро она увидела рапторов, столь же быстрых, стремительных и сильных, как и она сама. Их пасти были чуть меньше, чем у самки, но длинные ноги с серповидным главным когтём представляли даже большую опасность. Ими они легко распарывали живую плоть, наносили рваные раны, из которых начинала хлестать кровь. А ещё имелись у рапторов сильные передние цепкие лапы, они ими умело пользовались.

Пятнистая уже видела прежде подобное, на её глазах один кото-пёс из их стаи был убит рапторами. Ему распороли живот, из которого вывалились наружу внутренностями, после удара лапы с вот таким когтём. Потому она понимала, что не должна выходить из-под прикрывающих её с детьми веток сейбы со щипами. Те обеспечивали ей хоть какую-то относительную защиту.

Самка глухо рычала на рапторов, которые пытались приблизиться, те отшатывались или отпрыгивали. Пятнистая улавливала их мысли и осознавала, что враги следуют определённой тактики: одни отвлекают её, изображая нападение, а другие пытаются подобраться с других сторон и утащить щенков. Потому она следила за такими действиями предельно бдительно, но… всё же не уследила: одного за другим рапторы выхватили двух малюток из-под самой морды матери. Она только бессильно каждый раз взвывала, её тут же отвлекали новой имитацией нападения. Она повернулась в сторону одного врага, а другой самым большим когтём на лапе зацепил за бедро щенка и дёрнул к себе: того словно ветром сдуло…

На глазах матери враги принялись раздирать живых малышей и тут же пожирать вкусное мясо…

Пятнистая взъярилась, осатанело прорычала. Почти сразу же раптор оказался у входа в логово, изображая попытку проникновения внутрь, что он сделал для облегчения атаки своего сотоварища с противоположной стороны. На свою беду тот не учёл, что противник являлся ещё более сильным телепатом, чем он сам, и предугадал сей манёвр, и только сделал вид, что намерен отразить ложную атаку, но едва лапа другого раптора сунулась к малышу, как самка стремительно метнулась к ней, вцепилась и сжатием своей ужасной пасти превратила в месиво кости, мускулы и кожу…

Раптор пронзительно завизжал, потянул свою лапу к себе, но она по пути задела толстую ветвь как раз в месте укуса, и оторвалась, шмякнувшись на землю. Покалеченный раптор принялся истерически скакать, истошными криками оплакивая свою участь.

Пятнистая заметила, что щенок заверещал, раненый когтём врага при атаке, который она отразила, её сознание пронзила острая боль, которую он испытывал, но самка не могла ему помочь, ибо рапторы неотвратимо приближались к ней со всех сторон, горя желанием отомстить за своего сотоварища…

Самка поняла, что наступает последний бой, самый последний в её короткой жизни. Пощады от врага она не ждала, понимая свою обречённость…