Читать книгу Нам есть чем удивить друг друга - Александр Звягинцев - Страница 6

Шло время, а отвратное послевкусие от истории с погибшей женщиной все не проходило. Будто его унизили или безнаказанно оскорбили. И сколько Ледников не успокаивал себя, горечь и злость постоянно возвращались.

И тут весьма вовремя неожиданно заявился Сережа Прядко, старинный приятель, с которым они вместе начинали служить родине – Ледников следователем прокуратуры, а Сережа опером в милиции. И если Ледников в какой-то момент по не слишком очевидным даже для себя причинам сошел с дистанции, то жилистый и азартный Прядко продолжал забег, и уже было ясно, что служебные перспективы у него весьма радужные. Ледников всегда знал: Сережа Прядко свое возьмет. И не имел ничего против. Если бы таких оперов было побольше, с законом в стране дела обстояли бы по-другому.

Правда, глядя на широкоскулое лицо своего приятеля, Ледников всегда вспоминал прочитанное где-то сообщение, что британские ученые в ходе специального исследования пришли к выводу, что обманщиков и аферистов можно определять по лицу: мужчины с широкими физиономиями более склонны к поступкам, так сказать, неэтичным. Многомудрые британцы установили, что граждане с более широкими лицами по отношению к общим пропорциям тела в ходе деловых переговоров чаще прибегали к обману, нежели испытуемые с узкими лицами. И во время карточной игры они также чаще лгали и обманывали, чтобы выиграть. В общем, профессора доказали, что определенные физические характеристики могут указывать на склонность человека к обману и мошенничеству. Они объяснили это тем, что у мужчин с более широкими лицами повышен уровень агрессии, поэтому они более склонны к демонстрации своей доминирующей роли, а также к асоциальному поведению, в частности к обману и аферам.

Признаться, Ледникова выводы профессоров не слишком убедили. Его жизненный и профессиональный опыт как раз подсказывал, что среди аферистов и лгунов достаточно часто встречаются и персонажи с узкими, вытянутыми физиономиями. Но, глядя на Сережу Прядко, он всякий раз думал, что западные профессора, может быть, в чем-то и правы – Сережа был мастер разводок и известный темнила. Но, как он утверждал, сугубо для пользы дела. А если представить себе контингент, с которым он работал, то упрекать его в склонности «замутить» и откровенно надуть было несправедливо. За себя в этом плане Ледников не опасался, он слишком хорошо знал Прядко, а тот знал об этом. Но, с другой стороны, привычка – вторая натура. И потому, когда Сережа с Ледниковым хитрил и темнил, он или как бы невзначай ставил его на место либо просто принимал вид, что ничего не замечает, но поправку на ветер, конечно, делал.

У Прядко была с собой бутылка действительно хорошего виски, так что, как писал Пушкин, «шампанское явилось, разговор оживился…»

– Кстати, про твои дела с шатуновскими? – поинтересовался Прядко после второй рюмки.

– С кем? – удивился Ледников.

– С людьми Шатунова. Есть такой депутат Госдумы, а по совместительству владелец нескольких крупных компаний. Ты же с ним попробовал бодаться?

– А ты откуда про него знаешь? – подозрительно спросил Ледников.

– Да не от тебя, – укоризненно покачал головой Прядко. – Кстати, мог бы старому другу позвонить, посоветоваться кое о чем… А то затеял игру в героя-одиночку. Что за дела, Валь? Я на тебя удивляюсь.

– Это мое личное дело.

– Отставить личные дела, – голосом старшины отрезал Прядко. – А если эти придурки завалили бы тебя в какой-нибудь подворотне?

– Пусть попробуют.

– Они и пробовать не будут.

Постно-отеческие наставления Прядко уже бесили:

– А чего ты от меня ждал? Чтобы я, как бобик, сразу отдал им съемку и забыл, что на моих глазах убили человека?

– Нет. Просто делом должны заниматься те, кому положено. Полиция, суд…

– Видел бы ты этого следователя!

– А я его видел. Причем неоднократно. Он делал то, что ему приказали. Что, ты этого не понимаешь? Ты оказался в ситуации, когда все твои карты легко бьются. Там таких людей подключили… Что я тебе объясняю? Ты же сам в конце-концов все понял.

– Да, в конце-концов я все понял, – не стал спорить Ледников. – только, знаешь…

– Знаю. Знаю, что у тебя на душе. Но давай не будем думать, что мы с тобой последние защитники Отечества.

– Иногда мне кажется, что так оно и есть.

– Мне тоже, – подмигнул Прядко.

– Наверное, это гордыня.

– Кто знает.

Помолчали, а потом Прядко сказал:

– Кстати, ты ко мне за помощью почему не обратился?

– Да не хотел тебя по пустякам беспокоить. Хотелось самому разобраться, куда я вляпался. По старой памяти.

– Понятно. А я вот не гордый. Пришел. И очень на тебя рассчитываю. И думаю, ты мне не откажешь.

– Смотря в чем, – насторожился Ледников. Ясное дело, сейчас будет уговаривать помочь в расследовании какого-нибудь гиблого дела.

– Я просто тебя знаю, Валь, – напирал Прядко. – Достаточно хорошо.

– Может, ты знаешь обо мне даже больше меня самого?

– Может. Так очень часто бывает в жизни, – усмехнулся Прядко. – со стороны, как говорится, виднее.

Прядко согнал с лица улыбку, и глаза его словно заледенели.

– Валя, есть человек… Он воевал, несколько раз ранен, в Грозном в танке горел. Он наш боевой товарищ, понимаешь? И у него страшное горе. У этого человека ничего не осталось в жизни…

По тому, как говорил Прядко, было ясно, что пришел он не просто так. Он не часто бывал в таком злом и напряженном состоянии, для профессионала в общем-то не самом обычном.

– А что случилось-то?

– У него пропала единственная дочь, студентка… И никто не хочет ничего делать. А он, дядя Коля, друг моего отца. Я его с детства знаю. И Дашку, дочь его, тоже знаю. Правда, не видел давно.

– А ты сам что? Ничего не можешь сделать?

– Там следственный комитет работал и ничего не нашел. Пропала, и никаких концов не нашли.

В Москве каждый год пропадают около трех тысяч человек, автоматически вспомнил Ледников статистику, которую когда-то серьезно изучал. Примерно 300 из них вообще не находят – ни живыми, ни мертвыми. Бесследно исчезают лишь жертвы тщательно спланированных преступлений. Остальных обычно находят в течение года – живыми или мертвыми, чаще случайно, чем в ходе целенаправленных поисков.

В лихие 90-е в столице даже создали Бюро регистрации несчастных случаев, тогда появилось много неопознанных трупов – шли бесконечные бандитские разборки, передел влияния, криминальные войны… Со временем контингент пропавших и исчезнувших изменился – стали преобладать одинокие старики, бомжи, алкоголики, наркоманы, молодые женщины и дети. Настала, так сказать, мирная жизнь… Как-то в троице-Лыкове обнаружили целое захоронение – 37 трупов. Орудовала банда, которая убивала одиноких стариков, чтобы овладеть их квартирами… В последнее время поисками пропавших стали заниматься частные агентства, движения волонтеров и добровольцев. Эти ребята способны на многое – недавно заклеили весь город листовками с фотографиями пропавшей студентки университета, организованными группами прочесали все лесополосы и парки рядом с университетом… Вот только никаких следов девушки не нашли. Не нашла ее и полиция, как будто девушка просто растворилась. Привлекали даже экстрасенсов, но, как рассказали сами волонтеры, еще ни один маг на их памяти реально найти человека не помог. О судьбе девушки так ничего и не известно. Только то, что уголовное дело все же возбудили.

– Валя, мне кажется, что тут дело темное и запутанное. Даша не просто села в такси к маньяку или наткнулась в парке на насильника… Поэтому я не советовал дяде Коле идти к частным сыщикам и этим самым волонтерам… Толку не будет. А сыщики еще и обдерут, как липку, а он и так человек небогатый, как ты сам понимаешь.

– Понятно. А что ты хочешь от меня?

– Даже не знаю точно. Любой помощи. Поинтересуйся хотя бы просто? Может, какие-то версии возникнут. Чтобы было, хотя бы за что зацепиться. Ты же на этот счет мастак. Валь, я тебя очень прошу…

На следующий день поехали к отцу пропавшей девушки, и Ледников увидел человека, который не хотел жить. Горе сломало его, раздавило, он словно ослеп и не понимал, где, в каком мире теперь находится. И жутко было видеть висящие на стенах фотографии, где бравый и счастливый майор Николай Трубич обнимает жену и дочку, принимает награду в Кремле…

– Мужики, сделайте что-нибудь! – тоскливо повторял он. – Нельзя же так! Дочь пропала, жена слегла, и никому никакого дела! У следователя глаза бегают, рассказывает мне, сколько у него дел. Сережа, вы для меня – последняя надежда. А иначе… Выйду на Красную площадь и застрелюсь. И пусть они все знают, что с людьми так нельзя. Для чего же я жил?

– Дядя Коля, мы сделаем все, что можно, – опустил голову Прядко.

Ледников молча смотрел на Трубича. За время, что он ушел из прокуратуры, он уже отвык от встреч с потерпевшими и потому чувствовал себя виноватым перед этим человеком, к которому судьба оказалась столь немилосердна.

На улице Прядко, покрутив головой, предложил:

– Пошли что ли посидим где… Вон кафе какое-то.

Ледников согласно кивнул. Давно он не видел Серегу Прядко, хваткого и неугомонного сыскаря, в таком состоянии. От коньяка Ледников отказался, Прядко тоже не горел желанием пить, ему предстояло очередное совещание, от которых он и так на стенку лез. Обошлись кофе.

– Ну и? – спросил Ледников, хотя и понимал прекрасно, чего от него ждет Прядко. Ждет, когда Ледников даст понять, что согласен влезть в это дело. – У тебя еще какая-то информация есть? Что-то же ты выяснял? Тогда выкладывай.

Выяснилось следующее. Даша Трубич училась в частном Международном институте экономики, права и управления. И у Прядко были некоторые основания думать, что исчезновение девушки могло быть связано с институтом. Какие? А вот какие… Год назад две студентки этого замечательного института погибли на улице – их сбила неустановленная машина. А еще за полгода до этого повесилась молодая женщина, и, как оказалось, она тоже училась в этом учебном заведении. И все это были молодые девушки, которым бы жить и рожать детей. Люди из следственного комитета в институте побывали, но ничего не обнаружили. Там, в этом институте, публика непростая, у многих студентов родители с большими связями и влиянием. Если Прядко сам попробует туда сунуться, сразу пойдут круги по воде, наверняка насторожатся, потом найдутся люди, которые начнут возмущаться – почему мешают учебному процессу и бросают тень на репутацию заведения…

Ледников внимательно выслушал Сережу. Картина была ясна.

– Ну, и что скажешь? – испытующе посмотрел на него Прядко.

– Надо устроить в институт своего человека, допустим, преподавателем, и пусть он посмотрит, что там и как.

– И где я найду такого человека? – хмыкнул Прядко. – ты думаешь у меня в отделе преподаватели международного права сидят?

– Не думаю. Но дело не в человеке. Надо искать ходы, как туда попасть… Ладно-ладно, не смотри на меня так. Я еще ничего не решил.