Читать книгу Любовь не терпит сослагательного наклонения. Роман - Александра Арсентьева - Страница 19

Повзрослевшая, семнадцатилетняя Рухсар отдала свои предпочтения АУЭиБ, факультету греческого языка и литературы. Она немедленно построила всех студентов, которые уже не выказывали ненависти к ней, просто сторонились. Никто не любит, когда ему приказывают, особенно если это делает женщина, а, тем более, молодая и очень красивая девушка. Мужские рассуждения просты: красавица создана для постели и ухаживания за своим мужчиной. Жениться на ней необязательно, это того не стоит. Женитьба вообще становится все менее популярной у мужчин, зато деликатно названное гражданским браком сожительство набирает обороты и приобретает все более изощренные виды.

Теперь девушка считала, что не надо искать любовь, она сама ее найдет. Собственно, всегда так и происходит. Я не верю в любовь по заказу, но нечаянно влюбиться можно, отметая здравый смысл, убеждения и цели в жизни. А иногда в жизни происходит и то, во что не веришь…

Рухсар сразу же понравился молодой преподаватель биоэкологии и химии. Она даже вспомнила историю любви мамы и отца и поняла, что дочь часто идет по материнским стопам. Преподавателя звали Тис Ачэйа Неоптолемос. У него были светло-каштановые волосы, карие глаза и насмешливая, словно пьяная улыбка. Он был красив и уже подавал большие надежды в университете. Только он не был старше Рухсар на 14 лет, ему было всего лишь 26, его взяли работать сразу после окончания курса. Рухсар уже понимала, что у них будет все, но надо было выбрать подходящий момент для объяснения в любви. Прежде она никогда этого не делала, но для правнучки Роберто Барберри существует только правило трех н: нет ничего невозможного.

Момент вскоре нашелся. Рухсар осталась на дополнительные занятия по химии (на гуманитарном тоже была химия – на первом курсе для общего развития) и оказалось, что она плохо смешала растворы. Очень плохо. Ужасно. Химия ей не давалась.

– Что уж так плохо?

– А ты считаешь, хорошо? Ты, наверное, гордишься собой? – сказала ей преподаватель, худая, маленькая и злая женщина.

Рухсар это просто убило – она не привыкла терпеть поражение – и она плакала. У нее были накрашены глаза, тушь потекла, но она плакала сперва слабо, потом все сильнее и никто не сочувствовал. Только Тис, парень, в которого она действительно всерьез влюбилась. Он пришел в пустую преподавательскую, где она сидела, внимательно-сочувственно взглянул в глаза (он и в спортивном костюме был неотразим, а Рухсар одевалась просто, как ее бабушка Вера; сейчас на ней были бежевые брюки и желтая блузка) и сел на свое место. Рухсар вначале обиделась. Тис спросил:

– Никто меня не спрашивал?

– Многие спрашивали, мистер Неоптолемос. Бакчос…

– Маленький такой! – смеется, чувствуя свое превосходство с высоты 188 см.

– Да. И студенты. Про остальных лучше у лаборанта спросите, – Рухсар подошла к окну, а потом отошла и стояла напротив него, а он сидел.

– Что такая расстроенная с утра? – наконец, осведомился Тис, вальяжно рассматривая ее лицо.

– Да… Замечание сделала преподаватель химии.

– А как ты хотела, без замечаний жизнь прожить?

– Да нет.

– Никогда нельзя так расстраиваться. Мало ли что в жизни бывает? Что теперь, умереть? Это того не стоит!

– Такой характер. Не обращайте внимания, мистер Неоптолемос.

– Трудно не обращать внимания! – голос его стал нежнее.

И потом он бежал за деканом и окликал его, оборачиваясь на Рухсар и улыбаясь ей по-доброму.

Вскоре Рухсар стала свидетельницей того, как Тис не собирался ставить зачет одному студенту, но его уговорили.

– У меня все записано, – и ушел добиваться честного ответа.

Пришел и сказал Рухсар:

– Да, есть такой, оказывается!

Кто не понял, Рухсар это должно было быть интересно. Шел в преподавательскую и лаборант спросила Рухсар:

– Кто там пришел?

– Тис, наверное.

– Кто там? – спросила лаборант в пространство.

– Свои, – усмехаясь, он явно понял, что между собой студенты называют его по имени.

– Хорошо, хоть откликнулся.

Вскоре декан рассказал студентам, что подобрал Тиса в горах (в командировке) и уговорил идти к нему (пинками), а потом оставил на кафедре. И Рухсар сделала правильный вывод: такие чудеса на дороге валяются! И что Тис Неоптолемос – преподаватель от Бога! Но доцент от природы. Декан еще сказал, что сам выбирает жертвы в аспирантуру.

«Глупый мужчина. И скользкий тип. Не отказывает сразу, а забрасывает моралью и читает нотации (лекции). Тис жертва, стало быть (аборта)».

Рухсар подкинула преподавателю Неоптолемосу записку в студенческий журнал 17 ноября. В записке было следующее:

«Хочу задать Вам один вопрос: Как Вы ко мне относитесь? Мне нужен конкретный ответ, а не такое: хорошо, нормально и т. п. Не говорите об этом никому. Может, преодолеем условности и станем встречаться?» Расписалась, назвалась Сарой и поставила дату, как учила мама в своих произведениях.

Итог получился такой: он вернулся, сел за стол, открыл журнал и нашел записку. Оперативно так. Прочитал с серьезно-вдумчивым выражением лица. И порвал на клочки. Клочки не знал, куда деть. Лаборант пристала со спороношением. Он нервно заулыбался, глядя на Рухсар, и умоляюще сказал: «Сейчас покурю схожу и вернусь. Раскладывай пока». Сбежал довольно резво. Лаборант сказала удивленно:

– Нервничает, что ли?

Через десять минут пришел тихо (даже пол не скрипел) и, опустив черный взгляд, сел на стул. На Рухсар не взглянул. Очевидно, переваривал случившееся. Да, Рухсар такая. Ее некоторые поступки были необъяснимы. С точки зрения мужчин. Лаборант говорила с ним, а он не слушал. Она задавала ему вопросы, а он переспрашивал или не знал ответов.

«Открытие! Преподаватель целый день не думал о науке!» – сказала бы мама, думала Рухсар.

Он тер уши, лицо было красное и горело. Чесал голову, морщил лоб – вел себя, как студент на экзамене. Под глазами были черные круги. Даже его стандартная вальяжность была не в силах его украсить. Ему было плохо. Он переживал. Они с Рухсар одновременно подложили руку под подбородок. У дураков мысли обычно сходятся. Как и у влюбленных. Рухсар слушала его сбивчивую речь. После ухода Рухсар и возвращения Тис отошел. Заговорил о спороношении. Лаборант поспорила с ним на шоколадку с орехами и изюмом. Проспорила. Он улыбнулся, повернул голову к Рухсар и, заглядывая в глаза, сказал:

– Ну, мне шоколадку не надо!

«Причем тут я? Ешьте Вы свой шоколад, мне не жалко!»

Короче, дергался. Потом советовал на счет светильников (внимательно слушал мнение Рухсар) и сказал, что преподаватель химии плачет. Рухсар со злорадством подумала, что Бог ее наказал. Тис ушел, сказав: «Разбирайтесь!»

Так Рухсар совершила практически невозможную вещь: смутила даже не своего преподавателя, заставив нервничать и его, и себя тоже, находясь в мучительной и тревожной пытке.