Читать книгу Прости, мне пора. Роман-путешествие - Александра Дроздова - Страница 8

Сидя в обеденной зале гостиницы, я пью первую чашку капучино. Интерьер вокруг поражает великолепием: антикварная мебель, предметы старины, на стенах – венецианские ведуты10 и портреты знатных людей восемнадцатого – девятнадцатого веков, возможно, бывших хозяев палаццо. Это настоящий музей, с той лишь разницей, что здесь можно сидеть на раритетных стульях и диванах. Завибрировал телефон. Сообщение: «Доброе утро. Так что насчёт кофе?»

Особых дел у меня на сегодня не намечалось. Десять минут на кофе? Почему бы и нет? «Да», – просто отвечаю я.

Лоренцо перезванивает:

– Я буду ждать Вас у церкви Санта-Мария-дель-Джилио. От Вашей гостиницы идти минут десять.

Через тридцать минут, получив два сообщения с вопросом «Где Вы?», я всё ещё плутаю по венецианским закоулкам. Да, именно, своевременный вопрос, хотелось бы знать: где я?! Утро выдалось необычайно холодное. Я промёрзла до костей, и ещё эти толпы людей повсюду мешали передвигаться.

Лоренцо снова звонит:

– Алессандра, где Вы?

– Не знаю. Я, кажется, снова заблудилась.

– Ладно. Постарайтесь описать место, где Вы сейчас. Что видите?

– Тут церковь большая, мост и магазин Prada.

– Отлично. Я понял. Сейчас приду и заберу Вас. Только, пожалуйста, никуда не уходите. Стойте там, где стоите. Хорошо?

Минут через пять он выходит на кампо Сан-Моизе.

– Eh, ciao! Finalmente!11 – он наклоняется, чтобы поцеловать меня в щёку в знак приветствия. Я инстинктивно отклоняюсь, мысленно ругая себя за это. Знаю же, что у них по этикету так принято. Никак не могу привыкнуть.

– Ciao.12

– Ну как утренняя фотосессия? – спрашивает архитектор.

– Хорошо. Только очень холодно.

– Да, сегодня холодный день. Хотите есть?

– Нет. Спасибо.

Мы стоим в маленьком баре. Пахнет кофе и свежей выпечкой. Но главное, здесь тепло. Итальянцы забегают, глотают на ходу огненный эспрессо и снова пропадают в лабиринте венецианского муравейника. Парочка туристов неторопливо жуёт трамедцино, запивая колой. Когда очередь доходит до нас, я вытаскиваю кошелёк. Лоренцо смотрит на меня улыбаясь:

– Уберите. И чтобы больше я никогда не видел.

Всё-таки не окончательно вытравил феминизм хорошие манеры у западных мужчин.

Архитектор, как истинный итальянец, за минуту опустошает чашку. Я же пью медленно и немного нервничаю.

– Не торопитесь, пейте потихоньку.

– Как вы это делаете: пьёте кипящий кофе?

– Годы тренировок, – смеётся он, – мы можем перейти на «ты»?

Я пожимаю плечами и улыбаюсь.

– Кем ты работаешь?

– Переводчиком.

– И какие языки?

– Испанский, французский, но больше работаю с испанским.

– А итальянский? Ты очень хорошо говоришь.

– Был небольшой курс в университете.

– Ты в Венеции впервые?

Я утвердительно киваю.

– Ну и как тебе? – интересуется Лоренцо.

– Красиво.

– Понравился город?

– Ну… Если честно, не очень.

– Да, ладно! Почему?

– Слишком много туристов. Это всё портит. За ними не видно города.

– Ха, туристы – неизбежное зло. Зимой их меньше, а вот летом – просто катастрофа. Но знаешь, ты должна ещё раз приехать сюда. Я покажу тебе настоящую Венецию. Весь фокус в том, чтобы знать улочки, параллельные тем, где ходит основной поток людей, – так делают все венецианцы, иначе здесь невозможно было бы жить. Хочешь ещё что-нибудь поесть или выпить?

– Нет, спасибо.

– Слушай, Алессандра, мне надо вернуться в студию, сделать пару звонков по работе. Ты не против пойти со мной и подождать пару минут? А потом мы погуляем по городу.

– Хорошо.

Через пять минут я оказываюсь там, где и не мечтала, – в настоящем палаццо, не переделанном под гостиницу. Высоченные потолки и пол с венецианской мозаикой – первое, что бросается в глаза. Из узких окон с полуприкрытыми ставнями проникает совсем мало света, из-за чего в студии царит полумрак. Здесь пахнет историей. Единственное, что напоминает о современности, – компьютер и телефон. Вокруг – творческий беспорядок: свёрнутые в рулоны листы чертёжной бумаги, карандаши всех видов, какие-то причудливые линейки, рулетка, циркули – всё это и бог знает что ещё разложено на двух огромных столах. На стенах в рамках висят коллажи.

– Извини, я недавно переехал сюда. Не было времени разложить вещи по своим местам.

– Нет-нет. Всё хорошо. Таким я и представляла себе рабочее место архитектора. А что это? – я киваю головой по направлению панно с разноцветными кусочками какого-то материала, похожего на мрамор.

– Это – венецианская мозаика. Палитра всех оттенков, существующих в природе. Очень старая штука. Таких сейчас больше не делают. Пойдём, покажу тебе другую комнату.

Он ведёт меня через всю студию и показывает маленькое помещение, в котором стоит стеллаж, забитый папками, рулонами и книгами.

– Здесь я планирую сделать комнату отдыха, знаешь, поставить диванчик…

Я провожу указательным пальцем по кожаным корешкам книг.

– У тебя очень красивые руки. Можно мне их сфотографировать?

– Спасибо. Можно. На твоей венецианской мозаике.

Подойдя к стене с панно, я кладу на него руки. Лоренцо берёт фотоаппарат и делает пару кадров.

Впервые он подходит ко мне так близко. Я стою спиной, зажатая между ним и стеной. От итальянца пахнет чем-то цитрусовым, немного древесным и терпким. Это новый запах, никогда не слышала его раньше. Мне становится тревожно, оборачиваюсь и вижу, что он напряжён. Что-то происходит между нами, что-то, что не объяснить словами, и, вспоминая потом этот момент, я буду многие годы ощущать острые покалывания на коже. Воздух в комнате становится густым и тягучим, как горячая патока. Лоренцо немного подаётся вперёд и как бы невзначай задевает рукой мою грудь. Наверное, показалось. Но в следующий момент итальянец обнимает меня.

– Что… что Вы делаете?

Он молчит и смотрит прямо в глаза. Я чувствую себя металлом в плавильной печи. Лоренцо нагибается и едва заметно касается губами уголка моего рта. В следующую минуту колени задрожали, как если бы были желеобразными. От страха, что вот-вот упаду, я вжимаюсь в стену, а кусочки мозаики больно впиваются в затылок. Кончиками пальцев он дотрагивается до подбородка и поднимает моё лицо. Сердце пропускает удар. Лоренцо начинает меня целовать: сначала нежно, едва касаясь губ. Его поцелуи напоминают крылья порхающих бабочек. Но уже через несколько секунд они становятся более жёстким, даже чуть грубым. Кожа покрывается мурашками от удовольствия. Вдруг он прикусывает мою губу, и мы оба чувствуем вкус крови. В этот момент его затрясло. Резко развернув меня к стене, итальянец прижимается сзади. Зарывается лицом в мои волосы, с шумом вдыхает, откидывает их на другую сторону и целует шею. Почувствовав, что он пытается расстегнуть пояс моих джинсов, резко выворачиваюсь и отхожу к столу.

– Я не могу, – задыхаясь, почти беззвучно произношу я.

– Почему?

– Мы едва знакомы.

– Какое это имеет значение? Я захотел тебя с первой секунды, как только увидел. И знаю, что ты тоже меня хочешь. Наша встреча – это судьба, знак свыше. Разве ты не понимаешь?

Не знаю, что там со знаками судьбы, но я хотела его. Это было правдой. В Лоренцо чувствовался животный магнетизм, что-то, что невозможно спрятать под дорогими костюмами или замаскировать рафинированными беседами о «Шато О-Брион» урожая тысяча девятьсот двадцать девятого года. Этот мужчина был наполнен особой энергетикой, силой жизни, которая прорывалась наружу. Такая же сила жила и во мне, хотя до встречи с ним я не подозревала о её существовании. Теперь эти две стихии требовали свободы, чтобы слиться воедино вопреки всем разумным доводам.

Лоренцо подходит вплотную. Проводит пальцем по моей распухшей нижней губе. Всё ещё не в силах отдышаться, я вжимаюсь в стол.

– Ты не представляешь, какая ты…

Итальянец что-то говорит дальше, но я уже его не слушаю. В моей голове мысли бьются в жестокой лихорадке: «Бежать, надо бежать отсюда. Надо забыть всё, что произошло. Нет. Постой. Лучше подумай, когда ещё тебе в жизни выпадет такой шанс? Ты в Италии, в Венеции, рядом с мужчиной, который хочет тебя, а ты его. Жизнь только одна. Что ты теряешь? Пусть это будет маленькой венецианской тайной, кроме того, ты узнаешь, что это такое – секс с венецианским архитектором».

Я сажусь на стол и чуть откидываюсь назад, провожу ладонями по его груди, затем по животу вниз. Он нервно сглатывает и закрывает глаза. Мои же напротив, широко распахиваются. От неожиданно большого приятного сюрприза. Последняя мысль, которая проносится в голове: «Это – джекпот!!»

С той минуты я больше не принадлежала себе. Помню, как что-то падало со стола, как в спину впивались остро заточенные карандаши, разбросанные по столу, хрустели какие-то чертежи… А я со скоростью света неслась по чёрному тоннелю, который то там, то здесь озаряли неоновые вспышки. Наверное, нечто подобное испытывают, когда прыгают с крыши небоскрёба без страховки или когда внезапно обрывается трос у лифта, и он летит вниз по шахте со сто пятидесятого этажа. Удивительное, невероятное чувство свободы с примесью страха, который сжимает спазмом внутренности и растекается приторным холодком в животе. Лоренцо стал моим проводником в мир сакральных откровений и каскада удовольствий. Его страсть была заразительная, всепоглощающая. Он знал о моём теле всё. То, чего раньше не знал никто, даже я сама.

– Открой глаза, – будто откуда-то издалека доносится его голос, – посмотри на меня.

Я лишь сильней зажмуриваюсь.

– Ну же, давай. Хочу видеть твои глаза.

Я подчиняюсь и смотрю на него. В тот же момент в глубине меня что-то начинает расти, расширяться, кровь стучит в висках, дыхания не хватает. Я вцепляюсь в его плечи так сильно, как если бы от этого зависело, останусь я жива или нет. Глубокий спазм. Вскрик. И взорвалось… И накрыло одной волной. И было в этом что-то чертовски замечательное и удивительное: пусть несколько секунд, но прожить единым существом с другим человеком. А потом, медленно возвращаясь к реальности и растождествляясь с ним, слышать глухие удары его сердца.