Читать книгу Танец под запретом - Александра Эсперанса - Страница 14

Наступил вторник – день, когда все подруги ходили танцевать среди недели в одно латиноамериканское место. Туда же приходили и бразильцы своей компанией.

Юна приехала и села за столик, где уже сидели Лена с Жоао, Густаво и Маурисио, а также две незнакомые Юне бразильянки, которые явно смотрели на неё недобрым взглядом и вообще всем своим видом показывали, что им не нравится лишнее общество.

«Вот ведь заносчивые Дамы!» – подумала Юна. Тогда она ещё не понимала, откуда в них столько агрессии. Она просто не знала, что, когда речь шла о бразильских мужчинах, бразильские женщины становились непримиримыми охотницами, охранницами этих мужчин.

У этих женщин сильно развит инстинкт самосохранения, и по своей природе они воинственны (вспомним Амазонок). В них развито и чувство собственности по отношению к своим мужчинам (имеется в виду, по отношению к бразильцам), поэтому любое нахождение женского пола рядом с ними их раздражает, особенно, нахождение девушек другой расы, которые тоже являются своеобразными охотницами за лакомый кусочек бразильского шоколада. Такое вот соперничество!

Юна почувствовала опасность… Заметив взгляд Лены и её недовольство тем, что эти две бразильские львицы съедали взглядом её Жоао, она поняла, что дело пахнет чем-то недобрым.

«О Господи!» – в испуге подумала Юна. Помимо Жоао, там были ещё Густаво и Маурисио, которые тоже, по всей видимости, представляли собой лакомые кусочки для этих бразильянок.

Юне было не по себе находиться в обществе неприветливых южных красавиц, однако, она уже принадлежала к этой тусовке, и, как всегда, добродушный и гостеприимный Маурисио посадил её за стол и угостил кальяном.

С недавнего времени у Юны было двоякое отношение к кальяну: «вроде вкусно пахнет, но говорят, что это вредно. Даже не знаю, стоит ли пробовать…», – рассуждала она. Но все понимают, что, чем больше мы чего-то боимся, тем больше мы этого хотим. Закон жизни.

Густаво сидел напротив и смотрел на Юну с завороженным интересом. Но вскоре к нему подсела одна из бразильянок, и они стали разговаривать на своём языке.

Конечно, гораздо приятнее общаться в незнакомой стране со своей землячкой, нежели с кем-то из местных, которые ни языка твоего не знают, ни традиций, ни менталитета.

В процессе этого разговора Густаво немного оживился и заулыбался, но Юна была совершенно спокойна, так как списала эти оживление и радость на общение земляков. Она ещё и не догадывалась, к чему это могло привести.

Вечер проходил неплохо. Юне понравился кальян, разговор с Маурисио, который её поддерживал, видя, что ей было не очень ловко сидеть в компании Густаво и бразильянки, потому что, во-первых, она ничего не понимала из того, что они говорили, и, соответственно, разговор она тоже не могла поддержать, а Лена была занята наблюдением за Жоао, общавшимся со второй бразильянкой, поэтому не поддерживала в тот момент разговор с Юной.

Юне была приятна компания Маурисио, его общение и рассказы, но она уже стала чаще посматривать на то, как Густаво и девушка общались между собой.

Очевидно, что это общение располагало их друг к другу всё больше и больше.

Но как можно было быть таким садистом и даже пары фраз не сказать Юне, хотя бы из уважения к тому, что между ними уже было?!

К сожалению, впоследствии оказалось, что этому человеку было абсолютно всё равно на то, что думали и чувствовали другие. Через некоторое время Густаво и его землячка поцеловались. Да, прямо там за столом.

Что чувствовала в тот момент Юна, и какое количество чувств она испытывала, невозможно было передать словами!

Стыд – оттого, что все из этой компании, кроме бразильянок, знали, что между ней и Густаво уже что-то было;

Сочувствие со стороны всех этих лиц било по самолюбию Юны. Она ощущала себя какой-то лишней, потому что так не должно было произойти, по крайней мере, на её глазах!

Обиду: так некрасиво и невоспитанно, на самом деле, поступали немногие мужчины.

И именно тот, который был с Юной и который казался ей таким хорошим, когда уговаривал её поехать с ним, который обещал своим же друзьям не обижать её и не разбивать ей сердце, который, в конце концов, влюбил её в себя… и этот мужчина так поступил! На глазах у всех, повергнув их в шок своим поступком.

Жоао и Маурисио настолько этого не ожидали, что даже не представляли, что можно и нужно было сказать Юне в тот момент. Никто не знал.

Юна стояла, раскрыв рот. От отчаяния, позора и унижения она даже не знала, что ей делать, и как вообще реагировать на ситуацию, в которой она, да, и, наверное, многие другие девушки, просто никогда не были, потому что так можно было бы поступить, наверное, с самой плохой женщиной, с женщиной-изменщицей, мстя ей за что-то, что она совершила. Но за что такое получила Юна? Ведь она не относилась к категории таких женщин и ничего плохого ему не сделала.

Уже к моменту их второй встречи (как раз вот к этому вечеру) она готова была быть только с ним. И какое оскорбление она получила в ответ!

Вечеринка заканчивалась, а всё это до сих пор не укладывалось ни у кого в голове.

Наступило утро, и все потихоньку собирались выходить на улицу, чтобы ловить такси и ехать домой. Они были разбиты на парочки и должны были ехать в одно и то же место – в тот дом, в котором уже побывала Юна, и в который, как она думала, должна была уехать и в это утро вместо бразильянки.

Какая же глупая немая сцена её ожидала: уже пойманное такси, около которого стоят Жоао с Леной, Густаво с бразильянкой и Маурисио с Викторией (она была его подругой), а также Юна – одна, без пары и пока ещё без такси, которое она до последнего не заказывала, попросту не веря в происходящее и надеющаяся на то, что всё ещё поменяется в последний момент. Но пришло время прощаться, и Густаво вместе с той девушкой сели в машину первыми.

Юна попрощалась со всеми остальными, и Виктория, с которой Юна познакомилась в этот вечер, которая оказалась такой душевной и понимающей девушкой и которая искренне переживала за всю эту ситуацию, чуть ли не заплакала вместе с Юной. Но деваться было некуда, и Юне пришлось позвонить в такси и прождать его минут двадцать, гуляя около заведения, пока оно не приехало.

Нет, пока она не плакала. Она пребывала в шоковом облегчении от принятия безысходной для неё ситуации. Вскоре машина подъехала, она села, и слёзы моментально полились огромными дождевыми каплями из её глаз – слёзы боли от несправедливости, слёзы облегчения, слёзы отчаяния, слёзы борьбы…