Читать книгу Институт эмоций. Второй семестр - Александра Глазкина - Страница 5

В городе я застал удручающую картину: пустые улицы, пострадавшие от урагана, сорванные вывески, разбитые стекла, поваленные деревья. Город оказался обесточен, движение парализовано. От вокзала (благо поезд оказался сильнее непогоды) мне пришлось идти пешком. Впрочем, за это я был вознагражден общением с милой незнакомкой, но все же, пробираясь по опустевшим улицам, понял, что предпочел бы не разруху, а привычный комфорт зимней провинции: гирлянды, свечи и праздничную музыку, доносящуюся из кофеен.

Пока же про новый город я успел понять две вещи. Во-первых, здесь и впрямь жили консерваторы: чуть ли не над каждым вторым домом вился печной дымок. Интересно, где они брали столько дров на растопку? Или запрет на рубку деревьев здесь не действовал, все же другой район? Во-вторых, по непонятной мне причине, в городе оказалось полно мостов и мостиков. Лишь один из них был переброшен через небольшой овраг, по которому далеко внизу струился к морю юркий горный ручей, и плевать ему было на покрытые льдом берега. Остальные же перекинуты исключительно в декоративных целях, просто перегораживая улицы, транспорт бы тут не проехал, разве что велосипед.

А еще большинство мостов с обоих краев венчали декоративные арки из светлого песчаника, образующие своеобразные врата, как будто мост – это отдельный архитектурный объект важного значения. Впрочем, может, так оно и было, откуда мне знать? Наверняка в Юблече, как и в любом другом городе, соблюдались свои странные традиции.

Обнаружилась еще и третья особенность. Ее я заметил, когда, наконец, добрался до своего нового дома. Дверь, ведущая в подъезд, оказалась плотно заперта и, сколько бы я ни стучал, никто не спешил впустить меня внутрь. Пару минут я задумчиво созерцал старинную дверную ручку (морское чудище, держащее во рту кольцо), пока проходящая мимо закутанная в теплый плащ фигура не посоветовала мне:

– Молодой человек, не мучайтесь, пройдите во внутренний двор, а там уже и в дом попадете!

И, прежде чем я успел поблагодарить за совет, удалилась прочь. Внутренний двор был аккуратно расчищен от старого сероватого снега, в центре стояло небольшое хвойное дерево в кадке, и свисающая с ее ветвей золотистая мишура приветственно мне помахивала. Оглядевшись, я понял, что имел в виду мой нежданный советчик. По периметру двора шли веранды и вдоль первого, и вдоль второго этажа, и располагалось множество дверей с номерами квартир. Мне не составило труда подняться на второй этаж, найти свою дверь и открыть ее.

Что ж, понятно. Видимо, здешний ветер настолько жесток, что люди предпочитали пользоваться входом в дом из внутреннего двора, защищенного от стихии. А парадный вход дожидался весны. Несколько раз я щелкнул выключателем, пока не вспомнил, что город остался без электричества. Потом нашарил на тумбочке коробок спичек и свечу в стеклянном подсвечнике. Спасибо прежнему хозяину за предусмотрительность.

Обернулся и невольно вздрогнул, когда увидел, что на меня из темноты недобро сверкают ярко-желтые глаза. Потом раздался жалобный мявк, и мой нелепый страх мгновенно рассеялся. Я переходил от окна к окну, от столика к комоду, зажигая многочисленные свечи: простые белые, фигурные красные и золотые, в керамических плошках и витых старинных подсвечниках, пока вся комната не озарилась теплым светом, а обладатель желтых глаз не превратился из темного пятна в толстенного темно-серого кота.

Об этом меня не предупредили! Не то, чтобы я не любил животных, но на то, что придется о ком-то заботиться, я не рассчитывал. Впрочем, кот – не собака, выгуливать его не надо, вон, внизу двери специальный прикрытый заслонкой ход. А уж насыпать корма в миску – невелика забота. Странно только, что хозяева его оставили.

Бросив чемодан у дверей, я, не снимая пальто, уселся на диван, и пушистое чудовище мгновенно перебралось ко мне на колени. В ответ на небрежное почесывание за ухом тут же включило внутреннюю мурчалку. В отличие от меня, зверь явно оказался рад компании!

– Ну что ж, – подначил я, – давай обговорим условия совместного проживания. Учти, топтаться по моей голове с утра пораньше я не позволю, понял?

В ответ раздалось лишь пренебрежительное мяуканье, мол, говори-говори, и так понятно, кто в этом доме главный. Я огляделся. Как Стефан и предупреждал, квартира была небольшой: скорее, студия, в которой умещался необходимый минимум мебели. Кухня от зала отделялась лишь барной стойкой, за отдельной дверью скрывался бесполезный сейчас душ. После долгой дороги и борьбы с ветром на меня вдруг навалилась усталость. Я нашел силы лишь снять пальто, задуть свечи, чертыхаясь на себя, что зажег их в таком количестве, да разыскать в недрах шкафа пушистый плед. Последнее, что я успел сделать до того, как провалиться в сон – согнать с себя кота, который уверенно пристроился в удобную ямку пледа.

А проснулся от ослепительно яркой вспышки. Неужели снова гроза? Но нет, оказывается, щелкая выключателем, я оставил его не в том положении, и теперь в комнате зажегся свет. В чугунных батареях весело зажурчала вода, и комната наполнилась теплом. Я выключил свет, скинул свитер, а вскоре и вовсе разделся – жарко. Кот, как ни в чем не бывало, безмятежно дрых в ямке между спинкой дивана и моей подушкой. Вот же нахал! Я передвинул вниз тяжелую тушку и заснул снова, на этот раз до утра.