Читать книгу Институт эмоций. Первый семестр - Александра Глазкина - Страница 11

– Какие люди! – охранник выбирается из-за своего поста и расцеловывает меня в обе щеки. – Нечасто ты, красавица, балуешь вниманием бывших коллег, а?

– Ну, как видишь, исправляюсь! Добрый день, Юзеф. Марта на месте?

– Да, но у нее сейчас посетители. Пройди, подожди в приемной. Освежи воспоминания.

В приемной бюро ничего особо не изменилось: мягкие диваны, светлые панели, многочисленные сертификаты в рамках под стеклом. В большой вазе – россыпь конфет, а над столом секретаря – картина-абстракция, где у человека, состоящего из синих треугольников и зеленых кругов, пририсованы черным маркером усы. Надо же!

Девушку-секретаря я не знаю, поэтому наше общение сводится к формальным улыбкам и предложению чая-кофе, от которого я вежливо отказываюсь. Жду недолго, уже через несколько минут из кабинета, провожая клиента, выходит Марта. На работе она совершенно преображается: вместо вечно ноющей и недовольной всем девицы передо мной —энергичная и собранная женщина.

– Ау? – удивляется она. – Что ты здесь делаешь? Почему не позвонила? Ты просто так или по делу?

– По делу, – честно признаюсь я.

– Ну, пойдем.

– Скажи, а почему картину до сих пор не сняли?

Она оглядывается и фыркает насмешливо:

– Казимеж сказал, что так в ней появился хоть какой-то смысл. Да и посетители расслабляются, настраиваясь на разговор. А то, знаешь, технари – они такие чудики, столько уникальных вещей придумывают, а как рассказать об этом – волнуются, двух слов связать не могут. Боятся, что мы зарубим их идею на корню. А так на картину посмотрят и решают, что у здесь сидящих есть чувство юмора, значит, с ними можно иметь дело.

Казимеж – начальник Марты, с которым она вечно спорит, отстаивая интересы изобретателей. Технари – это, собственно, сами изобретатели, которые обращаются в бюро с предложениями о том, как можно улучшить жизнь города в целом и ее жителей, в частности. Например, злополучная расческа, которой я обязана нестандартной цветовой гаммой своих волос, – это одна из последних разработок. Пробный экземпляр, щедро предложенный мне Мартой. Она частенько включает меня в тест-группу, когда изобретение является действительно полезным или забавным.

Что касается картины, то подрисованные усы – дело рук маленького Юсси, которого я как-то опрометчиво оставила одного в приемной буквально на пару секунд. Несмотря на кипу разноцветной бумаги, разложенной на столе, он счел, что холст на стене – куда более интересный объект приложения его художественных способностей. И надо же было подкатить к стене стул, забраться на него и дотянуться до картины!

Происшествие случилось на вторую неделю моей стажировки. Первая моя работа не только в новом городе, но и вообще в жизни. И тут такое! Я была уверена, что меня в тот же день уволят, да еще заставят платить за порчу имущества. Но все обошлось. Казимеж долго рассматривал творение юного мастера, потом погладил самого мастера (осипшего от слез, потому что я его успела отругать) по голове, сунул ему конфетку из вазочки и ушел обратно в кабинет. А меня успокоила Марта, и с тех пор Юсси оставался не в приемной, а на посту охраны, что устраивало всех. Охранники учили его складывать из бумаги самолетики и кораблики, а он веселил их своими неуклюжими попытками выговорить слова вроде «запатентованный». Еще через неделю Юсси устроили, наконец, в детский сад, и я смогла работать спокойно.

– Ностальгируешь? – улыбается Марта, наблюдая, как я рассматриваю обстановку ее кабинета.

– Немного. Знаешь, я тебе так благодарна!

– Да, брось! – отмахивается она. – Обычное дело.

Бесполезно объяснять ей, что снисходительно относиться к новичкам на работе, терпеливо вводить их в курс дела, не обращать внимания на промахи и даже подсказывать, с какой стороны засовывать бумагу в шредер – далеко не обычное дело там, где наша семья жила до переезда. К тому, что в новом городе люди вежливы, услужливы и готовы прийти на помощь, вне зависимости от статуса и ранга, нам с родителями пришлось привыкать долго.

Вот поэтому, несмотря на привычку Марты сетовать на жизнь, я не могу прекратить с ней общаться: чувство признательности и благодарности перевешивает нежелание выслушивать ее жалобы. Она очень помогла мне тогда, четыре года назад, когда я еще была затравленным, огрызающимся диким зверьком, в любой момент готовым к тому, что в него полетят насмешки или упреки.

– Я смотрю, ты пользуешься расческой? Смело!

– Да, собственно, я потому и пришла. Вот, – достаю расческу из сумки, – заело. Индикатор стоит на каштановом цвете, а получается, сама видишь что! Что-то там недоработал ваш мастер!

С предложением уникального прибора в бюро обратились месяц назад. Марта сразу оценила перспективу изобретения. Чудо-расческа экономила не только время клиентам (кроме цвета волос она включала регулятор объема-гладкости-кудрявости), но и ресурсы. Никаких больше стайлеров, муссов, красок для волос и прочей химической гадости, которыми забиты полки магазинов. Городские власти только бы обрадовались, если бы нашлась возможность убрать подобные товары за ненадобностью. Но пока прибор проходит тестирование и, видимо, не очень успешно.

– Как давно ты ее заряжала? – спрашивает Марта, деловито щелкая кнопкой индикатора.

– А ее нужно заряжать? – искренне удивляюсь я.

– Ну, как всегда! Если ничего не помогает – прочтите инструкцию! Конечно, надо. Раз в три-четыре дня на солнце выдерживать не менее двух часов. А ты ее, стало быть, в сумке таскаешь все время?

Солнечны батарейки в мелких бытовых приборах – еще одно, уже давно внедренное изобретение. Именно благодаря ему в городе практически исчезли провода, и даже мобильные телефоны, поступающие в салоны связи, обязательно заново проходят сборку, где обычный аккумулятор им меняют на солнечный.

– Да.

– Ну, так, Ау, это не с тестовым образцом проблемы, а с твоей ответственностью участника тест-группы! Зарядишь, и все заработает. Мы уже собрали пакет документов на рассмотрение запуска в производство. Не сбивай мне статистику!

Я дергаю за пеструю прядку:

– А с этим-то мне что делать? Не хочу в таком виде домой возвращаться!

– Почему? – настает очередь Марты удивляться.

Я прикусываю губу. Никогда не говорила ей, что радужными прическами я веселю только коллег и подруг, но не домашних. Родители-то, может, и нормально отреагируют, но показываться в таком виде Ивару я не хочу.

Марта, не дождавшись ответа, роется в своем столе и достает вторую такую же расческу.

– На, не очень-то гигиенично, но разок я потерплю.

Я торопливо щелкаю индикатором и, подойдя к зеркалу, расчесываюсь. Разноцветные пряди, как по волшебству, исчезают, наливаясь золотисто-каштановым цветом. Так, с экспериментами в ближайшее время, пожалуй, покончено!

– Спасибо тебе огромное!

– Да, не за что. Ты, пожалуйста, не забудь к следующей среде отзыв заполнить. А пока… – она аккуратно прикрывает дверь кабинета. – Ты не сильно спешишь?

Я вспоминаю Ивара с блондинкой и, хотя в моей сумке ждет папка с заданиями из института, понимаю, что сегодня готова максимально протянуть время до возвращения домой. Чтобы на общение с Иваром осталось как можно меньше времени.

– Нет, не спешу.

– Смотри, – Марта протягивает мне телефон. – Я тогда, после того, как к Лотте съездила, вернулась на работу и в дверях столкнулась с каким-то мужчиной. Сумка в сторону, бумаги разлетелись. Ну, он, конечно, простите-извините, слово за слово. Познакомились. И, знаешь, кажется, мне, наконец, повезло! Фантастический мужчина: красив, умен, обаятелен, вежлив. Безупречные манеры!

– Слушай, ну здорово! А кто он? – спрашиваю я, разглядывая фото на экране.

Если честно, мужчина мне не нравится. Да, он довольно привлекателен, но взгляд какой-то холодный. Впрочем, может, просто кадр такой получился.

– Бизнесмен из столицы. Ему, правда, в тот же вечер пришлось уехать, какие-то дела там срочные возникли, но мы каждый день созваниваемся, и переписываемся. И, представляешь, на выходные он пригласил меня в гости! Мол, столицу покажу, и все такое! Причем я ни разу сама не позвонила, сдерживалась изо всех сил! Он сам! Я немного боялась, что на проходимца нарвусь, ну, знаешь, корыстного. Но вчера мне букет доставили из цветочной лавки. Он позвонил и оплатил, представляешь! И в столице уже номер в гостинице заказал, прислал подтверждение!

– А почему он сам не приедет, а тебя зовет? – я стараюсь сдержать глухое недоверие, чтобы не обидеть Марту, но она в такой эйфории, что не замечает моей реакции.

– Ну, не может, наверное. А, может, просто хочет мне столицу показать. У нас-то что смотреть? Весь город за час объехать можно!

– Слушай, ну здорово! Я тебя поздравляю! – надеюсь, на занятиях в институте меня научат не только контролировать эмоции, но и успешно их имитировать, когда того потребуют обстоятельства.

Меньше всего мне хочется сейчас обидеть Марту и испортить ей настроение. Да и потом, объективно все идеально. К чему я цепляюсь? Может, просто мне неприятно, что у кого-то все хорошо, в то время как я переполнена подозрениями и ревностью? Ну, или растерянностью от того, что поддалась этим чувствам.

– Ох, неужели мне, наконец-то, повезет? – вздыхает Марта мечтательно.

Потом хмурится, и я понимаю, что сейчас ее годами выработанная тревожность проснется и вылезет наружу. Поэтому порывисто обнимаю подругу и расцеловываю ее в обе щеки:

– Повезет, конечно, повезет! И, прежде всего, это твоему избраннику повезет с такой чудесной девушкой! Когда едешь?

– Он меня ждет в субботу, но я поеду в пятницу, чтобы выспаться после дороги, в порядок себя привести. Кстати, я у Лотты шикарное платье купила. В столице сейчас винтаж в моде, вот и покажусь во всей красе!

Моя совесть теперь чиста. Если отправить подругу к Лотте было надуманным предлогом, чтобы продолжить беседу с профессором, то все сложилось как нельзя лучше. Мы еще болтаем с Мартой о делах бюро. Она показывает мне несколько интересных проектов, но потом все равно приходится прощаться.

В приемной я сталкиваюсь с Казимежем. Если честно, я так и не смогла в свое время справиться с робостью перед первым начальником, но сейчас даже рада, что есть еще повод задержаться. Казимеж расспрашивает меня о делах, о семье.

– Юсси, надеюсь, перерос привычку разрисовывать картины?

– Он уже свои создает, – отшучиваюсь я. – На выставке рисунков среди младших классов второе место занял!

– Молодец! Весь в мамочку! Вот, – Казимеж, легонько приобняв за плечи, подводит меня к секретарю, – эта милая девушка, между прочим, была моей самой лучшей секретаршей! Ни одного испорченного документа, ни одной пропущенной встречи! И это, милочка, несмотря на то, что у нее маленький сын-непоседа, который ее вечно отвлекал и требовал внимания. А ты, Эдна, мне перевод полдня оформить не можешь!

М-да, тактичность – это не про Казимежа. Расточать комплименты одной девушке, чтобы поругать другую – сомнительная мотивация для сотрудников. Эдна щурит на меня глаза, а Казимеж не унимается:

– Да если бы меня не вынудили, я бы ее ни за что не отпустил. Но куда уж мне! По личной просьбе начальника архива!

На самом деле, за меня просила только Вилма, на которую произвел впечатление тот факт, что я сдала всю текущую документацию бюро не просто в срок, но и в полном соответствии с требованиями. Никто же не знает, что я так боялась ошибиться, что трижды перепроверяла дела! Так что в бюро я успела проработать всего полгода, когда меня переманили в городской архив.

Если честно, меня и здесь все устраивало, но Вилма слезно объяснила, что у нее сразу три сотрудницы ушли в декрет, а въедливых делопроизводителей отыскать не так просто. Сыграло роль и то, что архив был гораздо ближе к детсаду Юсси и к дому, а платили там почти в два раза больше. Последней каплей, склонившей часу весов, стали слова Марты.

– Не вздумай отказываться! – пригрозила она мне. – Здесь ты кто? Подай-принеси, без перспектив. А архив – учреждение серьезное, да и Вилма – не чета Казимежу, с ней тебе комфортнее будет работать.

– А ты?

– А что я? Ты для меня как подруга куда важнее, чем как подчиненная. Не буду мучиться, что нарушаю субординацию, когда жалуюсь тебе на жизнь!

И я согласилась. Перешла в архив, а через пару недель познакомилась с Иваром… Мысли об Иваре вновь заставляют меня вспомнить о том, что домой идти неохота. Но сколько можно тянуть? Я осторожно высвобождаюсь из объятий Казимежа, сочувственно улыбаюсь Эдне и покидаю бюро, переполненная воспоминаниями и теплым чувством признательности к людям, которые когда-то приняли меня в городе.