Читать книгу Война Моря и Суши - Александра Ковалевская - Страница 4

Головная боль понемногу успокаивалась. Разжался железный обруч, сковавший виски, медленно возвращалось зрение. Теперь он мог видеть слепяще-яркую от солнечных бликов поверхность моря за бортом о-катера, в котором оказался не иначе как чудом. Он помнил адский грохот взрыва на причале, кипение воды, помнил внезапную слепоту, вызвавшую у него панический ужас, и содрогнулся и застонал.

Его вытошнило в волну.

Справившись со спазмами в желудке, Йон почувствовал, что не один. С трудом повернул тяжёлую, словно свинцом налитую голову и увидел на дне лодки женщину с двумя детьми. Они спали, привалившись друг к другу. Или были без сознания. Нет, кажется, просто спали. Хотя их позы не похожи на объятия уснувших рядом близких людей.

Мужчина в форме наставника, сидящий на носу катера возле приборной доски, кивнул ему ободряюще, но не сказал ни слова. Йон окончательно пришёл в себя и тихо заскулил.

– Разбудишь пассажиров, – незнакомец показал глазами на спящих. – У них контузия покруче твоей, пусть спят, так легче справиться с болью. И ты сейчас уснёшь, а когда проснёшься, перестанет болеть голова.

Наставник держал перед собой приподнятую правую руку, ладонью вперёд, и медленно разгибал пальцы. Он закончил говорить, мизинец разогнулся последним. Йон увидел раскрытую пятерню. Писклявыми голосами пальцы по очереди пропели: «Пя-ять, четы-ыре, три-и-и…» И сгибались, склоняя головы-фаланги: укладывались спать. Йон зевнул, пошарил рукой; скамейка на корме показалась достаточно широкой и удобной – в самый раз, чтобы опуститься на неё и вздремнуть…

«Ну вот, парень отключился, – подумал мужчина в строгой форме со знаками наставника. – У меня есть время оценить обстановку. Некогда вытирать сопли и слёзы. Надо срочно решать, что делать дальше, и поскорее решать. Это не остров взорвался, это я подорвался. Всё в бездну, всё, всё летит в бездну…»

Он зафиксировал штурвал, двинулся к лежащему на корме мальчишке, по пути осторожно перешагивая через спящих пассажиров, приблизился к Йону и аккуратно обшарил его карманы. Удовлетворённо хмыкнул, когда нашёл то, что могло оказаться ценным: омега-флеш – информационный носитель подводников. Больше у спящего не оказалось ничего стоящего. На шее родовой талисман на шнурке, стандартная модель, – наставник видел такие безделицы и покруче, сделанные на заказ и из драгоценных материалов.

Какие-то мелко исписанные листочки. Цветные билетики с водяными знаками – детские кредитки в кино, кафе и на дискотеки. Всё вымоченное, спрессованное в несколько мокрых пластов.

Теперь от дискотеки, где отрывались недоросли, остались одни воспоминания. Бывший остров «Касатка» распался на гигантские чёрные скорлупки со светлым ячеистым нутром: многочисленными жилыми отсеками, – и эти корки в окружении крошева и трупов плавают сейчас в сорока милях отсюда, истекая слезами стаивающего с боков льда.

На горизонте обозначилась чёрная точка.

Мужчина, торопливо полапав под приборной доской, извлёк небольшое оптическое устройство, навёл его на горизонт. Так и есть: военный бот. Отсюда судно кажется величественным. Но человек, управляющий катером, знает, что вблизи вид у корабля совсем не блестящий. Тихоокеанский военно-морской флот пополняется медленно; старые суда, слегка модернизированные и подлатанные, бороздят просторы океана, в пучинах которого, на недосягаемой глубине, процветает новая земная цивилизация – Подводные Колонии.

Подводные Колонии!

Новый мир, отпочковавшийся от матушки-Суши и презревший остальное человечество.

И эти люди – его выкормыши.

Что толкнуло его подбирать этих несчастных? Хитроумная тактика привыкшего просчитывать все возможные, и даже невозможные, ходы вперёд? Или всё-таки ничто человеческое не чуждо и ему?

Они смотрели на него с надеждой и верой…

Или это были взгляды избалованных, изнеженных пасынков моря, привыкших всюду встречать немедленную помощь?

Женщина и младшие дети, судя по цвету кожи, немало времени провели между водой и солнцем, на рукотворном острове, взорванном час назад. А парень, очухавшийся последним, – настоящий подводник. Причём свеженький: только со дна. Бледный особой бледностью кожи, не знавшей ультрафиолета, с крашеными кудрями, налипшими на мокрый лоб, и глазами, болезненно чувствительными к настоящему солнцу. Этот – ценный экземпляр. Видимо, на поверхности – так люди Моря называют всё, что под небом, – тинейджер оказался впервые и совсем недавно. Вчера сюда причалил о-транспорт из их столицы – Союза. Паренёк – столичный житель? Это может быть интересно.

Не мешает узнать, что у него на омега-флеше. Детская дурь типа игр, шпаргалок и электронных поздравлений или… Однажды вот так случайно попался курс по инжинирингу: кто-то передавал учебную информацию, и её посчастливилось слить на поверхность. Именно тогда удалось прояснить кое-что о коммуникациях внутри рифов…

Мужчина вставил крохотный прямоугольник в отверстие контрабандного о-планшета. Скромная добыча: флеш загружен текстами, текстульками, и только. Быстро глянул название: «1000 эксклюзивных сочинений для учащихся первого курса. Тема: «Мир Моря в цитатах лучших писателей и публицистов».

«Мир Моря, значит? Жвачка для школяров…» – человек в форме наставника остался недоволен. И тем не менее пробежал глазами всё содержание.

«Касатку» можно сравнить с атоллом только образно. Этот плавучий город инженеры рифов спроектировали через тридцать лет после Третьей мировой. Тридцать лет – срок условно достаточный для того, чтобы распалось большинство радиоактивных элементов после обмена ядерными ударами, испепелившими территории к западу и югу от Памира, Гиндукуша и Гималаев. Третья мировая стала вехой, обозначившей медленный закат цивилизации Суши. И на фоне упадка старого мира стал особенно заметным прогресс Колоний – подводного человечества.

«Касатка» создавалась как место особого назначения.

В буквальном смысле «залёгшие на дно» мегаполисы подводников, переждав ядерный шторм, со временем стали открываться и восстанавливать старые связи с Сушей. Вот тогда Колонии столкнулись с проблемой нового поколения. Молодёжь, выросшая в рифах, нуждалась в адаптации с поверхностью и открытыми пространствами.

Политика Колоний не предусматривала отрыв от остального мира. Наметившееся отчуждение между Сушей и Морем предстояло сглаживать ближайшим поколениям. Теперь Морю было что предложить истерзанной земле, но, как оказалось, юношество не готово включиться в этот процесс. Молодые подводники не интересовались исторической родиной…»

И дальше:

«Касатка» – плавающая платформа, задумана как место адаптации молодёжи к суровым условиям Надмирья. Это искусственный, почти круглый по форме остров. Полимерную омега-пену не угнетают в процессе расширения – абсолютно напрасные и энергозатратные усилия. Затвердевая произвольно, полимер, из которого созданы коконы всех рифов, образует довольно причудливые формы: ноздреватые, неровные, но способные надёжно противостоять колоссальному давлению океанских глубин. И потому «Касатка» больше похожа на естественное образование, чем на инженерное сооружение. Середина острова занята бассейном размером с приличную гавань. Глубина воды в рукотворной чаше меняется в зависимости от степени погружения Тётушки Касатки – уже не первое поколение так ласково и снисходительно называет это гнездо для выгула и адаптации молодняка. В лагуну заплывают морские животные, птицы во время дальних перелётов используют остров для ночёвок, и к этому времени Тётушка Касатка всплывает, обнажая пористые шершавые бока, напоминающие пляж, покрытый чёрной пемзой, и птицы стаями обсиживают новоявленный берег. После всплытия сверху с полимерных боков истаивает ледяная оболочка – внешняя защита конструкции всех рифов и их балласт. Охлаждённые воды вокруг острова, в своей подводной части напоминающего гигантский айсберг, благоприятны для планктона, для кормящихся им рыб… В общем, Тётушка Касатка нравится всем.

Сюда на два-три месяца в году собираются подростки, начиная с десятилетнего возраста. Здесь живут семьи военных офицеров, преподавателей, спортивных тренеров; здесь работают экологи и океанографы – остров попутно ведёт научные исследования, невозможные в остальных рифах, находящихся на больших глубинах. К причалам «Касатки» прибывают омега-транспорты Колоний Моря и океанические корабли внешних. Сюда едут работать и вдохнуть вольного ветра студенты. И становятся старшими скаутских отрядов, помощниками медиков, горничными и другой обслугой шумного молодёжного лагеря.

Отсюда разъезжаются по домам загоревшие, просолённые в водах лагуны и обветренные на морских ветрах, возмужавшие школьники. Вдоволь налюбовавшись на настоящее небо над головой, на птиц, на морских животных, они увозят в памяти запах солёных брызг и дух собачьей шерсти: породистые псы – неотъемлемая примета островной жизни. Школьники сохранят воспоминания о первых поцелуях с длинноногими нескладными девчонками, обладательницами облупленных носов и архаичных веснушек; о свежем дыхании бриза и запахе собственного пота, обильно пролитого во время изматывающих тренировок…»

Мужчина быстро листал страницы, не забывая следить за увеличивающейся чёрной точкой на горизонте. Последний фрагмент вызвал у него брезгливую гримасу:

«…Главными стали постулаты: «Предок – пуповина твоя», «Солнце светит всем, Солнце греет и Сушу, и Море», «Море и Суша – в вечности вместе». Идею равенства всех жителей планеты, гуманизм и взаимоуважение – вот что несут посланцы мира, дети Великой Глуби…»

«Хрестоматийные истины для школьников, пропаганда морских дьяволов для собственных дьяволёнков», – подумал незнакомец. Уверенно и сноровисто развернул катер навстречу кораблю Суши. Свободной рукой вынул о-флеш, подбросил на ладони, раздумывая, не закинуть ли в море, но, глянув в сторону надвигающейся плавучей махины, отправил электронный носитель в нагрудный карман.

* * *

– Разрешите доложить, капитан! На горизонте замечено малое судно, идёт из квадрата КС-19-3. Тип – омега-катер, «восьмёрка».

Квадрат КС-19-3 совсем недавно был координатами острова «Касатка». Омега-база. Их база, подводников. В отличие от альфа. Что бы то ни было – паром, корабль, личный транспорт или планшет – всё, что создано на Суше, идёт с пометкой «альфа» и никуда не годится. Разве что на металлолом. Оказалось проще создать завесу для этого корабля, чем бороздить океан на плавучем утюге, сделанном на судоверфи в Сан-Франциско пятьдесят лет назад…

– Сколько пассажиров?

– Пятеро. Мужчина в форме наставника, женщина и трое детей, один из них дошкольник.

«Какому-то прыткому или очень удачливому учителю повезло спасти семью. Только зачем гонит катер в открытое море? Разумнее было бы оставаться на месте. Впрочем, на месте гибели базы сейчас творится бездна знает что. Не для слабонервных. Катер мог не выдержать всех желающих вскарабкаться в него. Возможно, это единственно правильное решение: уберечь родных от шока и вернуться, когда к разорванному в клочья острову прибудут спасатели и сделают своё дело. Но правильное – ещё не значит верное. Тот, кто ведёт катер, – порядочная сволочь».

– Приготовиться поднять людей на борт.

– Капитан, наша миссия не предполагает…

– Мне нужны эти люди именно для обеспечения полного успеха нашей миссии.

– Есть, капитан! Сбавить скорость, приготовиться к приёму пострадавших!

Снова вернулась головная боль, на этот раз не такая сильная, но ощутимая. Йон не хотел просыпаться. Чьи-то руки подхватили его под мышки, приподняли и грубо встряхнули.

– Эй, парень, соберись! Хватит спать! – сказал ему голос. Йон послушался и открыл глаза. На катер надвигался военный корабль. На таких кораблях плавают внешние: Йон прекрасно знает все типы надводных альфа-судов. Ха, у внешних и не бывает других: они плавают только по поверхности океана. Правда, Йон никогда не думал, что корабли внешних такие большие. Но если от борта тебя отделяет двести футов и видна чуть ли не каждая заклёпка, то волей-неволей чувствуешь своё ничтожество. И ещё: их корабль словно плывёт над водой… над водой! Это стоит обдумать как следует. Или спросить у наставника. Впрочем, наставник не обязательно всё знает. Может быть, он преподаёт девочкам гидропонику или замораживание; он может быть кинологом, этот наставник, или тренером штифтистов… Лучше оставить вопрос на потом. А сейчас Йону велят хвататься за поручни лёгкой складной лесенки, спущенной в катер, для устойчивости расставить ноги, держаться крепче и не смотреть вниз, если он не хочет кувыркнуться в волну.

Только что подняли женщину и младших детей. Мальчик обхватил свою мать за шею и ни за что не хотел слезать. Женщине было тяжело подниматься с пятилетним упитанным ребёнком на шее, но она терпеливо взбиралась по ступеням, а эти внешние даже не подумали ей помочь, ведь можно было помочь… наверняка можно было что-то придумать для неё и ребёнка.

Смутная тоска сжала сердце Йона.

Нехорошо как-то всё складывается.

Каждый школьник знает: по международному протоколу их, как потерпевших бедствие, должны принять, оказать помощь и вернуть в Подводные Колонии. Но что-то не так с этими людьми и их кораблём… Йон родился и рос в Союзе, но ему пока не довелось видеть внешних. Внешним ограничен доступ в риф Союз, а в другие так и вовсе запрещён, но родители возили его в Австралию, и Йон помнит: реальные внешние обязательно хоть чем-нибудь, да отличаются от подводников. Чуть-чуть. Но в этом-то всё дело! Взрослые объясняют это «чуть-чуть» последствиями радиации. Чаще всего внешние просто заметно ниже ростом. Бывают совсем коротышки, бывают просто ниже жителей Моря, но и кроме этого с ними что-то не так. Запах, что ли? И мужчины Суши не красят волосы, по крайней мере в яркие цвета тропических рыб.

Йон, уже закинув ногу на борт, помедлил снимать другую с верхней ступени лестницы и пытливо, насколько позволяла резь в чувствительных глазах, всмотрелся в моряков, окруживших трап. Головы мужчин покрыты кепками с незнакомыми опознавательными знаками, коротко стриженные волосы не крашены, у многих пробивается ранняя седина. В остальном они совсем-совсем похожи на обыкновенных жителей Колоний. Это озадачило. Моряк, стоящий слева у трапа, грубо схватил его за ворот и поторопил:

– Живее, пацан, собери свой студень!

Следом поднялся на борт наставник.

Никто не стал расспрашивать их; похоже, здесь никто не радовался их чудесному спасению. Команда разошлась по своим местам, рядом остались три матроса, человек с нашивками помощника капитана и сам капитан. Прибывшим приказали назвать имена и ещё узнали некоторые сведения. Наставник сначала был спокоен и уверен в себе, словно выполнил большое и сложное дело, но после бесцеремонного обыска насторожился и теперь пристально заглядывал в лица моряков Суши. Старпом ухмыльнулся, негромко процедил капитану: «Вырубить?» Капитан кивнул в ответ. Йон стоял ближе всех к этим людям и услышал, вернее, угадал слово по движению губ, только не понял: что выключить? В следующий момент наставника принялись безжалостно избивать. Дети заплакали и прижались к женщине. Женщина, Йон уже знал, что её зовут Эмилия, тоже испугалась. И Йон испугался. Он чувствовал, что всем несдобровать, и ему захотелось оказаться рядом с Эмилией. Он будет меньше бояться, если она догадается положить свою руку ему на голову или на плечо. Йон рванулся и перебежал поближе к женщине и её детям, чем вызвал недовольство моряков. Ему приказали не двигаться. Руки Эмилии заняты, она гладит по голове маленького мальчика и девочку, которой на вид лет одиннадцать. Йон глянул на девочку: она не похожа на дочь Эмилии и не называет женщину мамой. Он взял девочку за тонкое запястье и крепко сжал её ладонь в своей. Стало не так страшно. Им нужно держаться вместе. Просто держаться вместе.

На людей, поднятых с катера, всё время нацелена видеокамера – большая штуковина, внешние такой снимают. Но сначала капитан поднёс к объективу свои дурацкие наручные альфа-часы: так, чтобы видны были цифры, – и громко произнёс время на борту корабля. Капитан говорил в объектив. Что он говорил, Йон слышал как в тумане, кажется, капитан называл их заложниками, вонючими отбросами моря, грозился поквитаться с подводниками, которые в последнее время совсем зазнались и считают людей Суши недочеловеками. «Мы это исправим!» – говорил капитан, а камера передвигалась, держа заложников в кадре. Распростёртого на палубе наставника с разбитым лицом снимали крупным планом. Наставник лежал ничком, левый его глаз упёрся в зрачки Йона. В голове мальчика пульсировала навязчивая и сложная, на грани неуловимого, мысль: «Выстрел – страт: прыгай в воду!»

– Хватит лжи, подводники, полипы цивилизации! Пришла пора платить по счетам! – воскликнул капитан. Схватив Эмилию за волосы, приставил к её голове а-пласт.

Дети пронзительно закричали.

Кажется, Йон тоже вопил: прохладный воздух ворвался в его глотку, язык трепетал меж зубами. Наставник, вдруг рывком вскочивший с палубы, выпрямился в полный рост, шагнул на камеру и выплюнул слова, с усилием шевеля окровавленным ртом:

– Этонелюдисуши, мынатр…

Старпом ногой выбил камеру из рук растерявшегося матроса, ведущего съёмку, капитан оттолкнул свою жертву и разрядил а-пласт в наставника.

«Выстрел – страт!»

Словно подчиняясь команде, пленники устремились в разные стороны. Эмилия метнулась назад, подхватила маленького мальчика. Йон и девочка, не разжимая рук, бежали влево. Йону казалось, он делает нечеловеческие прыжки, приближаясь к спасительному (почему спасительному?) борту. Девчонка успевала шаг в шаг. Йон слышал разряды а-пласта за спиной: стреляли в другую сторону, в женщину, которая искала спасения за правым бортом. Разряды сухо свистели над самым ухом, но он и девчонка уже вспрыгнули на перила. Девчонка содрогнулась и сильно дёрнула Йона. Падал он, развернувшись в момент толчка лицом к корабельному корпусу, из угольно-чёрного вдруг сделавшегося белым. Падал в холодно синеющую далеко внизу воду, и время словно остановилось. Последнее, что видел Йон: надпись на борту судна «Тритон-215 О» и на воде вдоль ватерлинии вскипающие фонтанчики от одиночных выстрелов.

* * *

– Они снимали и транслировали в режиме онлайн, и это не подделка, ребята! У них случилась непредвиденная ситуация, такое не отрежиссируешь: парню в униформе не дали договорить, по камере ударили, намереваясь отключить звук. Оборвали на полуслове, кровь бедняги забрызгала объектив, но ещё три секунды упавшая камера снимала палубу. Кажется, женщину тоже подстрелили. Но дети… С детьми не так однозначно. Ну и ребятишки: кто их учил?! Да такой реакции позавидует любой спецназовец: бросились врассыпную одновременно. Бежали к бортам. Спасались или рванули с перепугу – непонятно. Алекс, Фил, попробуйте прочесать весь квадрат. Знаю, знаю: незаконно и всё такое. Но если есть шанс найти детей, нужно это сделать. А уж я позабочусь обо всём остальном. Вы ближе всех к месту, где произошла вся эта жуткая история. Пока подоспеют спасатели, может быть поздно. Да и сенсации кой-чего стоят в наше время, да простится мне – в такую минуту скорби… Сами знаете, сколько отвалят за свежий репортаж по горячим следам. Нам ни в жизнь не заработать столько, даже снимая китов и касаток двадцать четыре часа в сутки. Так что за работу, ребята!

Голос не прекращал возбуждённо гудеть в трубку, что свидетельствовало о нешуточном волнении мистера Смолетта, руководителя проекта «Жизнь в океане».

Антенны «Гринпис-Гео» приняли нечто настолько жуткое, что старик теперь невменяемый. В этом состоянии поток слов, изливающийся из нутра шефа, иссякнет нескоро. Благо отвечать необязательно. Алекс, оставив телефон включённым и не мешая шефу говорить до тех пор, пока у того не пересохнет в горле, принялся лихорадочно собираться. В направлении строго на север от их поплавка-маяка несколько часов назад случилась чудовищная трагедия: разнесён на мелкие куски искусственный остров! Касатка! погибли тысячи юных подводников. Ребятишек искренне жаль. И даже если пару жизней можно спасти, нужно сделать это, и шеф с его потоком пафосной велеречивости тут ни при чём. Пиратов, забросивших кадры дикой расправы в сеть, бояться не стоит: после всего, что они сотворили с беззащитными детьми и женщиной, им лучше смываться подальше на всех оборотах. Что они наверняка поспешили сделать, если не круглые идиоты. Тем более эфир лопается от переговоров военных и гражданских о-транспортов: люди Моря спешат к месту трагедии. Алекс давно бы рванул туда, но Фил пригнал лодку только полчаса назад, а в спасательном пузыре далеко не уплывёшь. И тут сразу: шеф…

– Фил! Ты готов? – окликнул Алекс.

– Готов, но без портов, – пробурчал флегматичный напарник, освобождая от своих нешуточных объёмов крохотную кабинку клозета и предпочитая справляться с ширинкой вне кабинки, «узкой в плечах» – по его собственному мнению.

– Сеть взял? – обратился он к Алексу.

Субтильный Алекс, никогда не сетовавший на размер гальюна, стал метаться в поисках сети.

– Нашёл! – доложил он. – А для чего нам сеть?

– А для чего ты её искал?

– Доверяю твоему опыту, брат.

– Угу. Это ты правильно. Подводники – ушлые ребята. Ты в курсе, что они неплохо оживляют мертвецов? В смысле, покойников, по нашим меркам.

– Ты не заливаешь? Я думал, это анекдоты.

– Как сказать. Ничего не бывает на пустом месте. Старослужащие на «Гринпис-Гео» рассказывали, были свидетелями, как они обошлись с трупом своего – гражданина Моря, так сказать. Парень был законченный мертвец, но они его подхватили бережно, живо освободили от полиэтиленового мешка, такого, знаешь, строгого стильного мешка с фирменной застёжкой а-ля Костлявая Дама, уложили в футляр, футляр ещё в футляр….

– И в футляр футляра того футляра, который внутри футляра…

– Да. Заводи мотор! – Фил легонько подтолкнул Алекса в лодку. – Ребята врать не станут. Профессор, наблюдавший всё это, только вздохнул завистливо: мол, технологии у них не чета нашим!

– Значит, выходит, спасать будем всех, кто подвернётся: живых, неживых, условно мёртвых и теоретически отдавших концы.

– Типа того. А теперь кончай трепаться и смотри в оба.

– Рано ещё, у нас минут десять ходу. Я успею загадать желание: хочу спасти прекрасную девушку…

– У подводников других не бывает, морские гёрлы все – как на подбор. Но их девчонки крупноваты для тебя, брат. Они там на диете из водорослей растут как на дрожжах. Через тысчонку-другую лет будут ходить по морю аки посуху, ну и иногда переплывать самые глубокие места, например, если ножка сорвётся в Марианский жёлоб.

– Я хочу спасти самую прекрасную из самых низкорослых девушек народа Моря! Хотя бы одна симпатичная карлица у них найдётся?

– Пусть будет карлица, мне что, жалко? Только она вряд ли клюнет на парня Суши.

– Среди подводников она не может найти себе пару, она едва достаёт им до пупа, и грустит, и льёт слёзы, и проклинает своё одиночество. И тут являюсь я – пропорциональный и чертовски соразмерный! Моя принцесса льнёт к мужественному плечу и приникает к горячей груди… Ты что молчишь?

Беспокойно посопев, Фил признался:

– Непорядок у меня с кишечником… попробую я по-нашему, по-морскому. На вольном ветре…

Ухватившись за поручни, могучий кинооператор, покряхтывая, свесился через борт.

Увесистый шлепок огромного хвоста по ягодицам был так силён, что кинооператор чуть не свалился в волны. Испуганный и злой, забрызганный с ног до головы водой, запутавшись в спустившихся штанинах, он чертыхался и проклинал морскую красотку, так оперативно клюнувшую, но не на ту задницу.

Алекс, с трудом сдерживая смех (вообще-то, напарник избежал серьёзной угрозы нырнуть в холодную воду от удара игривой афалины), притворился обиженным:

– Да, я всегда подозревал, что твой зад больше нравится девушкам!

– Пошёл ты! – отмахнулся Фил, возвращая на лицо привычную мрачную невозмутимость.

Нужно было спешить; до наступления темноты оставалось недолго.

Судя по радиопереговорам, уже через два часа на месте трагедии появился первый о-транспорт и теперь работы вокруг обломков острова шли полным ходом.

– Чётко всё у них налажено! – вздохнул Алекс. – Учитывая здешние глубины, расстояния и полную неожиданность – двести лет никто не трогал Колонии, – подать технику так быстро – это, скажу я, киборги, а не люди!

Фил, за внешней флегмой которого скрывался цепкий ум, не упускающий ничего, ответил:

– Не знаю, чем ты был занят, но я ясно слышал: подводники могли оказаться на месте через сорок минут, но ещё около часа выясняли обстановку; всплывающий о-транспорт вёз подростков из рифа Новые Эмираты, всего где-то шестьсот человек. Они не могли рисковать, потому подошли не сразу и с соблюдением всех предосторожностей.

– Получается, случись взрыв на сорок минут позже, эти ребята тоже были бы мертвы?

– А если бы случился ещё на час позже, то накрылся бы и следующий транспорт, а в нём ещё полтысячи детей. На «Касатке» начиналась новая учебная смена. Детей свозят со всех рифов в течение нескольких дней.

– Братец Фил, так подводникам как бы чуток повезло?

– Вроде того… Но вся эта история мне жутко не нравится. Думаю, кто-то начал большую игру. И если пешками поставили детей, значит, игра будет не на жизнь, а на смерть.

Фил, по своему обыкновению, не замечая, что нагнетает обстановку, осмотрелся.

Лёгкая рябь морщила роскошный шёлк моря, по небу плыли высокие облака, чётко очерченные на синем небе, со стороны Антарктики дул свежий ветер, – день был хорош.

– Так, мы прибыли. Старик сказал, направление видеосигнала было отсюда. Если бы пираты прошли ближе к нашему поплавку, приборы на маяке засекли бы судно. Но нет. Ни китов, ни кораблей с утра не было.

– Не было, – подтвердил Алекс.

– Значит, из этой точки начинаем двигаться по направлению радиолуча, слегка рыская, обследуем поверхность, и так до квадрата бывшей «Касатки». Не спешим. Там мы не нужны, там и без нас народу хватает. Хотя, если повезёт и нас подпустят ближе, можно будет наскрести материала на репортаж. Включи поисковые системы. И держи палец на кнопке связи с нашим стариком, в любую минуту может понадобиться. А второй палец – на связи с внешней линией. На всякий случай.

– Сколько моих пальцев задействуем? Ты, надеюсь, помнишь, что у меня их определённое количе…

Алекс, оборвав себя на полуслове, принялся тянуть за комбинезон оператора:

– Это что такое, Фил?! Разогни спину и взгляни, да не на воду, выше! И камеру, камеру в дело! О боже!!!

Далеко впереди, на границе моря и неба, по плавной дуге падал подбитый самолёт, оставляя за собой густой дымный след. В той стороне, помеченный координатами КС-19-3, погиб остров. В той стороне работают спасатели. И там сейчас происходило страшное: Подводные Колонии нанесли ответный удар, сбив самолёт.

– Фил, это война? – шепнул Алекс.

Не прекращая съёмку, оператор процедил:

– У Подводных Колоний нет воздушного флота, только космические спутники. Это падает самолёт Суши. Наш самолёт.

– Может, всё-таки террористы?

– Хотел бы я, чтобы так и было. И схватить за выи этих засранцев, и душить своими руками: душить долго и беспощадно. Алекс, боюсь, мы сняли первые кадры начала четвёртой мировой.

В лодке некоторое время царило молчание.

Напарники смотрели друг на друга.

– Что будем делать? «Врагу не пожелаешь родиться в эпоху великих перемен!» – говаривали древние китайцы. Если война объявлена, мы можем быть идентифицированы как экипаж воюющей стороны, непонятно с какой целью собирающий трупы противника.

На волнах качалось несколько тел.

– Что в эфире, Алекс?

– Помехи, обрывки. Деловые разговоры, ничего конкретного.

– Давай всё же соберём трупы несчастных ребятишек, если ты не против.

Когда из зоны бедствия к ним подошло судно Подводных Колоний, в прицепленной надувной лодке лежали тела детей – подростка и девочки, женщины и мужчины в униформе наставника учебной базы «Касатка».

Алекс и Фил в смешанных чувствах наблюдали, как перед ними разворачивается, подставляя белый бок, великолепный новёхонький бот, созданный гением подводных инженеров.

«Потомки американцев и под водой производят на свет откровенно воинственных мужиков», – подумал Алекс, глядя в суровое, твёрдое лицо капитана и определив его национальность по нагрудному значку. Подводники по непонятным причинам носятся со своей родословной.

Он чувствовал себя тщедушным перед шеренгой рослых, как на подбор, и могучих парней Моря. Что говорить, даже здоровяк Фил, неразлучный со своей камерой, смотрелся середнячком на фоне двухметровых верзил.

«Или они специально подбирают таких, чтобы внушать трепет уже одним внешним видом, или всему земному человечеству давно пора на дно…»

Дальше события развивались как в страшном сне.

Старпом вытянулся перед капитаном с докладом:

– Среди трупов, собранных этими людьми, назвавшими себя теледокументалистами…

– Что значит назвавшими себя?.. – в один голос воскликнули напарники. Их возглас проигнорировали.

– …Среди подобранных в море тел обнаружен труп диверсанта, предположительно взорвавшего базу «Касатка»: это резидент-международник по кличке Гипнос. Запрос на него был послан после трансляции кадров террористов. По непонятным причинам, они торопились показательно устранить агента. Разведки Европейского содружества, Союза евреев Суши и Латинского Мира отказываются давать пояснения. Ссылаются на то, что резидент у них в розыске уже пять лет и до сих пор себя не обнаруживал.

– Так. С политикой разберёмся на досуге. Состояние найденных тел?

– Судовой врач осмотрел всех. Женщину и старшего мальчика пытаются спасти. Девочку уже не вернуть, резидент тоже мёртв.

– Капитан, с судна «Гринпис-Гео» пришло подтверждение личности кинооператора Фила Маре и его ассистента Александра Папулоса, – офицер связи протянул трубку и, прикрыв ладонью динамик, прошептал: – Руководитель проекта мистер Смолетт, их шеф, уже минут пятнадцать изрыгает клятвы, заверения, просьбы и проклятия с невиданной скоростью и без остановки для дыхания.

Капитан с непроницаемым видом поднёс переговорное устройство ко рту:

– Маре и Папулос арестованы как подозреваемые участники террористической акции. Они будут доставлены в риф Союз, где их заключат под стражу до выяснения их роли в уничтожении плавучей базы. Мистер Смолетт, готовьтесь ответить на вопросы военного атташе: почему ваши люди искали труп резидента в территориальных водах Подводных Колоний? И мой вам совет: молитесь, чтобы «Гринпис-Гео» благополучно дошёл в любой ближайший порт до начала развёртывания боевых действий Армии Моря. Суша ответит нам за каждого убитого ребёнка! Конец связи.