Читать книгу Рождество на Кузнецком мосту. At Christmas on Kuznetsky bridge. Премия им. Н.В. Гоголя / N.V. Gogol award (Билингва: Rus/Eng) - Александра Андреевна Крючкова, Александра Крючкова - Страница 9

Зима… «Мороз и солнце»5…

Пётр Сергеич Мирный шёл по главной аллее своей больницы. Вчерашняя метель замела почти все дорожки, по которым обычно прогуливались «ходячие» пациенты. Снег скрипел под ногами. Всё было хорошо, но странное предчувствие чего-то нехорошего не давало ему покоя.

Внезапно кто-то догнал Петра Сергеича и хлопнул по плечу:

– С днём рождения!

Пётр Сергеич обернулся:

– А, Миша, спасибо-спасибо! Отметим в обед обязательно!

– Кого звать-то будешь?

– Да как обычно: тебя, заведующую, медсестёр, ну и из морга наших. Часов этак в…

– Придём! И с собой к «чаю» принесём что-нибудь вкусненькое!

Пётр Сергеич подошёл к двери в хирургический корпус. Дежавю промелькнуло перед глазами… По утрам он вздыхал, представляя, что открывает её в очередной день своей жизни, которая с каждым разом лишь укорачивается. В тот день открывать дверь совсем не хотелось – он стал старше на год, чёрт возьми!

Набросав краткий план и пригласив коллег зайти к нему в ординаторскую на «чаёк» в обед, Пётр Сергеич отправился на обход больных.

Старушка из третьей палаты была совсем плоха.

«Выписать её, что ли?» – подумал он.

А вот в палате №4 у Петра Сергеича внезапно защемило сердце. Одна из кроватей пустовала. Он собирался спросить медсестру, куда подевалась больная, но потом вспомнил, что вчера её перевели в другое отделение.

«И слава Богу!» – подумал Пётр Сергеич и даже, наверное, перекрестился бы, если бы не рядом стоящая медсестра. Он вновь взглянул на пустующую кровать, тщетно пытаясь вспомнить, почему именно она вызывает в нём странные ощущения, аналогичные дежавю.

– Что-то не так? – взволновалась медсестра, которая боялась потерять прибыльное место работы в его отделении.

– Нет-нет, Ириша. Я просто задумался.

Когда все собрались «чаёвничать» и заведующая поднялась, чтобы произнести тронную речь, дверь в ординаторскую внезапно открылась, и на пороге появилась больная из третьей палаты:

– Простите, пожалуйста, но… старушка… она умерла, кажется…

«Вот чёрт! Не успел выписать!» – мысленно буркнул Пётр Сергеич и снова отчего-то поймал себя на ощущении дежавю.

Заведующая мгновенно опустошила стакан и сухо прокомментировала:

– Если умерла, то и подождёт немножко. Не видите, у нас совещание?

Больная из третьей палаты послушно кивнула и закрыла за собой дверь, но тут же зазвонил телефон. Охранник с проходной доложил, что к Петру Сергеичу пришла некая Надежда, и поинтересовался, что с ней делать? Пустить?

«Только её мне тут ещё и не хватало!» – недовольно пробурчал про себя Пётр Сергеич. Надежда была его тайной любовью и, действительно, последней надеждой, которую он ото всех прятал, в том числе и от своего родного коллектива.

Заведующая являлась близкой подругой его жены, поэтому Пётр Сергеич совсем не хотел видеть Надежду у себя на работе. Ни сейчас, ни когда бы то ни было вообще. Тем более, они договорились: он заедет к ней вечером после «чаепития», если же, конечно, будет в адекватном состоянии, чтобы вести машину.

– Не надо пропускать! Это моя бывшая пациентка. Я сейчас сам подойду…

Спускаясь по лестнице, Пётр Сергеич почувствовал, как сердце заныло сильнее. И в дверях на первом этаже он внезапно остановился, столкнувшись с девочкой лет двенадцати, невысокого роста с растрёпанными, слегка завивающимися тёмными волосами и огромными чёрными глазами. На её ресницах блестели снежинки…

«Опять снег!» – подумал Пётр Сергеич и невольно содрогнулся, а вслух зачем-то произнёс привычное:

– Посещение больных с пяти до семи…

Девочка продолжала молча гипнотизировать Петра Сергеича взглядом, будто бы она пришла именно к нему, а не навестить кого-то.

– Вы к кому? – почти шёпотом спросил он.

Девочка молчала. Она выглядела бедной – старый полушубок, который ей явно мал, чёрная длинная юбка, вероятно, доставшаяся по наследству от старшей сестры, стёртые сапожки. И ещё у неё почему-то отсутствовали варежки и шапка…

Петру Сергеичу вдруг показалось, что он видел эту девочку раньше. Туманное дежавю преследовало его с самого утра.

«Эти глаза уже смотрели на меня, эти же ресницы, брови. Господи, да где же я её видел? Только нос не такой… Стоп! А какой нос я имел в виду? Что стало с моей памятью?! Неужели я так стар? Почему она молчит? Как она сюда попала?» – размышлял он.

– Пётр Сергеич! – раздался сверху голос заведующей. – С проходной звонили! Сказали, что Надежда Ваша не может больше ждать – уходит! Возвращайтесь!

– Да-да, иду, – откликнулся ещё заворожённый видением хирург.

Девочка продолжала пристально смотреть ему в глаза, и… внезапно он вспомнил! Ужас отразился в его зрачках. Девочка покивала головой и… мгновенно исчезла!

Заведующая спустилась по лестнице к юбиляру, который держался рукой за сердце, и удивлённо спросила:

– Вам плохо?

– Это была пустая кровать её матери… Ровно год назад…

– Чья кровать? Чьей матери? Вы выпили, друг мой, всё пройдёт!

– Я был пьян ровно год назад и зарезал её мать на операционном столе! Как я мог это забыть?!

– Пётр Сергеич, что это Вы такое на себя наговариваете! Разве Вы выпиваете на работе?! – засмеялась заведующая и, взяв его под руку, повела в ординаторскую продолжать «чаепитие»…

27 мая 1990