Читать книгу Зоя 2: Америка - Александра Леонидовна Пугачевская - Страница 3

Зоя стояла в коридоре и подбрасывала к потолку апельсин. Раз. Два. Три. Четыре. «Если ни разу не упадёт, то мы уедем в Америку. Если упадёт, то не поедем», – загадала девочка. Зоя не знала, хотелось ли ей переехать в Америку, но почему-то подкидывала апельсин очень аккуратно, стараясь, чтобы тот не упал.

С одной стороны, переезд в Америку означал, что можно будет не ходить в школу и Зоя наконец-то избавится от надоевших за семь лет одноклассников. Также Зоя спокойно сможет приобрести красивые вещи. Можно будет забыть о Некрасовой, и Нагорской с Гавриловой, которые все эти годы отравляли Зоину жизнь. Это не могло не радовать. Также Америка сулила варёнки и шикарные свитера и куртки, которые там продавались на каждом углу. Зоя, которая недавно переросла свою единственную и любимую пару варёнок, очень переживала. Зоя терпела сколько могла, старательно пытаясь до последнего натянуть на себя прошлогодние джинсы. Они уже не сходились на талии, но Зоя продолжала их носить, прикрывая расстёгнутую молнию длинными свитерами.

С другой стороны, переезд означал и продажу квартиры, которую Зоя очень любила. Несмотря на то что квартира была захламлена, что в ней был постоянный беспорядок, это была её, Зоина, квартира, в которой она провела всю свою сознательную жизнь. Все свои тринадцать лет жизни. Зоя не хотела расставаться с уютным подъездом, с привычным видом из окна, с соседкой по лестничной клетке, Инной Львовной, да и вообще с Москвой.

– Если я перееду в Америку, значит, я уже не буду москвичкой в четвёртом поколении? – переживала Зоя.

Зоя очень гордилась, что родилась в Москве и что её мама и бабушка тоже родились в Москве. Прабабушка же родилась в деревне под Москвой, но потом переехала в Москву ещё в молодости, так что и прабабушкино поколение тоже приплюсовывалось к Зоиной московской династии.

Переезд в Америку означал и то, что Зоя уже не будет ездить в Оружейную палату с Женей Куликовым, гулять по Кремлю и перестанет изучать французский с очаровательной Натальей Анатольевной. Именно благодаря этим занятиям Зоя познакомилась с французом Андрэ де Виньи на экскурсии в Оружейной палате. Тогда она случайно наткнулась на юношу, и они успели обменяться адресами. Зоину бумажку с адресом Андрея порвал её одноклассник, Егор Власов. Сразу после знакомства она бережно спрятала клочок с адресом в своём дневнике и сожалела о том, что из-за Власова упустила шанс подружиться с настоящим французом и побыстрее выучить язык. Спустя месяц после их встречи в Оружейной палате Зоя получила от Андрея письмо. Оно было написано очень аккуратным, почти что каллиграфическим почерком, и Зоя вспомнила слова Натальи Анатольевны о том, что во Франции очень много внимания уделяют почерку и каллиграфии, а из-за некрасивого или неаккуратного почерка могут даже уволить с работы.

Чтобы ответить Андрею, Зоя истратила две тетради, практикуясь и перечёркивая свои слова. Ей казалось, что её почерк недостаточно красив и ровен. Она по пять раз перепроверяла спряжения, сверялась со словарём и ужасно устала. То, первое письмо, написанное Андрею, заняло у неё почти неделю, и Зоя уже отчаялась, но потом заставила себя его отправить. В конверт она вложила красивую открытку с поздравлением с Первомаем. Зоя знала, что и во Франции отмечают этот праздник, и ей казалось, что открытка поможет отвлечь Андрея от её неаккуратного почерка.

Ответ от Андрея не заставил себя ждать. На этот раз он прислал ей не только письмо, но и свою фотографию. Зоя жадно впилась в карточку и потом долго разглядывала лицо Андрея, которое показалось ей ещё более прекрасным, чем при их встрече в Оружейной палате. Всё в Андрее было идеальным: и его прямой нос, и красивые, в меру тонкие губы, и немного вьющиеся волосы, и чуть раскосые глаза. Вдоволь наглядевшись на Андрея, Зоя бросилась к зеркалу, чтобы посмотреть, достойна ли она такого красавца. Собственный вид Зою не обрадовал. Да, за последний год она ещё больше вытянулась, постройнела, но волосы были жидковаты и не такие густые и роскошные, как у мамы. Затем Зоя обратила внимание на то, что её брови слишком густые, а рот слишком полный. И если у Андрея глаза были великолепного тёмно-серого цвета, то Зоины были всего лишь карими! Совсем неинтересного цвета. Зоя вспомнила свою детскую мечту быть блондинкой с синими глазами, как у куклы Насти, и чуть не заплакала от обиды. Почему, почему она не может быть блондинкой с синими глазами? Такой же красавицей, как, например, Некрасова? Да, маленькие глазки Некрасовой совсем не такие красивые, как Зоины, но зато они голубые. И волосы у Некрасовой светлые, а не каштановые, как у Зои. И у Некрасовой есть великолепные джинсы-варёнки, даже несколько пар. Ведь если Андрей увидит Некрасову, то обязательно в неё влюбится. А Зое он пишет только потому, что ещё не повстречал Некрасову.

За такими страданиями Зоя провела целый вечер, пока не пришло время спать. А потом она перечитала то, что написал Андрей, и поняла, что он собирается в Москву. Теперь уже на целую неделю, в начале июня, когда у него закончится учебный год. Обычно в это время Зоины родители уезжали на дачу под Ленинград, однако в этом году их отъезд задерживался до середины июня из-за папиной работы, и Зоя начала готовиться к встрече с Андреем. И так как цвет глаз и текстуру волос изменить было невозможно, то Зоя решила похудеть.

Она никогда раньше не сидела на диете, но тут решила, что ей обязательно надо попробовать перестать есть макароны, хлеб и картошку. По рассказам постоянно худеющей соседки по даче в Мартышкино Зоя знала, что эти продукты полнят и что если их исключить из рациона, то можно сразу же скинуть вес. На завтрак Зоя бодро поджарила себе яичницу и порадовалась тому, что так твёрдо следует к цели. Яичница без хлеба была не такой вкусной, но Зоя терпела. На обед была картошка, которую Зоя больше не ела из-за диеты. Кроме картошки, Зоя нашла в холодильнике чёрную баклажанную икру маминого изготовления, которую избегала, и папины макароны по-флотски. Но Зоя была на диете. И девочка решила, что надо сварить гречневую кашу.

Зоя залезла в банку, где её мама хранила дефицитную гречку. Крупа доставалась маме от подруги, которая страдала диабетом и получала крупу по талонам. Банка с гречкой была покрыта чем-то липким и неприятным, и Зое сделалось ужасно противно. Когда Зоя открыла банку, то оттуда прямо на неё вылетела моль, и Зоя заплакала. Ей очень хотелось есть, а крупы почти что не оставалось, да и можно ли было есть гречку, в которой водилась моль? Давясь слезами, Зоя разогрела чёрную баклажанку, которая была самой ненавистной Зое едой на свете. Но есть хотелось, и Зоя заставила себя проглотить несколько ложек отвратительного месива. Теперь надо было дождаться ужина, но баклажанка не утолила чувство голода. Однако Зоя решила не сдаваться, ушла к себе в комнату, села на диван и попробовала почитать. Она пыталась не думать о еде, но под ложечкой сосало, а потом у неё начала кружиться голова. «Неужели это от голода?» – с ужасом подумала Зоя. Девочка бросилась на кухню и сделала себе бутерброд, жирно намазав его маслом.

Съев бутерброд, Зоя снова кинулась к зеркалу. «Всё равно не успею похудеть к его приезду», – вздохнула она и села на диван дочитывать книгу. Андрей должен был приехать в Москву через две недели, и Зоя решила, что этого срока недостаточно, чтобы диета сработала. «Придётся оставаться такой, как я есть сейчас, – с горечью подумала девочка. – Может, и так сойдёт».

Первый приезд Андрея в Москву она запомнила надолго. Они встретились около главного входа в зоопарк – Зоя назначила встречу там, решив, что ей будет удобнее всего туда подойти из дома. Зоя уже издалека увидела Андрея. Он озирался по сторонам, ища её взглядом. Завидев Зою, он улыбнулся, замахал рукой, и Зое показалось это очень трогательным. Как только она подошла, он тут же троекратно поцеловал её – так, как это принято во Франции. От внезапной близости у Зои закружилась голова. Ей было очень приятно находиться рядом с Андреем. Он был гораздо выше её и, как показалось Зое, вытянулся с момента их встречи в Оружейной палате. До того, как Зоя снова увидела Андрея, она переживала, что не поймёт его или же что неправильно что-то скажет по-французски. Но уже через несколько минут ей стало ясно, что проблем с общением у них не будет. Зоя могла свободно изъясняться на французском. Главное было не задумываться, и тогда слова сами текли рекой. Зоя сама не понимала, как именно она находит нужное слово в нужный момент, но это было именно так. Говорить на французском, и даже не говорить, а болтать, Зое было гораздо легче, чем писать.

– Неужели ты только прошлой осенью начала изучать французский? – удивился Андрей, когда Зоя рассказала ему про Наталью Анатольевну.

– Да, осенью, у нас факультатив есть в школе.

– Но ты, наверное, очень умная. У тебя способности к языкам.

Зоя покраснела. Она очень не любила, когда её хвалили. «Сглазят! Обязательно сглазят», – предостерегала её мама каждый раз, когда Зое делали комплимент. «Сплюнь, сплюнь. Постучи по дереву три раза». Но сплюнуть было негде, да и деревяшки поблизости не оказалось.

– Да нет, я просто английский давно учу. Наверное, это помогло, – ответила Зоя.

– Так ты ещё и английский знаешь?! Это невероятно! – Андрей смотрел на неё с таким восторгом, что Зое сделалось стыдно. Она явно не заслуживала такого восхищения.

– Просто меня родители отдали в спецшколу. У нас английский со второго класса, только и всего, – попробовала успокоить Андрея Зоя.

– Это замечательно. Ведь английский надо знать. Мой отчим так всегда говорит. Он очень любит Америку и меня заставляет читать Шекспира в подлиннике.

– В подлиннике?! – Теперь настала Зоина очередь восхищаться Андреем. – Но ведь Шекспир пишет… ну, писал на староанглийском. Ведь там же ничего не понятно!

– Да, представляешь? Он заставляет меня читать Шекспира в оригинале и потом ему пересказывать содержание. И даже наизусть заучивать куски. Говорит, что это поможет моему общему развитию.

Зоя вспомнила жуткого де Виньи, которого так боялась, и побледнела. Именно он был тем самым отчимом, который привозил Андрея в Москву. Она каким-то образом умудрилась вычеркнуть де Виньи из памяти и, даже регулярно переписываясь с Андреем, не вспоминала о его страшном отчиме. Но теперь она чётко представила его длинное лицо, вспомнила, как он издевался над Зоэ в Святой Анне, и похолодела от ужаса. Однако усилием воли Зое удалось не подать вида.

– Замечательно! А я вот даже на русском Шекспира ещё не читала. Я пробовала, но мне не очень понравилось, – обрадовалась Зоя. Она очень хотела хотя бы в чём-то уступать Андрею.

– Даже его сонеты? Ты не любишь читать про любовь? – спросил Андрей.

Зоя покраснела. Ей было стыдно говорить с Андреем о чувствах.

– Не знаю. – Зоя пожала плечами, стараясь делать вид, что ей всё равно и разговор о любви её совершенно не смущает.

После первой их прогулки Зоя и Андрей стали регулярно видеться. Андрей часто приезжал в Москву на каникулы, сопровождая своего отчима, известного французского психиатра, профессора Жана-Мари де Виньи, который вёл исследования в области психиатрии совместно с советскими коллегами. Де Виньи постоянно ездил в Москву и брал Андрея с собой. Зоя подозревала, что Андрей приезжает в Москву ради неё, но свои догадки держала при себе.

Когда Андрей приезжал в Москву, они с Зоей гуляли по городу и посещали кафе-мороженое «Космос», где Зоя всегда заказывала фирменное мороженое, которое подавалось облитым какао с орешками. А самым любимым их местом стал «Вернисаж» в Измайлово. На выходных там проводилась ярмарка самых разнообразных самоделок, сувениров и прочего «народного творчества», как называла безделушки Зоина мама. Прямо на тротуаре при выходе из метро «Измайловский парк» раскладывались картины, деревянные поделки, матрёшки и самовары. Зоя привезла туда Андрея в один из его приездов в Москву. Дело было поздней осенью 1989-го, и Андрей искал, где бы купить рождественские подарки для семьи во Франции. Сначала они с Зоей прошлись по Арбату, но там Андрею не понравилось, и тогда-то Зоя вспомнила про «Вернисаж». До метро «Измайловский парк» с «Арбатской» можно было доехать без пересадки, и через полчаса они уже выходили из метро в Измайлово. Андрей был в восторге от «Вернисажа». Он накупил подарков для всех близких, а Зоя помогла ему выторговать павлопосадский платок, который Андрей хотел подарить маме.

А когда они, усталые, шли в сторону метро, Андрей протянул Зое маленький свёрток. Зоя развернула упаковку и вытащила маленького тигра, исполненного в бело-синей традиционной гжели. У тигра были крошечные, аккуратные лапки с прорисованными коготками и красивые, яркие глаза. Он как бы улыбался Зое.

– C’est un cadeau pour toi2, – сказал Андрей.

– Подарок? Мне? Спасибо! – Зоя подпрыгнула и поцеловала Андрея в щеку, а потом покраснела от смущения.

– Тебе нравится? – спросил Андрей.

Зоя кивнула.

– А почему тигр?

– Потому что тигр – это я. Я родился в год Тигра, это тебе на память обо мне. Теперь я буду всегда с тобой.

Зоя тут же залилась краской. Мысль о том, что Андрей предлагает ей всё время быть вместе с ней была её тайным желанием. «Неужели и он тоже хочет быть вместе?» – подумала Зоя. В голове у неё начали крутиться мысли об их отношениях. Андрей Зое очень нравился. Она фантазировала на тему их совместного будущего, но боялась признаться себе в этом. Ведь Зое было всего двенадцать лет, и жила она в СССР. Видеться с Андреем она могла, только когда он сопровождал своего отчима в командировки в СССР, да и самому Андрею было – тут Зоя быстро посчитала, что раз он родился в год Тигра, то, значит, в 1974-м – пятнадцать лет.

– Тебе не нравится тигр? – прервал Зоины размышления Андрей.

– Нравится, очень нравится, – ответила Зоя.

– А почему ты молчишь?

– Извини, я просто ничего для тебя не подготовила. Никакого подарка.

– Ну, это не страшно, – сказал Андрей и взял её руку.

Зоя была в перчатках, но даже сквозь ткань она почувствовала его тепло. У неё страшно забилось сердце. «Неужели? Как же быть?» – запаниковала девочка. Отношения с Андреем явно переходили на другой уровень. Это уже была не просто дружба, а что-то ещё. Зоя занервничала. Она никак не могла понять, что же будет между ними. Ей нужно было доучиться в школе, потом был институт, потом работа. А Андрей ведь жил во Франции. Да и как теперь ей быть?

Зоины родители ничего про Андрея не знали. Она тщательно скрывала их отношения. Зоя не хотела показывать Андрею свою квартиру, где всё всегда было раскидано, а на кухне был завал грязной посуды. Она стеснялась потрёпанной мебели, кип бумаг и разбросанных повсюду книг. А ещё она боялась осуждения со стороны матери. Они никогда не беседовали про любовь и отношения. Зоя не знала историю знакомства своих родителей. Не знала о том, как и когда они полюбили друг друга. Несколько раз мама рассказывала Зое, что они с папой познакомились «в институте», но как развивались их отношения, были ли у мамы другие женихи и почему мама выбрала именно отца, Зоя не знала. Она чувствовала, что и мать не хотела вдаваться в эти подробности, и никогда маму не расспрашивала о любви. Зоя долго думала, любит ли она Андрея. Ей было страшно произнести это слово даже про себя. И можно ли влюбиться в двенадцать лет? Ведь это так рано. Но её постоянно тянуло к Андрею. Им было легко находиться вместе. Рядом с Андреем Зое казалось, что и дышится ей по-другому, легче, и смеётся она не так, как обычно, а более открыто и искреннее.

Во время его второго приезда в Москву Зоя и Андрей заметили, что у них совпадали мысли. Получалось так, что Зоя начинала думать о чём-то, а Андрей вдруг заговаривал на эту тему. Их мнения по самым разным вопросам полностью совпадали. Ну а ещё Андрей был необыкновенно хорош собой. Зоя ещё в первый раз разглядела его потрясающие глаза – тёмно-серые, манящие. Андрей был высокого роста, широк в плечах, и, когда он улыбался, Зое казалось, что его улыбка освещает своим светом всё вокруг.

Вместо родителей Зоя познакомила Андрея с Инной Львовной, и та уже несколько раз принимала их у себя. Каждый раз, когда Зоя поднималась с Андреем к соседке, то немного переживала, что наткнётся на родителей. Но этого не происходило, и они с Андреем отлично проводили время у пожилой женщины. В гостях у соседки было спокойно и уютно, шла неторопливая беседа, подавалось печенье курабье, которая Инна Львовна пекла сама, и у Зои на душе было хорошо и спокойно. На кухне у Инны Львовны Зое казалось, что так будет всегда и что эта благодать никуда не денется. Это прекрасное времяпровождение, их разговоры, смех, шутки – всё это Зоя бросала при переезде в США.

И хотя Зоя ни с кем не делилась своими мыслями, её угнетало ещё одно обстоятельство эмиграции: она с родителями переезжала не в Нью-Йорк или Чикаго, а в какой-то непонятный городок под названием Питтсбург. Питтсбург этот находился в глубинке, в штате Пенсильвания, и Зоя еле отыскала его на карте. Зоя, которая привыкла жить в столице, в самом лучшем городе СССР, да и вообще в самом лучшем городе всей планеты, вдруг будет жить в каком-то провинциальном городке? Одна мысль об этом приводила девочку в ступор.