Читать книгу Виртуальные встречи - Александра Мадунц - Страница 2

Катя дорабатывала в издательстве «Арт» последний день. После трех лет почти безупречного труда ее с треском вышвыривали за дверь. Не то чтобы ее это по-настоящему огорчало. Скорей наоборот – она чувствовала приятное возбуждение. Катя и сама еще в пятницу собиралась уволиться. «Арт» ей определенно наскучил, а очередной заскок руководства – все сотрудники, оказывается, обязаны являться в офис ровно к десяти и расписываться в журнале – она восприняла как ничем не оправданное обострение садистских наклонностей, каковые, разумеется, присущи любому начальству (тут Катя не питала иллюзий), однако не должны выходить за приемлемые рамки. Катя была согласна задерживаться вечерами, готова корпеть над срочным заказом целую ночь, но вставать каждое утро полвосьмого ради того, чтобы расписаться в журнале, – это слишком. Ну зачем им художник в такую рань? В любом случае, чего хорошего нарисуешь, чувствуя себя, словно сонная муха? Знакомые уверяли, главное – втянуться. Помаешься, мол, месяцок и привыкнешь. Ничего подобного! Шел второй месяц жестокого эксперимента, и ничуть не привыкалось. Наоборот. Катя стала ловить себя на раздражительности и даже меланхолии – чувствах, совершенно ей не свойственных. С изумлением их обнаружив, Катя тут же отправилась увольняться. Жертвовать хорошим настроением ради чего бы то ни было не соответствовало ее представлениям о счастье.

Однако случилось непредвиденное. Сергей Васильевич Жуков, коммерческий директор, в ответ на просьбу об увольнении не только разрешил приезжать попозже, но и повысил зарплату сразу в полтора раза. Это заставило Катю задуматься. Столько она не получит нигде. Более того – она еще не присмотрела себе нового места. Есть накопления на первое время, есть неплохой частный заказ – и ни малейших долгосрочных перспектив. Стоит ли идти на риск, раз проблемы благополучно рассосались?

Сергей Васильевич был доволен и в очередной раз словно невзначай то приобнимал Катю за плечи, то наклонялся, вдыхая запах ее волос. Катя не возражала, хоть и усмехалась про себя. Она знала, что коммерческий директор к ней неравнодушен (такие вещи всегда чувствуешь), а вот он не догадывается, как много потерял. Уволившись, она, возможно, стала бы его любовницей, а теперь – вряд ли. Как говаривала ее подруга, «мухи отдельно, котлеты отдельно». Спать с сослуживцем, тем более шефом – нет уж, спасибо. Даже если на данный момент ты осталась одна.

Между прочим, частично в Катином одиночестве виноват именно Сергей Васильевич – или другой какой злодей, обрекший редакцию на раннее вставание. Катин женатый приятель, с которым она мирно встречалась на протяжении целого года, оказался достаточно наблюдателен, чтобы заметить ее депрессию. Ладно, если бы, не пожелав общаться со столь нервным существом, он сбежал – Катя бы его поняла. Но он отмочил такое, что повергло ее в шок: явился с видом человека, принесшего тебе в подарок целый мир и коньки в придачу, и, не сдерживая самодовольной улыбки, заявил, что у него сюрприз. И, пока собеседница гадала, гордо поделился решением уйти от семьи. Он, мол, долго изучал подругу, пытаясь понять, достойна ли она подобной жертвы, и теперь, по достоинству оценив ее покладистый нрав, хозяйственность, красоту, а, главное, искреннюю и нетребовательную любовь, сделал свой выбор. Если б она настаивала на разводе, он бы, наверное, не согласился, но видеть, как она чахнет от невозможности соединиться и в то же время не произносит ни слова упрека, свыше его сил. Какой контраст с вечно унылой, пилящей за любую ерунду женой! Он оставит той все, включая детей, и переселится сюда.

От неожиданности Катя не сумела сдержаться и рассмеялась. Нет, ну надо же подобное выдумать! Конечно, в минуты близости Вадик иной раз вздыхал: «Как жаль, что я несвободен, а то мы могли бы пожениться», и Катя охотно соглашалась – безусловно жаль. Ей эти слова ничего не стоили, а ему приятно. У нее и мысли не было, что их можно воспринять всерьез. Да и Вадик, казалось, говорил лишь из желания большинства мужчин казаться себе лучше, чем они есть. Имеет милую жену, двух чудесных дочек, высокооплачиваемую работу и молодую любовницу – что еще человеку нужно?

А Вадик продолжал расхваливать собственный героизм, не замечая реакции собеседницы. Пора было внести ясность – если не в мотивы, то, по крайней мере, в само решение. Мотивы же были просты. Не для того человек долго и трудно добивается возможности жить одному, чтобы добровольно отказаться от этого счастья. Вадик прекрасно знал всю историю. Еще пару лет назад Катя с мамой и Катина старшая сестра с мужем и дочкой ютились в небольшой трехкомнатной квартире. Катя не ладила со свояком, а после смерти мамы рассорилась окончательно. Почему взрослая женщина двадцати шести лет должна терпеть, что ее постоянно поучают? Не будем говорить о брюзжании, без которого Леша не мыслил жизни, и о вечных попреках жене. Пусть Оля выносит это, раз ей нравится, но при чем тут Катя?

В квартире были прописаны лишь Катя и Оля, поэтому Кате казалось справедливым обменяться на две однокомнатные. Леша же полагал, что требуются двухкомнатная квартира и комната в коммуналке – у него ведь целая семья, а много ли надо незамужней свояченице? Катя, не желавшая ехать в коммуналку, возражала: раз он прописан у своей матери, пусть она оставит ему с семьей свою двухкомнатную, сама же переселится в однокомнатную. Короче, квартирный вопрос, как положено, обострил отношения до предела. Оля ловко сумела устраниться от схватки, зато Катя с Лешей по мере сил отравляли друг другу жизнь – он непрестанно ругался, а она, не имея к этому таланта, предпочитала в ответ язвить. Как ни странно, острый язык победил. Леша согласился на обмен, и вот уже год Катя блаженствует, живя самостоятельно.

Знакомые уверяли, что она даже резко похорошела. Действительно, в нынешние двадцать восемь она, пожалуй, выглядела лучше, чем в двадцать пять. Высокая, тоненькая, с пышной копной темно-каштановых волос, которые предпочитала носить распущенными, Катя была достаточно привлекательна, чтобы нравиться мужчинам, и недостаточно красива для того, чтобы ее недолюбливали женщины. Благодаря жизнерадостности она была желанным гостем почти в каждой компании. Она ценила общество, но мысль о собственной квартире, где она останется в совершеннейшем одиночестве, грела душу куда сильнее, чем целая толпа любовников.

Впрочем, ни о какой толпе речь не шла. Да, Леша вечно нудил, что Катя – развратная женщина (в порыве гнева употребляя и более краткий термин). Сама Катя себя таковой не считала. Безусловно, она нуждается в сексе. В конце концов, мы нуждаемся кое в чем куда менее привлекательном и не делаем из этого трагедии, спокойно предусматривая наличие в квартире туалета. Катя редко имела нескольких любовников сразу и предпочитала не вступать в случайные связи. Где тут разврат?

«Ты увлекаешь женатых мужчин, разрушая семьи», – парировал Леша. Очевидная ерунда! Катя не имела ни малейшего желания что-либо разрушать. Разве она виновата, что связь с женатым оказывалась более прочной и удобной, чем с холостым? Холостые пугливы, вечно мнят, что ты жаждешь затащить их в загс, и притом требуют от тебя слишком большой затраты времени и душевных сил. Нет, женатые лучше. Катя не понимала, какой тут урон семье, ведь семья ничего не знает. А и знала бы, с мужчины не убудет. Сперматозоидов его организм вырабатывает более чем достаточно. Катя с симпатией относилась к жене Вадика и даже помогала выбирать для нее подарки к праздникам. Женщина, способная терпеть подобное сокровище каждый день, этого заслуживает. В постели Вадик хорош, однако все его интересы вертятся вокруг себя, любимого. Чем его покормили, как одели – и, разумеется, какой он гениальный и недооцененный. Катя обычно не слушала, думая о своем и ловко вставляя в нужные моменты: «Ну конечно, дорогой, ты совершенно прав».

Вот и теперь ей в голову не пришло честно признаться: «Да в качестве мужа ты мне совершенно не нужен!» Зачем обижать человека? Прекратив неуместный смех, Катя понесла сентиментальную чушь о том, что она плохая хозяйка и не сумеет обеспечить Вадику достойную жизнь. Тот гордо парировал, что всему ее научит. Катя напомнила о детях – Вадик наверняка будет по ним скучать, наверное, ради них стоит сохранить семью? – но и здесь не преуспела. «Как сильно ты меня любишь, – одобрительно заметил Вадик. – Не переживай, ты заслужила свое счастье. Я остаюсь».

Катя не любила конфликтов и старалась их избегать, однако если не видела иного выхода, действовала решительно. В результате Вадик удалился, сообщив на прощание, что хотя все женщины – подлые лицемерки, Катя среди них – наиболее омерзительный экземпляр. А она осталась, одновременно и недовольная собой (как же это не уследила?), и глубоко удовлетворенная («словно животное, сумевшее отстоять-таки помеченную территорию», – невольно хихикнув, произнесла она вслух, изучив перед зеркалом выражение собственного лица). Эта мысль развеселила и вызвала другую – что ни делается, все к лучшему.

Действительно, раз Вадика потянуло бросить семью, с ним в любом случае следовало расстаться. Не хватало испортить жизнь двум девочкам и их матери, подобного абсолютно не заслужившим! Это во-первых. А во-вторых, пора расстаться еще кое с чем. За три года «Арт» Кате поднадоел, но решиться подать заявление об уходе, не имея повода, было трудновато. Теперь повод нашелся: работа, которая довела женщину до неумения выставить мужчину без скандала, – уже не работа, а настоящее стихийное бедствие.

Вот на следующий день, в пятницу, Катя и отправилась к коммерческому директору, преследуя сразу две цели – уволиться и, возможно, завести нового любовника. Сергей Васильевич Жуков всегда казался ей привлекательным, хотя мало кто в редакции с этим мнением согласился бы. Его считали заносчивым, самодовольным, малокультурным нуворишем, делающим мало чести столь интеллектуальному издательству, как «Арт». И Катя подписалась бы под каждым словом – но добавила бы, что чести Сергей Васильевич приносит мало, зато денег – более, чем достаточно. Это не значит, что ее привлекали в Жукове деньги – однако умение их преумножать Катя в представителе сильного пола весьма ценила. Да, Сергей Васильевич способен читать новинки современной литературы только в надежде извлечь из них прибыль и знает лишь одного художника Васнецова, автора пресловутых «Трех богатырей», – но это не значит, что он дурак. Просто использует ум не так, как Катя и ей подобные. Что касается самодовольства, оно в той или иной форме присуще любому мужчине. Это что-то вроде их отличительного полового признака, требовать от любовника отсутствия какового – все равно что искать темпераментного евнуха. Заносчивость… пожалуй, тут Жукова есть в чем упрекнуть. Кате не нравилось, что он не отвечает на приветствие уборщицы, которая годится ему в матери. Но, в конце концов, в самой Кате тоже наверняка масса черт, которые кто-то осуждает. Все мы далеки от идеала. Сергей Васильевич импонировал ей физически – в данном случае последнее куда важнее.

Внешность коммерческого директора не у каждого вызвала бы восторг. Невысокий, сухощавый, жилистый, в сорок лет уже начинающий лысеть, Жуков отнюдь не был красавцем. Но, когда он прикасался к Кате – что происходило постоянно, хотя вроде бы невзначай, – ей было приятно. Однако она его не поощряла, скорее наоборот. И так тебе часто подпихивают работу на дом, не хватало забирать с собой еще и шефа! Другое дело, если собираешься увольняться.

Поскольку с увольнением не получилось, желание завести роман исчезло. Катя вернулась к рутине, довольная благополучным решением проблемы раннего вставания, приятно удивленная повышением зарплаты и в глубине души немного разочарованная – она настроилась радикально сменить обстановку.