Читать книгу Дом бытия. Сборник рассказов «Психофантастический реализм» - Александра Метальникова - Страница 5

Вот и он, мой дорогой и любимый. Захожу в стеклянные двери и глубоко всей грудью вдыхаю – немножко извёстки, немножко хлорки, немножко яблочного привкуса жидкости для мытья стёкол (уже помыли с утра, как чудесно!), немножко гранита, немножко паркета. Вот я и в лучшем месте на свете.

Навстречу мне Инесса, шпильками цок-цок, белый кролик на белой майке, волосы длиннющие покачиваются из стороны в сторону, «привет-привет, дорогая моя, благодарю тебя за вчерашние… уроки!».

– Кара, доброе утро, милая, прости меня за вчерашнее вторжение!

– Доброе утро, Нэс, напротив, спасибо тебе! Моя вина, что я не узнала все подробности! Так хорошо рассказывал… заслушалась! Учусь у тебя каждый день!

Она легко приобняла меня и от волос её пахнуло шампунем. Слава её чистоплотности! А то вчера я чуть не выдала одному курчавому юноше долгосрочную кредитную линию на новый бизнес, увлекшись вместе с ним прекрасными планами – и не проверив всю подноготную…

Юноша был, правда, уже не совсем юноша, а лет немного за сорок. Но сохранил ту удивительную свежесть и чистоту взора и лица, которая сразу намекает на хорошее состояние души! И так он вдохновенно рассказывал, как он мечтал столярным делом заниматься еще в школе, да всё как-то было не до того, и вот наконец решился и отважился, и всё спланировал, и вот же он, мой бизнес-план, смотрите, как всё чудесно получается, во благо меня и всех других людей…

Я, честно признаюсь, заслушалась. Редко… не так часто вижу людей, так вдохновлённых своей идеей! Даже у нас… хотя у нас их концентрация очень высока!

Я была совершенно очарована идеей Максима и слушала вдохновенно и самозабвенно. Инесса проходила мимо, прислушалась к нашему разговору, легонько и предупредительно положила мне руку на плечо, чуть наклонилась вперёд и спросила Макса в упор:

– Извините, что вмешиваюсь, а какие у Вас отношения… с отцом?

Если Вы никогда не видели воочию, как выглядит ушат холодной воды на голову (мне вот не доводилось), то это был именно он. Огонь в глазах Максима потух мгновенно. Он опустил глаза в пол, плечи тоже как будто поникли, нижняя губа чуть дрогнула, даже художественные кудри, казалось, немного распрямились…

– А что с отцом? Всё в порядке у меня с отцом. А почему Вы спрашиваете? – мгновение спустя встрепенулся он и гневно сверкнул глазами на Инессу, но основное уже было и так понятно.

Инесса опять легонько сжала мне плечо и пошла дальше, а я глубоко вздохнула и прямо и открыто глядя ему в глаза проговорила нашу выверенную фразу из нашего «Руководства»:

– Я прошу прощения, что нам пришлось задавать такие прямые вопросы о сферах столь личных и интимных, но многолетний опыт нашего банка говорит о том, что хотя отношения с матерью больше влияют на Ваши возможности чувствовать удовольствие и счастье, а отношения с отцом – на способность реализовать себя в жизни (пауза до кивка либо взгляда). Поэтому, к сожалению, на данный момент я не смогу одобрить Вам нашу линию долгосрочной поддержки. Хотя (здесь уже из другой части «Руководства» и немного от себя) этот проект, несомненно, очень дорог Вам, он соответствует вибрациям Вашей души и у него большое будущее!

Максим ещё не оправился от вопроса Нэс и глядел на меня недоверчиво.

– Вам, наверное, кажется, что это у меня в шаблоне разговора записано? – намекнула ему я.

– Честно говоря, да.

– И да, и нет. Шаблоны и правда есть, они работают и проверены сотнями и тысячами жизней – но не на все случаи. В Вашем проекте и правда есть и жизнь, и душа! А если Вы планируете обратиться к нам еще, могу дать рекомендацию, что стоит сделать перед следующим визитом.

Он поджал губы (а вот и мама), но всё же кивнул.

– Выпишите всё то, что у Вас на душе об отце. Напишите это как письмо чувств или как автобиографию или даже как письмо далёкому другу. Можете даже как мастер тонкой работы по дереву (а вот и работа в карте клиента, поздравляю, Кара!) выстругать деревянную фигурку отца, всё ему высказать, а потом сжечь…

В этом месте он наконец вышел из легкого транса своего разочарования и заинтересовался:

– Чем же такое сжигание улучшит мои отношения с отцом?

– А Вы попробуйте и узнаете. А то очень легко себе всё логично объяснить – и ничего не сделать, – я разрешила себе очень лёгкую улыбку.

Он вздохнул. Его плечи опять немного поникли.

– Я-то думал, как раз с Вашей линией и начнется моя новая жизнь в моей мастерской… и не придется больше… – он замолчал. Я вдруг вспомнила японское словосочетание «пытка надеждой».

– Можно было бы и в Вашем проекте все эти проблемы решить, так сказать, построить Ваш беспилотник на лету. Но (тут снова немного «Руководства») отношения с родителями это критически важный фактор, после чистоты резонанса с самой идеей! К сожалению, мы, как предприятие повышенной ответственности, не можем так сильно рисковать. После проработки Ваши шансы на одобрение линии резко возрастут! Я (от себя и из Руководства) искренне желаю Вам успеха в этой работе! Если будут вопросы, пожалуйста, обращайтесь на нашу линию прямой поддержки! – я протянула ему визитку и встала, обозначая, что разговор окончен.

Макс нехотя поднялся. Ему не хотелось уходить, я это видела. Ему так не хватало общения, простого человеческого общения, тепла, участия – а другой рукой он сам ограждал себя от всего этого… но… душа всегда стремится к целостности! Я стряхнула с себя прильнувшую ко мне лёгкую дымку его разочарованности и вгляделась в ценное и светлое: трудолюбивый, легкий, с чувством юмора и чувством прекрасного, с идеей, которая его вдохновляет – всё в руках Божьих! И пусть получится наилучшим образом!

1. Видеть в клиентах лучшее – первая заповедь Руководства. Думаете, это сложно? Ну как Вам сказать. Вот поддерживать тело в чистоте – сложно или просто? Если учиться этому в тридцать, понадобится и терпение, и сноровка. Я работаю здесь девять лет – и до сих пор учусь.

Сегодня утром у меня, например, первая в очереди великолепная женщина Александра. Хочет открыть клининг-агентство нового типа. Ей немного за сорок, голубые прозрачные глаза, всё время стряхивает белёсую свою чёлку влево, отчего голова всё время слегка наклонена, как у большой круглой птицы. Ярко синий костюм, настолько синий, что она в нём кажется желтоватой, тем более в свете наших ярких ламп. Интеллигентка в третьем поколении. Немного близорука, чуть наклоняется ко мне и щурит глаза, чтоб разглядеть мой бейдж, так что становится ещё больше как птица.

– Карина Владимировна, спрашивайте, я готова! – пока говорит, уже бодро выпрямила спину и вскинула голову высоко, даже чуть назад. Какова!

– Подскажите, Александра, что для Вас важнее всего в Вашем проекте?

– Я хочу спасти российских женщин от того, чего они уже никогда не успеют – во имя того, что они ещё могут успеть.

В нашем изящном и вседозволенном «Руководстве» есть отдельный пункт: после слова «спасти» в речи клиента специалист должен удвоить внимание и задать ряд очень важных вопросов.

– Кого именно из своих близких родных Вы когда-либо хотели либо до сих пор хотите спасти?

Она чуть опускает подбородок и озадаченно смотрит на меня, я стараюсь смотреть на неё легко и с уважением. Наконец выдавливает:

– Какое отношение это имеет к делу?

– (О, Руководство!) Самое прямое. Спасение Ваших ближайших родственников, даже умерших, никак не входит в наши планы.

– Ну и ладно! – она вскакивает, хватает свой пиджак, – обойдусь и без вашей помощи!

– Александра, подождите секунду. Я всецело уважаю Ваше решение. Но если позволите, я всё-таки за минутку объясню Вам, почему правила у нас именно такие.

Она раскачивается на каблуках, колеблется.

– Поверьте, Вам пригодится эта информация, даже если Вы никогда больше не вернётесь в наш банк.

– Хорошо, только быстро, я спешу! – она демонстративно взглядывает на часы.

Я мысленно считаю до пяти, листая в уме нужные страницы Руководства:

– Поверьте, я всемерно уважаю Ваше желание помогать и спасать…

– Да с чего Вы взяли, что оно есть у меня???

– …но наш многолетний опыт говорит, что от спасателя уходит всё – к тому, кого хотят спасти. А мы заинтересованы, чтобы наша линия помогала быть счастливой в первую очередь Вам (смотрю вопросительно, дожидаясь кивка), а потом уже всем остальным. Чтобы и Вы, и мы, и все эти остальные стали чуть более счастливы (снова пауза до кивка). Если Вы без спасения кого-то близкого или кого-то на него похожего (выдыхает резко) не чувствуете себя достойной такого счастья и его приумножения, ничего из этого не случится (молчание до ответа).

Она стоит, постукивает носком туфли о вторую туфлю. Смотрит вдаль, потом вверх, высоко поднимает брови, вздыхает. Потом садится на самый краешек стула, ещё раз глубоко вздыхает, уже спокойнее (или обречённее), и опять вглядывается в мой бейдж:

– Что же мне делать, Карина Владимировна?

– Если Вам нужна помощь, список псикономистов висит у нас на специальной доске вон там, но главный Ваш помощник вот он, – достаю ей из стопки в ящике стола мой любимый подарок клиентам: изящное, раскладное, с эмблемой банка, зеркальце. По ободку его надпись «Самый важный человек в моей жизни».

Она вертит его в руках, потом грустно улыбается.

– Доктор, я буду жить?

– С Вашим чувством юмора, задором и напором, я больше чем уверена, уже со второго захода любой из моих коллег одобрит Вам любую линию поддержки, какую Вы захотите.

– Вы мне льстите.

– Это моя профессиональная обязанность, – я улыбаюсь ей и даже подмигиваю, чтобы в этой шутке была чуть меньше доля шутки.

Ушла. Фух. Мимо двери проходит наш замдиректор Дмитрий и аккуратно (он всё делает бережно и аккуратно) говорит мне:

– Хорошая работа.

– Спасибо, – я поворачиваю голову, но его уже и след простыл. Может, мне и вовсе почудилось?

2. На наших тренингах нас так долго учат хвалить себя и поддерживать, что мой внутренний голос поддержки частенько слышится как внешний. Это очень приятное и полезное профессиональное искривление. На учёбе нам рассказывали про летчика, тяжело раненного во Второй мировой, которому в бреду чудились слова «amosnell, domosnell». Оказалось, что это слова древней фламандской колыбельной, которую ему пела в детстве мать. Мать он даже не помнил – она умерла, когда ему было два года. А сам он – выздоровел.

Вот так и вчера я, довольная собой после встречи с Максом, отправилась на обед, и для пущего удовольствия позвала с собой Кристину. Крис уже с утра была в так свойственной ей ажитации:

– Нет, Кара, ну ты представь, приходит этот такой весь набриолиненный, сразу видно, только что из церебральни, бабочка краснеет, лысина блестит, и говорит, «Кристина Израиловна, а не поужинать ли нам?» Я аж офигела! Говорю ему, мол, Арам Семёнович, я уважаю Вашу прямоту и галантность, но это не дозволяется нашими правилами. Чем я могу Вам помочь в рамках своих должностных обязанностей? А он такой: ничем, я буду ждать Вас после рабочего дня у выхода, а вот мой телефон на случай, если Вы будете готовы раньше!

– Крис, ну ты даёшь! А если и правда будет ждать?

– Ну так я выйду через заднюю дверь и дело с концом!

– Ты думаешь, тебя действительно заметят и накажут?

Крис воззрилась на меня как будто в первый раз увидела.

– Кара, ты меня иногда поражаешь! Я, конечно, очень легкомысленная дама…

– …лёгкая на подъем…

– Да, лёгкая на подъем, спасибо, но терять самую лучшую в мире работу из-за какого-то…

– …очень активного ухажёра…

– …да, очень активного ухажёра, что бы я без тебя делала! – ну так вот, терять из-за него работу я в любом случае не намерена! А ты сама прекрасно знаешь, как близкое знакомство искажает у всех ка… стра… Господи, как их?

– Когнитивные стратегии.

– Во, когнитивные стратегии, я тебя обожаю! Нам же поэтому и не разрешают встречаться с клиентами больше раза! Чтобы им не показалось, что лично я их свет в окошке!

– Ну вдруг ты бы решила рискнуть? Я бы вот разочек попробовала… он же всё равно не сможет к тебе записаться ещё раз! Только он об этом не знает, – я лукаво закатила глаза.

– Вот ты, Кара, чертовка! Правду говорят, в тихом омуте! Но вообще спасибо за идею! – тут она яростно вцепилась в брокколи, а я дожёвывая свой самый лучший в мире салат, размышляла, рискнула бы я в ситуации Крис или нет…

Поскольку наш самый лучший в мире банк материализует мысли со скоростью Гоа, после рабочего дня меня ждал Макс. С цветами. Я даже не сразу вспомнила его, осознала лишь, что знакомое лицо. Через секунду только вспомнила всё – и мастерскую, и ушат воды. Он так галантно предложил мне локоток, а мне так хотелось немного пройтись и подышать свежим воздухом, что я после секундного колебания («Помни, что больше вы не увидитесь!») приняла и цветы, и локоть, и мы зашагали по мокрому от недавнего дождя асфальту. На углу неожиданно плавно играл саксофон. Было волшебно и нежно.

Я молчала. Он тоже. Наконец решилась:

– Макс, я должна Вас предупредить…

Он сделал серьезное лицо и проговорил голосом автоответчика:

– Если мы осмелимся поужинать, меня не пустят в Ваш банк больше никогда.

– Откуда Вы знаете?

– О, у меня много очень разных друзей, – он кокетливо сверкнул на меня глазами из-под своей курчавой шевелюры, – и многие из них у вас бывали, и некоторые даже с матримониальными целями.

– О, я и не знала, что мы прославились как банк невест.

– А то как же! Женщина, которая умеет видеть в человеке самое лучшее – какая удача! Какой мужчина устоит перед этим!

Я улыбнулась и промолчала. Мы медленно шли вдоль бульвара, листочки только начинали зеленеть, а вишня уже цвела – отчаянно и отважно.

Дойдя до конца, мы повернули и пошли обратно. Я ещё раз заговорила:

– Макс, мне нравится Ваш напор и галантность…

– …это не совсем то, что велено говорить в Вашем Руководстве…

– …и я бы очень попросила Вас меня не перебивать…

– Прошу прощения, умолкаю!

– Так вот, мне нравится Ваша прямота и импонирует Ваш интерес, – я подняла на него бровь, ибо это как раз была точная цитата из Руководства, только вот он об этом всё-таки не знал, – но встречаться нам с Вами прямо сейчас будет неправильно. Когда Вы получите свою, – легкий акцент на слово «свою», – линию поддержки, откроете свою (!) мастерскую, начнётся совсем другая Ваша, – чуть более явный акцент, – жизнь, и это будет прекрасный и очень важный шаг…

– …который я хотел бы разделить с Вами!

– Вы меня совсем не знаете.

Он закатил глаза.

– Нет, не спорьте, прошу Вас. Когда у Вас всё это получится, тогда пусть у нас и будет шанс узнать друг друга поближе. Сейчас это вновь отвлечёт Вас от главного…

– Разве женщина, которая верит в меня, это не самое главное? – он прикрылся лёгкой иронией.

– Это важно, но… о, я ведь забыла отдать Вам наш небольшой подарок, – и я открыла косметический кармашек сумки и достала оттуда такое же зеркальце, как дала сегодня Александре, только немножко потёртое. Он прочитал ободок и грустно улыбнулся.

– А теперь Вам, конечно, пора.

– Да, теперь мне действительно пора. И я всей душой желаю Вам успеха – и верю в него! – я легонько сжала его локоть и пошла к своей машине, очень надеясь, что коленки у меня не будут дрожать под его взглядом.

Обошлось.

На следующее утро Крис подлетела ко мне прямо у входа и вместо приветствия схватила за локоть:

– Кара, ну ты даёшь! Я видела тебя вчера! С этим кудрявым! Как его, Макс? Это ты такая раз, за обедом мне мозги запорошила, а сама уже всё продумала!

– Крис, ты делаешь честь моему искусству интриговать, – улыбнулась я и с нежностью оглянулась мысленно на цветы и бульвар, – я сама не ожидала!

– Ну и как, и как?

– Ну как, мы прогулялись, я всё ему высказала, по Руководству, не отступила ни на букву, мы попрощались, конец истории.

– И ты думаешь, он больше не появится?

– Откуда мне знать, – я мультяшно подняла плечи и завернула ладошки к небу, – Честно? Думаю, нет.

Крис фыркнула.

– Блин, ну ты железная! Я бы надеялась! Он милый!

– Тебе зачитать пункты про надежду? – нахмурила я на неё брови с интонацией и выражением нашего инструктора, Ольгерда Ингердовича.

– Нет-нет, зануда, я и так опаздываю! В обед поговорим! – она чмокнула меня в щеку, стёрла след помады и убежала на свое место.

3. Надежде в нашем Руководстве и обучении и вправду посвящено немало пунктов. Надежда маскирует разницу между верой и реальностью. Если я не могу поверить в будущее клиента и его проект, я не имею права выдавать ему никаких линий поддержки. А если я буду надеяться, что всё получится, я не увижу того, что есть. Вера показывает то, что прочно существует, «фильм готов, осталось только снять». Надежда нарисует то, что могло бы быть, во что я хочу поверить – но не верю. А это лишний вес для хрупких косточек мечты, который они могут и не выдержать.

Как оказалось в обед, Крис тоже рискнула!

– Ну вот, а сама на меня налетела аки коллектор!

– Не пойман, не вор, – она лукаво подтолкнула меня локотком в бок.

– Ладно-ладно, что там наш Амир Какеготамович?

– Арам Самуилович!

– О, я вижу, Вы познакомились ближе? – я честно пыталась не рассмеяться в голос.

– Да-а-а, – мечтательно протянула Крис, но потом махнула рукой и прыснула тоже, – но он оказался порядочным…, – она мучительно искала слово, а я мучительно пыталась ей не помогать!

– В общем, он действительно хотел выведать у меня все секреты и заполучить нашу линию поддержки в своё… блин, бизнес!

– Бедная… то есть, я очень сочувствую! Это очень неприятно… хотя полезный опыт!

– Да знаю, что полезный, знаю… но я терпеть не могу… и не хочу пытаться сказать позитивно, не подсказывай! Я действительно просто терпеть не могу, когда, знаешь, начинают корчить из себя эдаких благодетелей-благотворителей, ах, мне так важно всеобщее благоденствие, ах, у меня и проект в ноль и почти что в минус, ах, я выделяю деньги на обеды для бездомных! А я тут уж совсем не утерпела, спросила, а нищего у входа в наш банк Вы случаем не заметили? – а он такой, да нет, не приметил, а что? – Крис фыркнула так, что из-за соседнего стола на нас покосился мужчина из тех, что рождаются с бородой и в очках, а потом обрастают растянутым свитером.

– Ну а я дальше пру, мол, а кому именно Вы собираетесь отчислять благотворительность от своего проекта – ну тут он совсем загрустил, даже бабочка привяла, понёс какую-то… пижню про высадку лесов, мне стало так… невыносимо, что я извинилась, попрощалась и ушла!

– И он не стал тебя останавливать?

– Попробовал бы он! Я бы посмотрела!

Я посмотрела на Крис и подумала, что да, действительно, я бы тоже на это посмотрела – при всём небольшом росте и хрупком весе Крис, даже небольшой средневековый замок мог бы опасаться за свою неприступность рядом с ней! Я ничего не стала говорить, просто погладила Крис по руке.

4. Персонажи, которые старательно пытаются выдать себя за благодетелей и благотворителей, проходят через наш банк регулярно и с удовольствием. Некоторые вылетают из передних дверей как ошпаренные, некоторые кружат бумерангами, но всё без толку. Наша система безопасности не моргает, а Руководство предусматривает и классифицирует все эти случаи как «видимость благодеяния» и жёстко предписывает отказ с последующим удлинением испытательного срока. Пытаться обмануть законы нашего банка – гораздо более серьезный проступок, чем не знать о них и честно заблуждаться.

У моего стола меня дожидалась как раз такая искренняя незнающая – хрупкая и сухенькая, сумку она держала на коленях, а руки сложила за ней. Ранняя седина в волосах тщательно закрашена грубым чёрным цветом, аккуратное каре, ищущие, чуть испуганные глаза. Посчитаю-ка я лучше до пяти…

– Добрый день, рада видеть Вас в нашем банке, как Вас зовут и чем могу Вас осчастливить?

– Добрый день, – секундная заминка, чтобы не глядеть снова на бейдж, она же его уже изучила заранее, – Карина Владимировна, меня зовут Ольга и я бы хотела… открыть счет для своих детей… если это возможно, – смотрит на меня заискивающе и с надеждой.

Примерно этого я и ожидала. Теперь нужно потянуть время.

– Ольга, желание счастья своим детям – это святое желание каждого родителя. Подскажите, Вы уже говорили об этом с детьми?

– Нет, зачем, – пожимает плечами, – они еще очень маленькие… не поймут… когда подрастут, расскажу, конечно…

– А Вы знаете, что в нашем банке для всех детей ещё в момент зачатия открывается личный счет?

Она смотрит чуть испуганно, недоверчиво сощурив глаза.

– Вот прямо в момент зачатия?

– Да, представьте себе.

– И что же они с ним делают?

– Очень активно его пополняют. И чем больше они его наполнят в детстве, тем проще им будет потом. Знаете про «колыбельную для лётчика»?

Она, конечно, мотает головой как телёнок. Рассказываю ей про amosnell и domosnell, она смотрит на меня всё ещё недоверчиво.

– Но как так? Они же дети! Постоянно орут, ревут, плачут, постоянно у них что-то случается, ломается, разбивается… какой там счёт!

– Дети очень легко реагируют на всё, и все чувства проходят сквозь них легко. Даже глубокое горе, если его переживать с открытой душой, проходит и утекает, как вода омывает камень. Вы вот считали, сколько раз в день они смеются?

– Нет…

– А плач слышите всегда?

– Ну да, это же сразу надо побежать, помочь, приласкать, разнять, объяснить, – она чуть наклоняется вперёд и сразу видно, как быстро она срывается с места и бежит, бежит туда, и руки укрывают их словно крылья.

– А если б Вы бежали к ним, чтоб посмеяться вместе с ними? Что было бы по-другому? – чуть-чуть бы помолчать, но всё таки добавляю чуть тише, – И сколько это принесло бы на Ваш собственный личный счёт? Который только Вы сама и можете пополнить?

Ольга смотрит перед собой, кажется, меня в её мире сейчас уже нет, перед ней играют её дети, она смеётся вместе с ними – и робкая улыбка трогает её губы здесь, в моём маленьком кабинете. Я добавляю еще немного тише:

– А если каждый раз, когда Вы заботитесь о своем ребенке, Вы будете говорить себе «Я делаю это и для той маленькой Олечки тоже», поверьте, ваши счета и счета ваших детей всегда будут в полном порядке…

– Спасибо, я поняла, – почти шёпотом говорит она через минуту-другую, едва кивает мне и выходит. Я вижу, как по пути к двери расправляются её плечи, откидываюсь на спинку стула, вдыхаю глубоко и с облегчением вздыхаю. Честно, всё опять прошло куда лучше, чем я рассчитывала… мне кажется, или правда мимо дверей опять прошёл Дмитрий и шепнул «Отличная работа»?

И так же радостно свершался и весь остальной мой день, – и я очень надеялась, хотя и гнала от себя эту надежду, что Макс всё-таки не появится сегодня перед банком! А за полчаса до закрытия в мою дверь вошёл Очень Серьёзный Мужчина. Темноволосый, с землистым цветом лица и цепкими глазами, он решительно сел на стул и сказал:

– Добрый день, меня зовут Игорь, я хотел бы узнать состояние своего счёта.

– Здравствуйте, Игорь, минутку, я распечатаю Вам отчёт, – я начала открывать базу, уже примерно догадываясь, что там увижу. Но ему явно нужно было убедиться самому. Принтер выдал бледную бумажку. И лицо Игоря тоже немного побледнело, когда он её увидел. Он положил её, посидел, потёр ладонью лоб, посмотрел на меня. Я молчала и смотрела на него ровно и уважительно. Я могла многое ему сказать, и о том, как истощаются счета, и о том, как долговременные долги в нашем банке переходят на уровень тела, превращаясь в болезни, несовместимые с жизнью… но я четко помнила еще один важные урок Руководства «Ни при каких обстоятельствах не отвечайте на ещё не заданный вопрос».

– И что же мне теперь делать? – почти беззвучно произнёс он, скорее обращаясь к себе, чем ко мне.

«Сымать доспех и бегать», – прозвучал у меня в голове голос Ольгерда Ингердовича, но я не смогла бы объяснить эту фразу никому, кто у нас не учился. Был ещё один вариант. Сомнительный, но мог сработать. Я глубоко вздохнула и начала тихонько, медленно, словно бы сама себе:

– Сарра, жена Рабби Менахема из Берштадта, когда была беременна, заболела странной болезнью почек, и никто не мог ее вылечить. Она подумала: что шепчет мне эта болезнь, может быть, она несёт мне что-то, что мне необходимо? (Чуть-чуть я помолчала, чтобы вопрос повисел.) И она решила: я слишком запутала себя ненужной ложью. И она встала с кровати и пошла ко всем, кого любила, и сказала им об этом, и приблизилась к ним. А потом пошла ко всем, кого не любила, и сказала им об этом, и отдалилась от них. А когда она вернулась, чтобы снова лечь, оказалось, что болезнь исчезла. (Я помолчала еще немного, он сидел без движения, только мерно дышал.) Родившийся у Сарры сын Рафаэль с детских лет обожал молитву «Бог прям», и не было чище его человека.

Игорь по-прежнему смотрел в свой листок и было не очень понятно, слышал ли он меня вообще или слишком уж был далеко. Однако, я с вызовом в голосе проговорила:

– Что мне эти Ваши еврейские сказочки! Это ведь моя жизнь!

– Да! И Вы Творец её. Но что именно Вы хотите из неё сотворить? – мне было немножко невесомо в животе говорить это, но так требовали все подходящие к случаю Игоря пункты Руководства…

Он встал и взял листок, будто собираясь уходить, но шаги его были не так ясны, как ему самому хотелось бы. Он сделал шаг к двери, потом два шага к окну, положил листок перед собой на подоконник, опёрся на него обоими кулаками, стал смотреть вдаль, чуть раскачиваясь.

Я ждала молча. Старалась видеть лучшее. Мощные плечи и руки. Точная линия челюсти. Накачанная спина. Много ответственности. В том числе за других. Где там искорка в этих глазах? Где он помнит себя? Куда ему посмотреть? Чем ему подышать?

Я почему-то вдруг вспомнила своё первое знакомство с Лондоном. Маленькие лондонские квартирки, общая ванная на этаже, я поспала той ночью часа три, но зато успела в рассвет, вокруг никого, ни души – и пока в ванную набиралась вода, я открыла то малюсенькое окошко. За ним была зелёноватая хмарь, нависшие облака и воздух, воздух – сырой, сладкий, хмельной…

Зелёная дымка вдруг заполняет комнату, плещется около Игоря, гладит его по плечам – и потихоньку плечи его расслабляются, и не на кулаки уже он опирается, а просто на ладони, и морщина в межбровье становится меньше… и туман оседает и впитывается в пол, и вот уже только легкие зеленые завитки еле заметны в углах…

– Карина Владимировна, что бы Вы мне посоветовали? – он не отходит ещё от окна, не глядит на меня, но голос звучит уже чуточку по-другому.

– Вы знаете, у кого в нашем районе самый большой счет в нашем банке?

– Нет, конечно! – всё ещё не смотрит на меня, но руки уже заложил за спину, качается на каблуках, – А разве это не тайна банка?

– Да, но так уж получилось, что я знаю и могу рассказать Вам, – но только по секрету!

– Я весь ухо, – тут наконец он вновь подошёл, сел на стул, приставил к уху рупор из рук, навёл на меня. Актёрствует, сё добрый знак.

– У зеленщицы на другой стороне бульвара.

– Шутите? – он воззрился на меня с подозрением.

– Ничуточки.

– А можно у неё спросить, как так получилось?

– Многие так и делали. Но на словах не так это понятно, как если посмотреть на деле. Как она встречаааает людей (я немножко растяааааагиваю словаааа), как улыбается всем, что она им говорит, как берёт в руки зелень…

Он слушал меня и глаза разгорались. Вдруг он вскочил и начал ходить от стены к стене:

– О как! Спасибо! Ведь я и сам когда-то хотел – не зелень, конечно, но деревья сажать! А сколько лет не вспоминал об этом! И вот! Ну надо же! Я пойду к ней! Может, получится?

Я улыбалась, глядя на него, и кивала. Азарт распрямил ему плечи, снял лишний груз неудач. Теперь он летел и пружинил и я искренне залюбовалась им.

– Спасибо Вам! – он бросился пожать мне руку, потом спохватился, поцеловал, – и почти выбежал из кабинета.

А я стала собираться домой, задумчиво улыбаясь. Второй день завершается встречами с прекрасными мужчинами! Выйдя из дверей, я незаметно огляделась. Макса нигде не было видно. Слава Богу! Я вдохнула теплый вечерний воздух – и опять захотела немного пройтись.

Фонари еще не включали, и в воздухе висела легкая лиловая дымка. На той стороне бульвара Игорь стоял рядом с зеленщицей и размахивал руками, её лица видно не было, но я чувствовала издалека, как она ласково смеётся. Промчались по бульвару двое мальчишек, один на беговеле, другой на роликах, а за ними брюнетка-мама на самокате, весело смеясь. Женщина в синей юбке и нежной блузке сидела на лавочке и болтала о чем-то весело с приобнимающим её мужчиной, более средних лет, с седой головой и красивыми руками.

В конце бульвара я, легонько вздохнув, развернулась и пошла обратно.

Я тогда ещё не знала, что через неделю в банке меня будет ждать небольшой пакет с шестью деревянными резными панельками. В записке будет написано

«Пусть освещает Ваш дом днем и ночью этот первый в мире конструктор-светильник моей работы, о прекраснейшая Карина!

Когда на моём счету будет столько нулей, сколько в нём панелек, я буду счастлив увидеться с Вами снова!

Не Ваш, но свой собственный,

Макс».

А сегодня я всё еще иду по бульвару, обратно. И по левой его стороне в нашем офисе, что на первом этаже Дома бытия, гаснут тихонько лампы и люди выходят до завтра из больших стеклянных дверей, над которыми светится огромными буквами, ярко и торжествующе: БАНК СЧАСТЬЯ.

Апрель 2020