Читать книгу Дом бытия. Сборник рассказов «Психофантастический реализм» - Александра Метальникова - Страница 6

Тимоти Лири и Мохиту Райне

Часть 1

Самое удивительное, что я уж и не вспомню, когда первый раз услышал про флоатинг этот… А, точно, меня туда позвал заклятый мой друг-приятель, Сергунька! Привалился на очередную посиделку дымную, сел в углу очень тихий и мрачный, но только еще тише и мрачнее обычного. Все дымили как могли, но мне как-то стало интересно и я подсел рядом. Ничего не говорил. Он тоже долго молчал. Потом поговорили о мерзкой погоде и головной боли, или я просто спросил «Как чо?», а он долго молчал, потом вроде как-то решившись, засопел и сказал «Работу я нашёл». Я опять помолчал.

– Так круто же.

– Да чо-то парит меня это место.

– Нечисто?

– Вот именно что нечисто. Грешновато…

Ну и на другую тему перевёл. А через неделю пропал. Натурально пропал, с концами, как в воду канул. Мы с пацанами искали его по всем своим каналам, потом по чужим – бесполезно. Но вот кому-то он сболтнул или обмолвился, что на работу устроился «в подворотне Банка счастья», а я проходил как-то мимо, заглянул туда, смотрю, круглая вывеска «Флоатинг «Брахман пара». Во думаю, дают, не постеснялись же. И дёрнуло меня, дай, думаю, зайду.

Встретил меня юноша бледный со взором горящим и с мандалой на футболке. На самом деле, конечно, не то чтобы горящим, но что-то было в его взгляде из-под очков в тонкой оправе такое… нервное. А может, наоборот, слишком расслабленный был взгляд? Я, говорю, хотел бы на работу к вам устроиться. Он только бровь поднял, а что слышали о нас? Ничего, говорю, не слышал особо, но флоатинг мне интересен был когда-то, книжку я про него читал какую-то, то ли Лири, то ли Лилли… а сейчас ещё и деньги нужны. Может, по работе можно будет и искупаться разок-другой?

Он только улыбался слегка и головой качал. Хорошо, мол, приходите завтра к шести утра, посмотрим, что получится. Испытательный срок, спрашиваю. Что-то вроде того, говорит, чтоб Вы всё на себе испытали. Как-то я поёжился в этом месте, но уж назвался углём, полезай в чашку. А как у Вас с уборкой помещений? – задумчиво добавил он. Нормально, говорю, швабру в руках держал. На том и порешили.

Утром всё оказалось не так страшно. Ро (так он представился) завёл меня в комнату и велел раздеваться. На весь мой немой вопрос сказал, что мне надо попробовать всё по чуть-чуть на себе, чтобы потом не было лишних вопросов. И первое была, кстати, не вода! А вовсе даже огонь. Он меня в трусах посадил в круг, велел сидеть тихо и молча, зажёг вокруг свечи и ушёл. Было холодно, потом жарко, потом опять холодно. Я старался ни о чём не думать, особенно о Серёге. Худо-бедно получалось. Минут через десять, а может пять, а может, полчаса Ро вернулся, обошёл вокруг, осмотрел свечи, и поманил меня в следующую комнату.

Там уже как раз была ванная. Он в основном жестами показал, что нужно сделать, беруши, всякая ещё амуниция – и опять оставил меня на полчаса. Я посомневался немного, потом всё-таки помылся и залез в ванную. Было темно, вода плескалась. Больше ничего не происходило. Сколько прошло – час, полчаса, пять минут? Я считал пульс, сбился, опять подумал о Серёге, опять перестал, начал вспоминать алфавит с конца, а вот тут в дверь и постучали.

А следующая комната поставила меня в тупик. Там было всего пару лампочек, но она вся отражала их и светилась призрачным серебристым светом. Ро с улыбкой наблюдал, как я озираюсь и недоверчиво смотрю то на него, то на огромную светящуюся трубу, в которую, видимо, предполагалось ложиться. Я смотрел на неё, видимо, с недоверием, потому что Ро добавил «Кнопки выключения света и звонка мне на базу вот тут», – и показал на внешнюю сторону трубы, куда легко было дотянуться изнутри. Я-то, конечно, не стал бы звонить, даже если бы на меня набросились лангольеры, но сама возможность была приятна.

Я снова остался один и после некоторых колебаний влез в эту странную трубу. Внутри было… ну, наверное, так себя чувствует сельдь в своей консервной банке? Только стенки очень гладкие. Чтобы не смотреть на себя, смешно растянутого в отражениях, выключил свет и закрыл глаза. Пахло металлом. Воздух как будто немного звенел. Через минуту-пять-три удалось чуть больше расслабиться и задышать глубоко. Ощущения были немного давящие, как будто труба была закупорена на концах – но нет, я чувствовал и движение воздуха, все-таки где-то была вентиляция, воздух двигался, и изредка случайный его завиток кое-где прохладно касался кожи.

Прошло еще минут пять, и внезапная четкая мысль прозвучала у меня в голове «Сереги здесь нет, искать его тут бесполезно». Я встрепенулся, даже глаза открыл, и следующая мысль смазалась, что-то про то, что местечко тут интересное и можно задержаться поработать – тем более, что деньги действительно не лишние, в нашу эпоху перемен. А через пару минут в дверь уже и постучали. Я оделся (пришлось для этого пройти через предыдущую комнату) и вышел в коридор. Ро смотрел на меня с улыбкой, выжидающе, мол, ну как?

«Прикольно» – не вдаваясь в подробности ответил я. Понравилось? Необычно. Остаёшься? Пока да. Тогда пойдем в подсобку. Если к девяти утра всё будет выглядеть так, словно тебя здесь не было, считай, ты принят.

Видимо, я справился. Потом уже Ро показал мне, что нужно будет протирать и дверные ручки, и внутренности трубы, и даже душевой рассекатель. Через недельку, даже если бы судмедэксперт захотел бы найти чьи-нибудь следы в нашем подвале, ему это удалось бы с большим трудом. Даже внутренности соляных ванн я тщательно очищал в конце каждого дня, лазая вокруг неё под инфракрасным и ультразвуковым излучателями. Блоха лапок не подковала бы.

Тех, кто приходил к нам, я не видел. Ро просил сидеть в комнатке и не высовываться, пока за клиентом не закроется внешняя дверь. И обязательным оказалось с утра проходить процедуру мне самому, хотя бы по нескольку минут в каждой комнате. Я негодовал, потому что это было огромной тратой времени, после себя тоже приходилось же всё отмывать! Но дней за пять уже наловчился особо ни за что не браться и оставлять после себя минимум следов. А где-то через неделю я впервые заметил на стене ванной странное.

Как будто там отпечаталось чьё-то лицо – ну или что-то очень на него похожее. Сначала внимания не обратил особо, слово «парейдолия» потом уже в Вики подглядел. Но повторилось раз, потом другой. Я осторожно спросил у Ро, тот как обычно только улыбнулся. Отскобли, скребок же у тебя есть. От «какого хрена, шеф» я в тот раз воздержался. Тем более, мы с Ро вообще говорили мало, и к тому моменту вряд ли обменялись хотя бы парой сотен слов. Мне не хотелось выглядеть идиотом, хотя я именно тогда вдруг снова вспомнил про Серёгу и как-то мне стало не по себе.

Но обстановочка становилась всё веселее. Лица на стенках ванной становились всё более явственными, а мне стали и в ванной, и в трубе слышаться разные звуки. Это было странно – я же точно знал, что мы в подвале, вокруг ничего нет, но звуки были всё отчётливее. Не то чтобы они были неприятными – то вроде море шумит, то чайка крикнет, то песок будто на дне шуршит… Но с чего?? Ведь не было раньше!

Неделю я терпел, потом всё-таки поделился с Ро. Надо сказать, что на «парные» вечеринки я к тому моменту ходить уже перестал. Как-то совсем расхотелось. Жил я один, и поговорить было реально не с кем, тем более о таких удивлениях. А с Ро мы хоть как сидели в этом грешноватом подвале целыми днями почти одни. Если два-три клиента было в день, то хорошо. Ну вот как-то вечером я ему и рассказал про свои волны и чаек.

Он покивал, даже удовлетворенно хмыкнул, дескать, всё в порядке, уважаемый Ва'лер (вечно коверкал моё имя как Бог на душу положит), так оно и должно быть, не переживайте. Если очень хотите, чтобы Вам научное обоснование подвели, давайте я Вам телефончик дам, наберёте нашему консультанту? Нахрен мне ваш консультант, многоуважаемый Ро (хотел добавить «в задницу себе его засуньте», да удержался), мне ведь просто понять хочется, мне кажется или нет! Он тихонько рассмеялся себе в мандалу. А в чём разница между кажется и нет? В том, что если есть волна, от которой идёт звук волны, то мне это не кажется! А если нету, то кажется!

Он уважительно так посмотрел на меня и спрашивает так серьезно, а Вы ведь знаете, что и звук тоже волна? Я чуть по уху ему не съездил, чтоб очки свалились, честное слово. Тем более причесочка у него была как любят все эти бледные юноши в мягких штанах с мандалами – по бокам выбрито, как раз вокруг ушей, а сверху и сзади хвост оставлен и в гульку закручен. Очень подходит для езды по ушам. Гульку твою тебе в нос, да скажи ты по-человечески, что ты голову морочишь! Знаю я, что звук волна! Но вслух ничего говорить не стал, есьтесссьно.

Но надо сказать, что на следующий день прекратились все морские шумы, а началась новая напасть: картинки стали приходить, поначалу бесхитростные. Началось всё просто – поле, русское поле, лес красивый такой, густой, мох, лишайники. Я такого леса и не видал до сих пор ни разу, разве что в книжках на картинках. Потом опять море, но разное – то спокойное, то в шторм, то просто туманное и седое. Иногда улицы, дома, поезда. Иной раз мудрёные здания, про какие я слыхом не слыхивал и видать не видывал. Однажды я вдруг почувствовал, что пора записывать – а может, просто образ пришел про бумагу да ручку и я всё скнокал?

С Ро, змеем эдаким, мы про это больше не разговаривали, да он особо и не стремился, только как-то обмолвился, что можно и днём сидеть-лежать, если намеченных клиентов нету. Я стал чаще, а что было терять? Зарплату не вычитали за лежание, да и смотреть на всякое разное красивое мне нравилось. К тому же я стал пробовать не только смотреть, но и что-то менять в том, что видел, здесь листочек добавить, там иголку. Особенно красиво выходили облака, иной раз прямо залюбуешься, а ведь как передать, рисовать не обучен, а описать словами такую красоту ну как удастся… раз я пролежал часа два, их разглядывал, еще музыку себе представил подходящую, фортепианка такая и скрипочки, прямо плакать хочется. Нехотя вышел, потому что пора уже было домой, и в темном коридоре чуть не налетел на Ро. Пора, говорит, нам с тобой поговорить, друг сердечный. Так и сказал «друг сердечный», представьте!

Заводит меня в какую-то каморочку, где я еще не был, сажает там и говорит, как ты думаешь, откуда берутся все эти облака? Я, признаться, присел на краешек стула и смотрю на него как баран, даже не спросил какие-такие облака, как-то язык не повернулся. Он молчит, ждет ответа. Ну, говорю, не знаю, откуда-то да берутся, может, я их в книжках видел, может, на небе, а может, и то, и другое. Ладно, говорит, пойдём-ка – и тут мы через дальнюю боковую дверь по какой-то потайной лестнице выбираемся на подъездную, а с нее (семнадцать этажей пешком, вот злыдень!) вдруг – на крышу.

Смотри, говорит – и я вижу, что вот же они, мои родимые, только что я их в своей люмитрубе видел, а теперь вот воочию на них на небе смотрю, да еще они закатным солнышком подсвечены так, что вовсе дух захватывает… Особенно после двадцати двух этажей пешком!