Читать книгу Хохот степей - Александра. Питкевич (samum) - Страница 4

Ехать на одной лошади с крупным мужчиной – не одно и то же, что в крытой повозке среди женщин. Тело, и так не отличающееся бодростью и силой, вовсе устроило мне бунт, отдаваясь болью в каждом суставе. Особенно не радовала спина. А еще страшно, до резей в желудке, хотелось есть. Я даже не могла сказать, что меня терзало больше: голод или усталость.

К середине дня, когда солнце сияло ровно над головой, желудок стал издавать печальные рулады, которые, пусть и не были слышны за топотом копыт, но все же вызывали некоторый дискомфорт и смущение перед степняком.

Кони шли плавно, словно и не копыта у них, а крылья, но с каждым часом все равно я чувствовала себя хуже. Когда солнце стало опускаться к горизонту, единственное, о чем я могла думать – это остановка. Эти мужчины обладали невероятным запасом выносливости, не позволяя себе или лошадям даже короткого передыха.

Вдруг мне в руки толкнули кожаный бурдюк, отчего в теле словно вспыхнули новые силы. Откинув пробку, я жадно глотнула, тут же закашлявшись. В мешке была не вода, как я предполагала, а что-то белое, тут же струйкой потекшее изо рта, кисло-сладкое и немного жирное.

На спину, между лопаток легла крупная ладонь, надавив, а затем медленно поглаживая, пытаясь, видно, помочь с приступом кашля. И все это без единого слова.

То, что мы немного отстали от остальных, я заметила только тогда, когда вновь смогла сесть ровно. Четыре всадника, оставляя небольшие пылевые облака, правили коней к горизонту.

Второй раз я глотнула куда осторожнее, опасаясь подавиться еще раз. Напиток, что показался мне вкуснее всего, что доводилось пробовать раньше, приятно заполнял желудок, оставляя сладковатый привкус на языке. Я, кажется, могла выпить все, до последней капли, но та же рука, что до этого поглаживала меня по спине, сжала плечо, привлекая внимание. Стоило нехотя оторваться от бурдюка, как в самое ухо мне произнесли:

– Много нельзя. Будет плохо, – вздрогнув всем телом от внезапной волны мурашек, я нехотя закрыла мешок, возвращая его обратно обладателю этого низкого, хрипловатого голоса. Когда мужчина говорил с остальными на своем языке, мне не слышались эти урчаще-грохочущие отзвуки, что цепляли до самого низа живота.

Степняк, не подозревая, какие ощущения во мне вызвал всего парой слов, пришпорил коня, нагоняя остальных. Голод немного отступил, и даже, кажется, спина перестала отдаваться такой болью, но теперь во мне появились иные, не менее интересные ощущения.

Солнце почти коснулось горизонта, когда один из всадников, рыжий крупный мужчина, сидящий на лошади как властелин степей, выхватил от седла кривой лук, почти не целясь выпустив стрелу. В воздухе раздался только свист перьев, а через мгновение рыжий дал шпоры коню, отклоняясь в сторону. Свесившись с седла, рыжий степняк подхватил что-то не очень большое, но пушистое, подвесив к седлу.

Степняки загалдели, съезжаясь ближе и над чем-то посмеиваясь, на что рыжий отозвался резким возгласом, заставив одной фразой всех умолкнуть. А мне показалось, что речь снова идет о беглянке. Это все было немного странным, так как несмотря на отсутствие вопросов и то, что на меня никто даже не смотрит, я все равно ощущала себя центром внимания. Никогда не испытывала неудобств подобного толка.

**

Девушка устала. Она передергивала плечами, наклоняла и вытягивала шею, но я ничем не мог помочь. Не рассчитывая, что в пути к нам присоединится кто-то еще, я не мог подготовиться к подобному. С полудня у девушки урчало в животе, но давать ей кумыс на такой жаре тоже было делом рискованным. Пусть от того, что был у меня, нельзя было сильно захмелеть, но с непривычки могло быть всякое.

И все же держать ее голодной дальше – означало дождаться обморока.

Протянув девушке бурдюк, не сдержавшись, покачал головой, когда девушка подавилась первым глотком. Какая неуклюжая и слабая. Видно, сбежать ей удалось только чудом и по милости духов степи.

Когда Тамгир попал в зайца, все засмеялись. Такой мелочи не хватит и на зуб здоровому степняку, так что не стоило и стрелять такую мелкую добычу.

– Ты так голоден, брат? – Хар Сум рассмеялся, кивая головой на кусок соленого мяса, что пряталось в сумке рыжего.

– Даже не будь у меня еды, – сердито отозвался Тамгир, – я был бы способен перенести пару дней, но вот маленькая серебряная лисица Эргета, скорее всего, не выдержит долго на таком питании.

Задумавшись, я был вынужден кивнуть. Пусть у меня и было две сестры, я никогда не интересовался, могут ли они питаться вяленым мясом или нет. Женщины почти никогда не покидали становище, разве только тогда, когда улус переходил на другие пастбища два раза в год. Но и тогда женщины были словно сами по себе. Как свободный мужчина, я занимался охотой или охраной, оставляя заботу о правильном выборе пищи для матери.

– Удивительно, что ты, не будучи женат, думаешь о подобном, – заметил коротко стриженный глазастый Молчун.

– То, что я пока не нашел себе супругу в бескрайних степях, не значит, что я не думаю об этом, – нехотя признался рыжий. Мы промолчали, зная, как бывает не просто отыскать женщину, способную стать женой мужчины из улуса Чоно.

Старики и шаманы поговаривают, что только боги отмечают путь одаренных. Редко у кого из детей Тенгэр хватит сил изменить судьбу против воли Неба. И это касалось всего, в том числе, выбора жены.

– Небо темнеет, ветер плотный стал, – недовольно сощурился Хар Сум, вытягивая руку над землей.

– Это не кто-то из наших, – покачал головой Тамгир, вслушиваясь в вой ветра.

– Но и не кто-то из улуса Шонхор. Их становище слишком далеко, – кивнул Хар Сум, придерживая коня.

Мы все прислушались к тому, что начинало собираться в небе, но пока было неясно, для чего и кем собираются тучи.

– Эх, жаль, что до дома не добрались, – печально вздохнул Тамгир. – Лето еще не началось, всем бы по улусам сидеть, а они все воевать лезут.

– Не торопись, брат. Может, обойдемся разговором и предупреждением, – я не чувствовал угрозы в том, кто прятался за ветром, только интерес и силу. Но и она была недостаточной, чтобы серьезно противостоять одному из нас. Кто-то из младших семей, из дальних улусов решил, что может играть так далеко от дома.

– Не думаю, Эргет. До становища два дня, а здесь бродит кто-то из незнакомых нам детей Тенгэр. Неспроста это. Чует мое левое плечо. Неспроста, – мрачный голос побратима мне совсем не понравился, как и упоминание его левого плеча. Если у рыжего начинало тянуть эту руку, значит, скоро ему предстояло очень сильно устать, пуская стрелы во врагов.