Читать книгу Правосудие волков - Александра Ронис - Страница 6

– Спокойно!

Его ладонь схватила ее руку, как только Олеся сделала движение, порываясь встать. Уйти, убежать, скрыться. Отыграть назад все действо. Отмотать минуты вплоть до вчерашнего или позавчерашнего дня. Забыть Демидова и все с ним связанное как страшный сон. Наверно, лучше Кир с его похотливыми и грязными шутками, чем Влад, с виду приличный и порядочный, а на самом деле… Хотя, наверное, у них разные понятия о порядочности.

– Спокойно… Леся…

Это имя, произнесенное им мягким, дружеским тоном, привело ее в еще большее волнение. Лишний раз напомнило о Жене, болью полоснуло по сердцу.

Да, Женя, теперь и я, как и ты, отправлюсь за решетку, вот только, в отличие от тебя, не безосновательно. За организацию заказного убийства человека. Даже не человека, а сотрудника правоохранительных органов. И неважно, что как человек он был не очень. Тебе ли не знать? Но убивать нельзя, и это верно, и где была моя голова, когда я решилась на столь опрометчивый шаг? И тебя рядом нет, чтобы позаботиться о Насте.

При мысли о беспросветном будущем для дочери, Олеся издала звук, похожий на всхлип, и Влад, решив, что уж больно сильно сжал ее хрупкое запястье, слегка ослабил хватку. С тревогой вглядываясь в ее бледное лицо, он еще раз позвал ее по имени – уж слишком отсутствующий вид был у Олеси. Не испуганный, свидетельствующий о надвигающейся истерике, как можно было бы ожидать, а отчужденный, как будто мозг отказывался принять случившееся и провалился куда-то в параллельную реальность, оставив без управления телесную оболочку своей хозяйки.

Влад выругался мысленно – не хватало еще, чтобы она умом тронулась от шока и потрясения!

– Леся, ты меня слышишь? – обратился он к ней еще раз, спокойно, без тени агрессии в голосе. Так разговаривают обычно с душевнобольными людьми, чтобы выяснить картину очередного обострения их заболевания и ненароком не спровоцировать ухудшение. – Ты понимаешь, что произошло?

– Да, – она подняла на него осмысленный взгляд, и Влад отчетливо увидел, как мгновенно наливаются влагой и краснотой ее глаза. Как судорожно дергаются губы, пытаясь подавить вздох, а может, снова всхлип. Физически ощутил, как тяжело и рвано ей дышится. Но ни на секунду не испытал угрызений совести.

– Прямо сейчас, – он старался говорить четко, внятно и в то же время тихо, чтобы не привлечь внимания тех немногочисленных посетителей, которые решили испробовать меню «Горницы» в этот предобеденный час, – ты могла бы поехать отсюда в наручниках сама догадываешься куда. И поверь мне, велика вероятность, что и сесть ты могла бы надолго.

– Могла бы? – Олеся скосила взгляд в сторону, как она думала, скрывающихся за ее спиной оперативников, словно боялась, что они в любую минуту накинутся на нее и защелкнут наручники – на деле же они, повинуясь ускользнувшему от ее внимания знаку Влада, давно покинули помещение кафе. Вопрос был задан чисто автоматически – это «бы» выбивалось из ряда, резало слух, но что за ним стояло, до сознания не доходило.

– Могла бы, – подтвердил Демидов, и Олеся заметила, что он больше не улыбался, – если бы на моем месте был кто-то другой…

– Не… поняла, – едва слышно пролепетала она, зажмурившись от напряжения в попытках уловить суть разговора. – Меня… не арестуют? – спрашивала и сама себе не верила.

– Нет.

– Но… зачем?!

Зачем нужно было устраивать такой жуткий, жестокий розыгрыш?! Чтобы что?!

Проносящиеся в голове вихрем мысли отражались на лице Олеси, но и без этого Влад собирался объяснить мотивы своего поступка. Чтобы она больше не питала обманчивых иллюзий, не попалась в свою собственную ловушку. Не испортила жизнь себе и дочери. Ее мнение же о нем самом не особо его беспокоило.

– Затем, – заявил он жестко и безапелляционно, – если бы я тебе отказал, ты с этим же «заказом» могла сунуться к кому-нибудь другому. И закончиться все могло бы очень и очень плачевно для тебя. Варианты могли быть разные, но ни один, я уверен, ни к чему хорошему бы не привел. Тебе рассказать подробнее?

Да нет, она же не дура…

Теперь, когда напряжение отпустило и накатило облегчение, Олеся смогла улыбнуться. Криво, слабо, неуверенно, но с искренней благодарностью в глазах. В самом деле, когда мозг оказывается во власти чувств и эмоций, он становится плохим советчиком.

– Если хочешь, я подскажу, что можно сделать в твоей ситуации, – и снова Влад прочел ее мысли, – но потом. Сейчас тебе нужно, – он окинул ее оценивающим взглядом, отметив про себя все – и выражение лица, глаз, и позу, – отдохнуть, – пододвинув к ней конверт с деньгами, все это время покоившийся у него под ладонью, добавил: – Пойдем, отвезу тебя домой.

Олеся была в силах лишь кивнуть на его предложение.

На улице Влад задержался на несколько минут, чтобы попрощаться со своими людьми, актерами спектакля, разыгранного для нее как по нотам. Пожал им руки, и они, усевшись в неприметную с виду тачку, сорвались с парковки в оживленный поток машин, несший свои «воды» в центр города.

Мозг Олеси до сих пор работал тяжело, с перебоями, и она не смогла бы не то что назвать марку только что отъехавшей машины, но даже описать внешность мужчин, представленных ей в кафе в роли оперов. А уж что у них были за корочки – она бы и подавно не ответила.

Оглушение от пережитого потрясения не проходило еще долго. Вечером она по несколько раз переспрашивала один и тот же вопрос у Насти, чем вызвала откровенное недоумение с ее стороны. А когда та, наткнувшись на конверт с деньгами, по забывчивости оставленный ею в прихожей, с восторгом округлила глаза (Мам, а тут сколько денег?!), Олеся вспомнила еще один вопрос Влада, заданный им по дороге словно бы просто так.

– Такую большую сумму дома хранишь?

Она чуть было не брякнула ответ (Да), но в последний момент спохватилась:

– Это не мои… Заняла… – а сама подумала: – Дома есть в разы больше.

Влад качнул головой в осуждении.

Нет, наверное, он прав – дома такие деньги хранить небезопасно, но и в банк на счет не положишь. Могут возникнуть вопросы. А вопросов она боялась, любых, если они исходили со стороны сотрудников правоохранительных органов.

Утром, на свежую голову, Олеся решила справиться на работе по поводу ячеек, которыми иногда пользовались их клиенты. Она видела, что они заключали договоры, и им выдавался персональный ключ. Вроде бы, сохранность содержимого ячеек гарантировалась. Но мысли о ячейке пришлось выкинуть из головы, а затем вернуться к ним уже с удвоенной силой и новым всплеском тревоги и озабоченности.

У работы ее поджидал Кир с новой порцией вопросов. Нет нужды говорить, что он был злой как черт (это было его обычное состояние в Москве – наверное, столица на него плохо влияла), но кроме этого, в голосе его явно сквозило надменное, уничижительное превосходство. Сердце Олеси сжалось. Никак, очередные гадости наготове?

– Таюрских, ты дура дурой! – Злость уступила место издевке, найдя выход в действии – видимо, от избытка чувств Кир хлопнул ладонью по крыше собственной машины. Несильно, но достаточно, чтобы Олеся вздрогнула. – И что это тебя вечно к уголовникам тянет, а?!

Он был рад, он был счастлив, он просто наслаждался грядущим шоком, который непременно должна была испытать Олеся по его мнению. Несколько часов ожиданий в машине у ее подъезда не прошли даром – защитничек ее позволил и себя рассмотреть получше и номер тачки своей дал «срисовать». А дальше – дело техники.

– Ты хоть знаешь, что это за тип, который подвозит тебя домой?! Уже поди и трахнул тебя, а? – он нагло рассмеялся ей в лицо и процитировал: – Демидов Владислав Дмитриевич, … года рождения, уроженец города Москва, судим, статья сто пятая часть первая Уголовного кодекса Российской Федерации. Восемь лет лишения свободы. Знаешь за что? – Кир уже был доволен произведенным эффектом, но произвел «контрольный»: – Убийство! Двойное! Убил двух пацанов-подростков! Считай, дети еще…

Об условно-досрочном и бытность его сотрудником полиции умолчал.