Читать книгу Цвет греха: Алый - Александра Салиева - Страница 6

Эва

– Зачем?

Зачем… снова пришёл? Тогда, когда я прилагаю столько усилий, чтобы сбежать от тебя. Зачем… снова появляешься в моей жизни? Тогда, когда я едва обретаю равновесие после своих необоснованных и нелепых подвигов, посвящённых тебе. Зачем… мы вообще встретились? Понятно ведь, что лучше бы и не стоило. И ещё десяток “Зачем” крутится в моей голове, подобно заезженной пластинке. Но вслух конечно же, я задаю вопрос лишь о том, зачем он заботится о судьбе моей битой машины.

Ничего такого ведь не прошу.

А он явно не из тех, кто страдает благородством.

Или я ошибаюсь?

Снова…

– Отремонтируют, – пожимает плечом Кай, озвучивая очевидное. – К вечеру как новенькая будет.

На нём снова белая рубашка. Не та, что вчера. Другая. Должно быть, из числа тех, которых я недавно касалась, пока исследовала чужую гардеробную в своих злополучных поисках. За его спиной возвышается тот самый внедорожник, участвующий в нашей совместной аварии и увёзший меня этой ночью из клуба. Разве что ни следа от самого столкновения. А ещё гостеприимно распахнута дверца со стороны переднего пассажирского кресла.

– Я ничего такого не просила, – прищуриваюсь, озвучивая вслух одну из своих былых мыслей.

– Я знаю, – соглашается брюнет. – Я сам так решил.

Что я там по поводу его вероятного благородства думала?

Нечто глубоко внутри навязчиво подсказывает: спорить и настаивать нет смысла, он не поясняет свою точку зрения, констатирует случившийся факт. И его благородство тут совершенно не причём. Вот и не спорю.

– Спасибо, – отзываюсь из вежливости. – Где я могу её забрать?

На его губах расцветает насмешка.

– Вместе заберём. Вечером, как и сказал. После того, как прогуляешься со мной немного. По городу. Обсудим… например то, как шумно ты топаешь.

Похоже на приглашение.

Своеобразное.

Но я об этом быстро забывают. Щёки в один момент буквально пылают после его последней фразы.

Ну, нет!

Он ведь не мог притворяться спящим?

Чтобы позабавиться за мой счёт…

Или именно так и сделал?

Вот же…

До какой же степени стыдно становится!

– А если откажусь? – не могу не спросить в свете своих вспыхнувших догадок.

Прежнее расстояние в три шага между нами исчезает.

– Ты не можешь, – подходит вплотную ко мне мужчина. – Твоя тачка у меня в гарантийном залоге. Забыла?

То ли шутит. То ли нет. Ни намёка на улыбку или ту же насмешку. Выглядит вполне серьёзным. Даже жутко становится на мгновение, за которое я невольно отшатываюсь. А он опять близко. Ловит меня за руку. Не просто удерживает около себя. Большим пальцем ласково проводит в районе между моим большим и указательным по внешней стороне ладони. Очень коварный поступок с его стороны. Ведь мне это неожиданно нравится. Даже слишком. Зависаю на этом простом действии.

– Ну же, Эва… – пользуется моей случившейся заминкой собеседник, не менее коварно подталкивая в сторону машины.

Гостеприимно распахнутая дверца остаётся таковой. Водитель задумчиво склоняет голову, разглядывая меня с головы до ног, раз уж я всё равно не тороплюсь исполнять его волю.

Почему?

Ну, почему, я упираюсь?

Когда на самом деле хочется именно этого…

Подчиниться.

И вообще не думать больше.

Нельзя столь опрометчиво терять голову…

Взмах рукой в безмолвном жесте повторно приглашает залезть в салон внедорожника. И да, по всей видимости, я конченная авантюристка, или же совсем бестолковая, ведь, после минутного промедления, всё-таки забираюсь внутрь здоровенного автомобиля, вопреки внутреннему раздраю. И почти сразу вздрагиваю от неожиданности, когда вслед за моими действиями на мои колени брошен белый увесистый конверт.

– Что это? – кошусь опасливо.

Упакованное в бумагу – неизвестное и в то же время нет. Слишком уж напоминает то, что вчера я самолично вручила Имаи-сану. К тому же собеседник не спешит отвечать на мой вопрос. Сперва заботливо пристёгивает меня ремнём безопасности, будто не слышит, а после захлопывает дверцу с моей стороны, обходит автомобиль с капота и устраивается за рулём.

Внедорожник срывается с места в считанные мгновения…

Сидящий сбоку от меня по-прежнему молчит, сосредоточившись на дороге. Приходится лично убеждаться в своей правоте. Внутри – действительно деньги. И именно те, которые я снимала в банкомате: совпадает номинал, да и внешний вид в целом. Хотя всегда остаётся вероятность простого сходства. Вот и приходится уточнять:

– Ты возвращался к хирургу?

И не только возвращался…

Вот и причина его сегодняшнего появления!

Скорее всего и предыдущего – также…

А если бы я не была настолько в неадеквате, что даже сбежала, ещё бы накануне всё закончилось.

И да, не собираюсь бросаться обвинениями или что-то в этом роде, но, вопреки внутренней установке, мой голос звучит слишком искусственным и далёким от нейтрального, слишком уж цепляют собственные нерадостные мысли. Это замечаю не я одна.

– Разумеется, – одаривает меня снисходительно-мрачной насмешкой Кай.

И… всё!

Что лично меня, естественно, совсем не устраивает.

– А потом?.. – подталкиваю его к продолжению.

– А что потом? Ничего из того, что ты успела себе напредставлять, судя по твоему затравленному виду, ангелочек. Зашёл. Поблагодарил за помощь. Заодно узнал, сколько ты заплатила за оказанные услуги. Он ответил, – кивает на лежащий на моих коленях конверт. – Я не из тех, кто предпочитает быть на содержании. Сам в состоянии расплатиться. И расплатился.

В любой другой ситуации это могло бы меня успокоить.

Но не после выбранного им обращения!

Меня таким образом называет лишь отец, да ещё несколько человек – их по пальцам пересчитать можно, опять же с его подачи, в том числе Имаи-сан. А значит, не только расплатился. Расспрашивал обо мне. Ладони аж зазудели, до такой степени сильно захотелось позвонить и сейчас же выяснить, что ему наболтал старик. Это тоже не остаётся незамеченным проницательным незнакомцем.

– Да не паникуй ты так. Ты сделала мне добро. Я отвечу тебе тем же. Ничего плохого с тобой не случится, обещаю, – произносит, выворачивая руль на перекрёстке.

Всё-таки не в центр. Не доезжаем мы до него несколько кварталов. Этот путь ведёт к побережью. А я очень стараюсь дышать глубже и перестать нервничать, призывая себя поверить услышанному. В конце концов, в это время года побережье – место многолюдное, не менее, чем тот же центр города. Не в лес прикапывать везёт, и то хорошо. Да и хотел бы избавиться, давно и иначе бы всё сделал, не разместил бы в собственной квартире на ночь со всем комфортом, к тому же в своей же постели.

Про постель, кстати, совершенно напрасно я вспоминаю!

Стоит об этом задуматься, как перед глазами всплывает жутко неудобная картинка с моим участием, где я склоняюсь над притворяющимся спящим обнажённым мужчиной, а у него очевидно, очень крепким оказывается не только утренний стояк, но и вся его выдержка в принципе, раз позволяет мне оттуда безнаказанно уйти, к тому же без уязвлённой гордости. Ещё бы не комментировал потом, вообще бы была красота.

Но что уж теперь…

И всё-таки не могу не спросить:

– Когда ты проснулся?

Спрашиваю и тут же проклинаю себя за болтливость.

Вот чего мне стоит промолчать?

Ничего.

Сама себя в угол загоняю…

А так не болтала бы лишнего, он бы может тоже не стал бы об этом больше вспоминать. Но нет же. Сказанного теперь не вернёшь.

Хорошо, из нас двоих, у него мозгов побольше!

– Уверен, ты не хочешь на самом деле знать ответ на этот вопрос, – невозмутимо отзывается Кай.

А я…

Я почти восхищаюсь им!

Как минимум в качестве благодарности за то, что увёл разговор от столь щепетильной затронутой мной темы.

Правда, ровно до следующего момента:

– Вчерашним утром, в том районе, где мы с тобой впервые встретились, у меня была сделка. Ничего криминального или мафиозного, обычная купля-продажа вполне легальной, заурядной и скучной коммерции, – снова поворачивает руль, а машина съезжает с асфальтированной дороги. – Но один из тех, с кем я входил в долю, решил, что прибыль должна остаться ему одному, а затем шмальнул в меня, таким образом почти избавившись. И избавился бы, скорее всего, если бы не ты. Едва ли я был в состоянии сам о себе позаботиться.

Совсем не о таком я рассчитываю поговорить, при смене направления разговора, наверное, потому и смотрю на него шокировано, далеко не сразу находясь с ответными словами.

– В таком случае тебе стоит лучше подбирать себе партнёров по бизнесу, – комментирую услышанное.

– Если учесть, что я сам собирался его кинуть первым, не совсем-то он и не прав, – неожиданно добродушно хмыкает Кай.

А у меня лицо снова вытягивается от изумления по поводу услышанного.

Всё-таки угораздило меня…

Связаться.

М-да уж…

Но да ладно!

И не такое уже случалось…

Вслух же:

– Твои татуировки, – вновь меняю тему разговора. – Что они значат?

Теперь настаёт его очередь удивляться.

– Разве я тебе не рассказал? – забавно хмурится.

А я невольно улыбаюсь, глядя на него.

– Рассказал, – соглашаюсь. – Но интерпретировать можно по-разному. Тут явно несколько смыслов сразу, – поясняю. – И вот что мне интересно: какой из них – твой?

Вероятно, я натыкаюсь на слишком личную грань. Но проще интересоваться чем-то эдаким, нежели вспоминать остальное.

Ничего иного придумать всё равно не удаётся!

– Хм… – не спешит делиться Кай.

Внедорожник проезжает ещё полмили, а затем останавливается на специальной парковке. Мы, и правда, приезжаем к береговой линии.

Впереди виднеется песчаный пляж, с накатывающими лёгкими волнами. Народа, несмотря на предобеденное утро, собирается предостаточно. И даже внутри раскинутых чуть вдалеке высоких светлых шатрах, служащих убежищем для посетителей летнего кафе – совсем не пусто, оттуда доносится весёлая шумиха.

Я отвлекаюсь на развернувшийся пейзаж, и немного медлю с отстёгиванием ремня безопасности. Водитель успевает выбраться на улицу, обойти машину, а я только тянусь к замку затвора. Да и то не дотягиваюсь. Дверца с моей стороны широко распахивается и с незамысловатым действием мне услужливо помогают. А я обманываю себя этим обходительным манёвром, наивно задумываясь о том, что всё-таки рада оказаться здесь, с таким мужчиной.

– Жизнь одинаково жестока ко всем, – произносит Кай, протянув мне руку и развернув ладонь внутренней стороной вверх в приглашающем жесте. – Без исключений.

Увлёкшись собственными мыслями, не сразу понимаю, о чём это он. С его помощью выбираюсь из машины. Вдыхаю свежий морской воздух полной грудью, отворачиваясь от своего спутника.

– А ты пессимист, – наконец, реагирую на его интерпретацию и заявленный смысл вбитой чернилами под кожу фразы.

– Не оптимист, как ты, – по-своему соглашается мужчина, как и я недавно, придирчиво оглядывая округу. – Скорее реалист.

Моего мнения не спрашивает. Мы направляемся к шатрам. Там – относительная тень и превосходно работающий климат-контроль, поэтому его выбор не оспариваю, хотя всё равно становится немного неловко, едва усаживаемся за отдалённо стоящий столик, оказавшись друг напротив друга.

– И так, Эва… – сцепляет ладони в замок, уложив их на край стола, пристально разглядывая меня, как под микроскопом. – Что ещё мне следует о тебе знать?

Звучит так, словно мы на каком-нибудь грёбанном свидании вслепую, а моя задача преподнести себя будущему ухажёру в самом лучше свете, считай – продать подороже. И вот зря я про подобное вспоминаю, потому что ни с того, ни с сего вдруг:

– Я выхожу замуж. Скоро.

Ментальный пинок за то, как может выглядеть со стороны подобное неосторожное высказывание, только добавляет диссонанса в мои мысли: та, кто вскоре собирается выйти замуж, не ходит на прогулки с другим мужчиной. И уж точно не шляется по клубам в далеко не трезвом виде. Самое обидное, Кай никак не реагирует. Не смотрит на меня, как на падшую женщину или какую-нибудь изменницу. Отворачивается. Смотрит вдаль, где беснуются морские волны. Ему совершенно точно всё равно. В отличие от меня. Той, кто моментально зацикливается на этом.

– Лучше что-нибудь другое давай обсудим, – предлагаю торопливо. – Раз уж мы всё равно здесь… – ворчу себе под нос.

Чужие губы трогает небрежная ухмылка.

– Моя жизнь скучна и однообразна. Была. Пока в ней не появилась ты, – проговаривает с проскользнувшим сарказмом.

В разуме всплывает слоган знаменитой рекламы, очень схожий с тем, о чём он говорит, и я борюсь с собой, дабы не рассмеяться в ответ. К тому же, дальше совсем не смешно:

– И давно ты влюблена? – вдруг интересуется Кай. – Какой он, этот твой скоро-выйду-за-него-замуж? – склоняет голову и зачем-то пристально вглядывается в морской горизонт. – Только не говори, что он – тот самый, которого мы вчера оставили валяться на полу у бара…

Невольно морщусь. Сперва из-за упомянутого Джозефа. И в общем – тоже. Где-то здесь грань “слишком личного” вновь приближается, только в обратном направлении. Вовсе не обязательно её стирать или поддаваться. С другой стороны, сам мужчина на мой вопрос о татуировках отвечает честно, как бы то ни было, не упирается, так что вероятнее всего и мне стоит ответить ему тем же. К тому же, кому ещё я могу поплакаться о своей “горькой” судьбе, как не тому, кого вижу в своей жизни в последний раз? Неспроста же считается, что постороннему всегда легче душу изливать.

– Нет. Не он. Я своего жениха ещё не видела. Так отец решил.

Вот теперь он всё своё внимание снова на мне сосредотачивает. Смотрит до того тошнотворно изучающе, словно я не на обычном плетеном из ротанга стуле за пока ещё пустым столом сижу, как минимум – на полиграфе, а он за честность моих показаний радеет и отвечает.

– Договорной брак? – совсем не удивлён, да и не спрашивает.

Утверждает. Как данность.

– Средневековье покинуло в этом мире ещё не всех. Вот такое вот клише в моих венах, – развожу руками, пожимая плечом.

Продолжение разговора немного откладывается. К нам подходит официант. Он самозабвенно перечисляет все фирменные блюда, которые заведение готово подать, и советует попробовать новые коктейли, авторства местного бармена. Кай отказывается от всего, заказывает лишь воду и чашку двойного эспрессо без сахара. А пока я мучаюсь своим выбором, на фоне скупых пожеланий сидящего напротив, он и за меня решает. Десерт с шоколадом, апельсиновый фреш, и ещё одна порция воды.

– Вряд ли у них тут есть ещё что-либо съедобное. Я тут не в первый раз, – поясняет свой выбор для меня, как только официант покидает нас.

Молча киваю. Смысл спорить? Вот и молчу. А весь наш заказ оказывается перед нами в считанные минуты.

– Так что там с этим твоим скоро-выйду-за-него-замуж, которого ты ещё не видела? – возвращается к былому Кай.

– Ничего, – заново пожимаю плечами. – В самом деле не видела. Даже не имею ни малейшего понятия, как его зовут, если честно, – сознаюсь и в этом. – Но замуж выйду. Если, конечно, не сумею вовремя переубедить отца.

Тяжёлый взор, сканирующий меня всё это время, ощущается ещё более тёмным и тяжёлым, если такое вообще возможно.

– Ты не похожа на ту, кто покорно согласится с уготованной участью, что бы то ни служило причиной, – слегка прищуривается в подозрении мужчина. – Проблем с деньгами у вас нет, это я уже понял, иначе бы ты не бросалась столь широкими и затратными жестами, – припоминает конверт, который я оставляю на переднем пассажирском сиденье его машины, прежде чем мы оказываемся здесь. – Тогда почему? Выгодная сделка? Увеличение семейного капитала? Шантаж? Жадность? Безысходность? – выдвигает одну гипотезу за другой.

А я…

Я и сама не знаю!

Не спросила же у папы.

Психанула и сбежала.

А теперь…

Вот тут, с ним сижу.

С губ срывается нервный смешок.

– Я совсем недавно получила диплом. Закончила на год раньше. Очень старалась, чтобы оправдать папино доверие. Но до своих рабочих дел он меня всё равно не допускает, поэтому, что пальцем в небо: сказать наверняка не смогу, даже если попытаюсь, – криво усмехаюсь, пряча за этим жестом всю напрашивающуюся наружу горечь. – И, хотя ты прав, я не такого уж кроткого нрава, если в голову стукнет, скорее сбегу или найду управу, чем подчинюсь и прогнусь под кого попало, но… – на моих губах застывает та же горечь, стоит подумать о следующем: – Папа – он у меня один. Кроме меня у него никого в действительности нет. Вот такая мы семья – он и я. Всё. Мама давно умерла. Покончила с собой. И такое предательство с моей стороны он вряд ли вынесет. Он долго приходил в себя после маминых похорон. Я не могу настолько жестоко поступить с ним, бросив его в угоду себе.

И что-то я слишком разболталась, вот да…

Лучше буду есть то, что он для меня заказал!

Тем и занимаю себя последующие минуты, пока мужчина размышляет над моими откровениями. А затем и сам делится:

– Я вырос в детском доме. Тоже был маленьким, когда погибли мои родители, – становится мне новым откровением.

Не таким длинным, как мои, но даже двух скупых фраз вполне хватает, чтоб они задели мой разум. И остались где-то глубоко-глубоко внутри. Жалость? Нет, тот, кто передо мной, не нуждается в жалости. Такое для него скорее оскорбление, нежели благодетель. Но что тогда? Не знаю. Но нечто важное. И сама не могу определить. Возможно, то самое восхищение. Его стойкостью. И внутренней силой. Всё-таки детство у него явно не из простых.

Последующее молчание кажется особенно затянувшимся. Начинает действовать на нервы. Нарушаю его в своём стиле. Решительно поднимаюсь на ноги. А на встречно приподнятую бровь в немом вопросе бросаю наигранно беззаботно:

– Мне здесь надоело, – хватаю мужчину за руку.

Направление – пляж. Правда, приходится немного повременить со спешным побегом ближе к морским волнам, пока один из нас расплачивается за заказанное прежде. Не я, конечно. Оставляю это на него. Может, у нас и никакое не свидание, но раз уж он такой инициативный в денежном вопросе, пусть так. К тому же, отвлекаюсь на иное. Расшнуровываю свои кеды, которые подхватываю свободной рукой.

– Что ты делаешь? – озадачивается Кай, обратив внимание на содеянное мной.

Широко и нахально улыбаюсь ему в ответ, откровенно наслаждаясь тем, как чувствуется горячий мелкий песок под моими босыми ступнями, когда я ступаю на него.

– А на что это похоже? – бросаю встречно.

Брюнет настороженно следит за мной и тоже едва уловимо, но всё же улыбается, хотя явно не понимает. А мне и этого мало.

– Ну, чего так смотришь? – возмущаюсь. – Давай-давай, тоже снимай, – предлагаю с озорной насмешкой.

Судя по тому, как застывает его улыбка, разделять со мной такие сомнительные развлечения мужчина не собирается. По крайней мере, не так сразу. Но я не сдаюсь. И в самом деле заставляю его снять ботинки, а затем и носки. Потом и вовсе едва сдерживаю рвущийся наружу смешок, глядя за тем, как он осторожно и с явной опаской повторяет мой пример, аккуратно ступая по песку: каждый шаг, как по минному полю.

– Штаны надо закатать, – со знающим видом, сквозь очередной смешок, советуя я ему.

Он смотрит на меня, словно я схожу с ума и предлагаю ему сделать то же самое – это веселит больше прежнего. Не всё ему меня одну смущать.

– Да-да, – киваю неоднократно.

Кай неохотно, но всё же подчиняется. Затем я и вовсе тащу его за собой, почти бегом, в конце концов, он всё-таки сдаётся и просто следует за мной. Мой энтузиазм на этом не заканчивается. На пляже мы проводим несколько часов. Даже удаётся вытащить из него о том, что за деятельность у него такая, что приходится совершать сомнительные сделки. Работа в самом деле оказывается вполне заурядной, не только законной и налогооблагаемой. Мужчина занимается аукционным брокерством, скупает близкие к грани банкротства предприятия и их имущество. Не совсем вникаю во все сопутствующие детали, но дело – выгодное, хотя зачастую и рискованное, это я хорошенько себе усваиваю. Дабы убедиться в последнем, я задаю немало вопросов. А пока он на них отвечает, внимательно слушаю и снова невольно улыбаюсь, подставляя лицо морскому бризу, довольствуясь не столько потоком новой полезной информации, сколько больше пробирающим до глубины души тембром мужского голоса.

Так бы и слушала, и слушала…

Настолько забываюсь в нём, что почти тону.

Нет, не в море. В подсчёте времени.

А утекает оно подозрительно быстро.

И даже слишком!

Близится вечер, когда наше условное единение нарушено входящим от его приятеля. Моя машина готова. Можно забирать.