Читать книгу Возможные совпадения случайны - Александра Санина - Страница 7

Глава 5. Призрак в заброшенном доме

Оглавление

– Wow, I’m tired as a horse11! А ведь, представляете, есть люди, которые любят такой образ жизни! Они так и называются, тусовщики! Impossibly12! Сами себе враги, что ли? – Граф влетел в номер, на ходу скидывая пиджак и галстук.

Альберт Романович спокойно улыбнулся.

– Как все прошло?

– Superbly, я перезнакомился со всеми! И чуть не получил по фэйсу! У Юлечки резко обнаружился муж, который твердо намерен отстаивать границы своего дома и своей семьи! Зато его сестра Оленька – прелесть. И младшая, Леська, забавная, – Граф оставил лишнюю одежду на диване в прихожей и убежал умываться.

– Отлично. Ты провел весь вечер, не сводя глаз со своего информатора и ее родни? – с ничего не выражающим лицом уточнил Правый.

– Альберт Романович, Вы ставите под сомнение мой профессиональный уровень? – вернувшийся Граф взъерошил мокрую челку, обиженно захлопал ресницами, взял с журнального столика графин с водой и налил себе стакан.

– Да никоим образом, Дмитрий Арсеньевич, – не моргнув глазом, откликнулся Правый, – просто спрашиваю.

– А я уж думал, намекаете, что я влюбился и потерял голову, – Граф махом проглотил содержимое стакана.

– Нам всем это свойственно на определенном этапе жизни. А когда понимаем, что произошло, ловушка уже захлопнулась. Первая заповедь разведчика: тебя может погубить красивая девушка! Значит…

– На Дерибасовской хорошая погода, на Брайтон Бич опять идут дожди! – улыбаясь, определил источник мудрости Димка и поставил стакан обратно.

– Этот фильм не зря относится к классике кинематографа…

– Альберт Романович, а Вы влюблялись по-настоящему? – Димка снял рубашку и отправился искать футболку. Его вещи обнаружились в шкафу, выглаженные и разложенные в идеальном порядке. Граф не удивился, он привык к заботе со стороны Правого.

– Я был влюблен в единственную и неповторимую женщину – в свою жену. На тот момент с активной работой уже завязал… И возглавлял отдел кадров, сидел в кабинете с бумагами.

– Она знала, где Вы работаете?

– Знала, что в Конторе, не более того. О некоторых вещах не стоит рассказывать даже самым близким и дорогим людям.

– Чтобы меньше рассказали на допросе… – дерзко ухмыльнулся Димка.

– И это тоже, как бы цинично ни звучало. Но основная причина в том, что не все могут принять нас такими, как есть. Печально, но факт.

– Я никогда не стану заводить близкие отношения, – Димка натянул длинную футболку и без особого стеснения быстро переоделся из брюк в джинсы. Впрочем, Правый смотрел не на него, а вдаль.

– Мне печально это слышать. Я мечтаю увидеть твою жену и деток. Только никогда не разбивай чужую семью. Но непременно создай свою…

– Альберт Романович, а зачем она мне? Прибрать и приготовить мы с Вами и сами можем. Сексом я могу заниматься с… одноразовыми партнершами.

– Семья, Дим. Дети. Нежность и поддержка.

– Wow, да кому я нужен. Всегда говорят, любит по-настоящему только мама. А меня даже моя мама не любит, бросила и забыла. Чего уж ждать от других. Да и не создан я ладить с кем-то. Меня два раза усыновляли. И выкинули к чертям.

– Это было давно и не говорит о неизбежности краха любых отношений. Есть девушки, которые влюблены в тебя.

– Влюбляться и любить – разные вещи. Ну как это сформулировать… Like and love… Узнают меня получше и бросят.

Правый вздохнул.

– Ты еще не дошел до уровня понимания смысла семейных уз. Но это придет, Дмитрий Арсеньевич. Помяни мое слово. И всё у тебя будет. И жена, и детки, и домашний уют. Вот только доживу ли я. Мне ведь уже семьдесят девять.

– Альберт Романович… – Димка хлопнулся на кровать навзничь и закатил глаза.

– Всё, давай, отсыпайся. А одевался зачем?

– Я еще не сплю. Я еще кофе буду. И Лисичкину позвоню.

– Я принесу тебе кофе.

– Primarily13 сотик, please.

Сотик лежал в кармане пиджака. Правый аккуратно развесил его на плечики, взял телефон и принес Димке. Но тот уже спал, прижимаясь к подушке. Правый накрыл его легким пледом и на цыпочках вышел из комнаты.

Ночь снова выдалась беспокойная. Сон, вместо отдыха, принес какие-то смутные кошмары.

Темный купеческий особняк, залитый лунным светом. То ли Игорь, то ли Костя, десятилетний мальчик с короткими золотистыми волосами, осторожно пробирающийся по гулкой пустоте ночных коридоров. Взрослая мужская тень на фоне большого лунного пятна. Димка видел это со стороны, но сам не участвовал, не мог вмешаться, не мог предотвратить опасность, грозящую подростку. «Не лезь, нам нужны побегушники для порнофильмов!» – прозвучал над ухом голос Лазарева. «НЕ ТРОГАЙ РЕБЕНКА!!» – пытался крикнуть Димка, но не смог вымолвить ни слова. «Пара фильмов, и в расход… Расход… Ход… Ход…» – эхо разносилось то ли по коридорам, то ли в голове Графа. Откуда-то донесся страшный визг Ксюшки…

Димка рывком сел, и понял, что это, к счастью, только сон.

На улице уже рассвело. Граф проверил свой телефон. 4 часа утра.

Димку потянуло ТУДА. Увидеть место, которое на протяжении шестнадцати лет мечтал покинуть и забыть… Детдом, ставший теперь заброшенным домом.

Он прошел, как это умел, абсолютно бесшумно, чтобы не разбудить спящего Правого. В лифте нажал на брелок, завел машину.

Пустые улицы… Город спал. Только редкие полицейские машины несли свой круглосуточный дозор, да изредка прошмыгивали такси.

Димка оставил машину у рощи, дальше пошел пешком.

За прошедшие года деревья слегка подросли. Кусты стали совсем разлапистыми и неухоженными. Но по-прежнему роща оставалась чудесным зеленым островком, с чистым воздухом, щебетом птиц и нахально снующими белками.

Асфальтированная дорожка к детдому превратилась в кое-как видимую тропинку, заросшую травой.

Купеческий особняк монументально возвышался среди буйной зелени, заполонившей все пространство вокруг него. Он стоял, величественен и неизменен, время не имело для него никакого значения. Вот только окна и двери наглухо заколочены. Да нахальные пауки раскинули сети везде, где не надо.

Димка прошел, по сохранившейся детской привычке, там, где раньше вилась дорожка между клумбами. Конечно, от клумб уже ничего не осталось, как не осталось песочницы, горки и шведской стенки. Только сломанные облезлые качели обозначали место, где когда-то резвилась малышня. Изредка проржавевшие петли на качелях скрипели. Подвесы, оставшиеся без сидений, чуть шевелились, будто на них качались призраки.

Димка поднялся на крыльцо. Трухлявые ступеньки угрожающе потрескивали, но держали вес стройного парня. Потемневшая табличка у двери с названием учреждения почернела, почти до полной нечитаемости.

Мемориальная доска под ней извещала, что дом построен в 1809 году, является памятником архитектуры, а с 1920 года в нем располагался детский дом, во время Великой Отечественной войны принимавший ребят из блокадного Ленинграда.

«Ого… Почти сто лет прошло! Ничего себе! А дому, получается… Больше ста!»

Димке вдруг показалось, что особняк чувствует себя одиноким без привычной звонкой ребячьей болтовни, без юных, начинающихся жизней, без круглосуточного присутствия людей.

Это здание… не какой-нибудь серый и казенный новострой. Нет, настоящий дом! Когда-то, пусть и давно, в нем обитала настоящая семья. Люди ушли, а аура их душевного тепла осталась. Может, поэтому ребятишки, оставшиеся без родительской любви и ласки, жили здесь дружно и называли друг друга родными?

Граф коснулся ручки двери, потянул ее, словно поздоровался с домом за руку. Тот неожиданно ответил на приветствие, дверь бесшумно приоткрылась. Димка растерянно взглянул на торчащие гвозди, так легко покинувшие свои гнезда, на дверные петли, по всем канонам обязанные издавать скрип, на полумрак знакомого холла.

Выглядело, словно дом соскучился и радостно распахнул свои объятия выросшему здесь мальчишке. Эмоциональная часть натуры Графа заставила его глаза потеплеть, а губы – дрогнуть в мягкой улыбке. Рациональная часть и волчья настороженность подсказали: что-то не так.

Димка пожалел, что не взял с собой пистолет. Впрочем, ему, по подготовке равному сотрудникам спецслужб, пистолет не особо нужен. В руках Графа любой предмет может стать смертоносным оружием. Исходя из таких соображений, Димка осторожно расшатал и вытащил гвоздь из одной из досок, приколоченных к двери. Зажал его между пальцами. Прислушался.

Тишина, только щебетание утренних птиц и жужжание первых ранних пчел.

Димка вошел в особняк и огляделся. Удивительно, но внутри мало что изменилось. Только совсем нет мебели. Но все целое, чистое, никаких граффити, никаких следов ночевок бомжей. Те же до середины покрашенные стены. Те же стенды и плакаты: «Здесь наш теплый общий дом, будем жить мы дружно в нем», «Наше будущее в наших руках». Пожелтевшие, скукожившиеся. Но те же…

Пустые помещения казались непомерно просторными.

Димка сделал несколько шагов, проверить половицы на скрип, а холл – на эхо. Ничего. Тишина. Темнота. Сквозь заколоченные окна почти не проникал свет.

Димка все детство провел в ночных вылазках, и ему до сих пор не требовалось освещения, чтобы пройти по знакомому маршруту.

Свою сентиментальную экскурсию Граф начал с посещения спальни – просторной комнаты на втором этаже. Димка прошел вглубь холла, поднялся по лестнице…

Второй этаж оказался вовсе не таким пустым и заброшенным, но и менее чистым. Окурки. Пятна непонятного происхождения. Валяющаяся сломанная тренога для фото или видеоаппаратуры. Пустые бутылки из-под водки, в том числе, разбитые. Обрывки веревок. Какие-то пустые картонные коробки.

Граф на цыпочках прошел в спальню.

На одном из заколоченных окон висели занавески. Рядом, параллельно друг другу, стояли две узкие кровати, даже чем-то неаккуратно застеленные. Когда-то таких… только более аккуратных… было двенадцать, на них спали ребятишки.

Димка подошел поближе.

Вот здесь, почти у самого окна, раньше спал он сам. Димка взглянул на смятое покрывало грязно-синего цвета…

Бурые пятна, похожие на кровь.

Граф достал из кармана айфон и включил фонарик. Яркий свет ударил по глазам, осветив странную и неприглядную картину. Небольшие пятна виднелись повсюду. Точечные, словно брызги, и побольше, неправильной формы.

Граф не удивился бы, окажись под какой-то кроватью труп. Но там обнаружилась упаковка от презервативов.

Димка выключил фонарик и покинул спальню. Уже из спортивного интереса осмотрел остальные комнаты, включая умывалку, бывшую игровую, столовую, кухню, кабинет директора и так далее. Мебели нигде не осталось.

Там лежал неповрежденный толстый слой пыли на полу.

«Ага. Сюда никто не ходил. А в спальне что?»

Димка вернулся в спальню. Так и есть, пол затоптан отпечатками обуви. Видимо, все происходило недавно.

Что именно происходило, он понял сразу, еще до того, как увидел декорации в спальне.

Порнографические съемки с детьми в главной роли все-таки проходили.

В родном городе Графа.

В его родном особняке.

На том месте, где он смотрел свои чистые детские сны про воссоединение с родителями и про игры с друзьями.

«Найду тварей. Они об этом пожалеют. А что искать? Лазарев – главная фигура. Костя поможет найти заказчика и горе-киношников. Куда делись несовершеннолетние артисты? Неужели… Нет, их не должны были убить. Крови маловато. Разве что в другом месте?..»

Димка шел по второму этажу к лестнице, освещая путь фонариком, и в душе боясь найти характерные следы убийства.

Но ничего подобного, к счастью, не нашел.

Зато в глаза Графу бросился обрывок печатного текста с рукописными пометками.

Димке показалось, что его сердце на миг перестало биться. Этот мелкий, ажурный почерк он узнал бы из тысячи.

Почерк Степки Королева, мастера сочинять страшилки.

Его друга детства.

Степан Владимирович Королев не любил компьютеры. Его неуемная фантазия, его неубиваемое вдохновение пропадали, стоило железному монстру бесстрастно зажужжать и осветить своим холодным, синеватым светом рабочий кабинет… Вернее, уютную застекленную веранду.

Степа жил в очень маленьком домике – даче, состоящем из двух частей. Жилая служили спальней и кухней, отделенных только барной стойкой. Вторую часть дома —веранду, Степан переоборудовал под рабочий кабинет. На что-то более масштабное пока не хватало денег. Но он надеялся, что все изменится в ближайшее время.

Сколько Королев себя помнил, он всегда существовал одновременно в двух параллельных реальностях. Одна из них – осязаемая, вторая – только в его сознании. Он не смог бы жить в одной, не будь второй. Фантазии – его прибежище, место, куда он прятался от невзгод физического мира… И только самые близкие люди имели туда доступ.

До недавних времен.

Все изменилось, когда бывшая сожительница отнесла Степкины рукописи в издательство.

Его ужастики: леденящие душу хорроры и психологические триллеры, пошли, как горячие пирожки. Степка смог заработать на этот домик и приличный автомобиль. Но, главное, его заметили режиссеры. Уже несколько студий различного формата подписали с ним договоры на съемки фильмов по его увлекательным кошмарам.

Степке пришлось перевести свои рукописи в удобочитаемый печатный текст, снабдить пояснениями от руки и передать киношникам.

Все складывалось прекрасно. Но муза, словно обидевшись на приземленное использование ее посещений, больше не появлялась.

Степка подписал контракт на сериал, как вдруг оказалось, что снимать почти нечего.

В поисках вдохновения Степка пропадал в кинотеатрах, смотрел фильмы ужасов, бродил по кладбищам – бесполезно.

Отчаявшийся сценарист уже хотел расторгнуть контракт по своей инициативе, но тут Фортуна опять ему улыбнулась. В один прекрасный дождливый вечер он познакомился с Корсаковой Софьей Григорьевной.

Волею случая, они спасались от дождя в одной маленькой уютной кофейне и разговорились. С тех пор Степа часто звонил ей. Софья Григорьевна, несмотря на возраст, оказалась молодой в душе, очаровательной внешне, и очень мудрой. А сколько она – директор местного музея – знала легенд и сказок… Софья стала его музой, генератором идей. Новые триллеры и ужасы теперь имели отчетливо романтический оттенок и неизменный хеппи-енд благодаря главному герою, влюбленному вурдалаку – вегетарианцу…

Вчера вечером Софья позвонила ему сама и предложила написать ужастик по ее реальному прошлому, но расцвеченному мистикой. Соперницы – ведьмы, любовники – демоны, предсказания судьбы и возвращения призраков…

Степа летал, как на крыльях. Даже ноутбук не мог приглушить огонь, пылающий в его душе. Пальцы Степана порхали над клавиатурой. Сцены выходили сами собой и изящно вставали в цельную композицию. Королев только успевал взглядывать в блокнот с записанными похождениями своей музы.

Он не заметил, как ночь прошла, и наступил рассвет.

Наконец, физическая усталость взяла свое: в глазах поплыло, мысли – спутались… Степа закрыл ноутбук и отключился, положив на него голову.

Ему приснились давно забытые события из детства.

Лунный свет заливал почти всю спальню старинного особняка. Живущие там ребятишки лежали под одеялами, но не спали.

– В черном-черном подвале скрипнула дверь… и приоткрылась… из темного и мрачного туннеля потянуло могильным холодом… – рассказывал очередную страшилку Степка.

Его недавно забрали от пьющих родителей, которые даже не заметили его исчезновения. Новенький держался сам по себе, разговаривать с давними обитателями детдома не желал, преимущественно сидел в сторонке и что-то строчил в потрепанном, мятом блокноте. Любопытный Димка улучил момент и стащил этот блокнот, но не с целью присвоить, а просто, чтобы сунуть нос. Правда, прочитать ничего не успел. Степка заметил пропажу, сразу вспомнил, что рядом крутились Димка и Костя. Он начал трясти ни в чем не повинного Лисицына. Димке пришлось срочно вмешаться… Степка был на год старше их, и от природы выше и крепче, Димке тогда мало не показалось, но Костя и Игорь прекратили драку, встав между ними. Степка кричал, чтобы Димка, крыса бестолковая, отдал блокнот немедленно. Димке сравнение с грызуном не понравилось, он со словами: «Прочитаю – отдам!» – открыл блокнот и начал читать его вслух… Степка прорвался сквозь препятствие – Димкиных друзей – и выхватил свое имущество, а Димку основательно треснул в лицо. После этого мальчишки какое-то время сердились друг на друга. Ситуацию разрулил деликатный Игорь. Он подошел к Степке, когда тот умывался в гордом одиночестве, и спокойно сказал:

– Степа, ты на Димку не сердись. Он хоть и глупо поступил, но вообще-то парень не злой, даже хороший. Он больше не станет любопытничать, но и ты на него руками не маши. Ты же его не знаешь. Он очень классный.

– Пусть твой классный Димка держится от меня подальше, – буркнул Степка и стал сердито тереть лицо полотенцем.

– Извини за бестактный вопрос, но… вот это все… в блокноте… ты сам это придумал?

Степка замер.

– Вы же не успели прочитать.

– То, что успели… очень здорово.

Степка посмотрел в серьезные глаза Игоря, убедился, что тот говорит без издевки, и кивнул.

– Я все время про что-нибудь какую-нибудь фигню пишу, ты же видел.

– Это не фигня, – возразил Игорь, – у тебя настоящий талант.

Через пару дней Степка и Димка случайно встретились ночью у открытого окна, при попытке побега.

– Решил прогуляться? – хмыкнул Димка.

– Иди к черту, – отозвался Степка, выбираясь на улицу.

Димка вылез следом, сказал: «Сам иди,» – и зашагал по темной тропинке в рощу. А Степка вдруг подумал, что, наверное, в чем-то Игорь прав. Димка не такой поганец, как ему сначала показалось. В конце концов, ведь он не пакостил, не устраивал травлю строптивому новенькому, не делал Степке вообще ничего плохого. Ну, стащил блокнот почитать, что это, так обидно, что ли?

– Димка! – позвал Степка. Тот не обернулся. Степка минуту подумал, и побежал за ним. Услышав топот, Димка остановился и подождал.

– Чего надо? – не глядя на него, спросил Граф, пропуская между пальцев колоски высокой травы.

– Ты чего один… ночью… в рощу?

Граф пожал плечами.

– Я всю жизнь живу в этом городе, – Степка посмотрел на синеватое летнее ночное небо, на чернеющие верхушки деревьев, – все местные эту историю знают, а ты что – нет?

Димка выжидающе молчал.

– В этом особняке семья жила, а роща разрослась из их сада…. Младшей дочке не разрешали с парнем встречаться, а она по ночам в этот сад на свиданки бегала… Однажды приходит она, а под деревом ее милый. С кинжалом в сердце! И холодный уже. Она – ах! И в обморок. А потом очнулась, сняла поясок с платья, через сук перекинула и повесилась на том же дереве. С тех пор их призраки каждое лето ходят по саду, по этой роще.

– Штирлиц шел по лесу и увидел… сук. «Идите, девочки, домой», – сказал им Штирлиц, – хладнокровно ответил Граф и уверенно зашагал по тропинке в таинственную черноту рощи.

Степка хмыкнул и крикнул:

– Зря не веришь! Они в полнолуние охотятся на детей и пьют их кроооовь…

Степка страшно захрипел. Димка обернулся. Степка, подняв пальцы, как когти, пошел к нему.

Димка улыбнулся.

– Придумал же, блин. Тебе бы ужасы писать.

Со стороны рощи послышался странный треск.

Мальчишки насторожились.

– Твои вампиры? – насмешливо спросил Граф, но опытный беспризорник Степка приложил палец к губам и показал: «Прячемся!»

Это оказались не вампиры, а намного хуже. Агрессивные пьяные парни, что-то не поделившие между собой. Один удирал, двое догнали его, завязалась драка, потом двое убегали, а их жертва побежала вдогонку, размахивая ножом – бабочкой…

Димка и Степка сидели в траве за кустом, стараясь дышать потише.

– Димка, не ходи туда, поверь уличному жителю, – шепотом сказал Степка, когда они рискнули вылезти.

– Не пойду, – кивнул Димка, – а хочешь, я тебе подвал покажу?

В ту же ночь они впервые нашли дверь в подземный ход…

Общая тайна сдружила. Степка начал общаться с Димкой и его ребятами. Постепенно они стали неразлучны. Димка, Игорь и Костя единогласно признали Степку гением по рассказам, и каждую ночь Степка с удовольствием озвучивал им очередную серию кошмаров про старинный особняк и населяющих его духов.

Пока реальность не показала им настоящий кошмар, закончившийся гибелью Ксюшки.

Дверь в подвал негромко скрипнула и открылась. Оттуда повеяло могильным холодом. Димка привычно остановился на пороге, давая глазам привыкнуть к темноте.

Все как всегда. Сломанные полки, на которых больше ста лет назад хозяева хранили соленья-варенья и другие припасы. Где-то в углу шуршат крысы.

Ксюша их очень боялась, однажды даже вскрикнула, когда мохнатый зверек пробежал возле нее. Димка тогда зажал ей рот ладонью и сразу взял ее на руки. Она была такой легкой, почти невесомой…

Когда они в первый раз очутились здесь вдвоем, Димка сомневался, открыть ли ей тайну, а малышка клялась и божилась, что никому ничего не расскажет.

Он показал ей подземный ход, а потом, с запозданием, подумал, что там холодно, не сообразили взять с собой курточку для малышки…

Ксюшка явно замерзла. Димка плюнул на стеснения и отдал ей свою джинсовку. Девочка засмущалась, как взрослая, запротестовала…

– Нет! Не надо! – послышался тихий шелест из ниоткуда.

Граф подумал, что ему чудится голос умершей Ксюшки.

– Пожалуйста… – повторил девичий голос. Отчетливый и реальный. Из темноты за шкафом, которым они когда-то, уходя навсегда, забаррикадировали дверь в подземный ход.

Граф почувствовал, как по спине побежали мурашки.

– Прошу Вас… Я больше не могу… – девочка тихо заплакала.

Даже если это был призрак, Димка не мог пройти мимо плачущего ребенка. Он снова включил фонарик на айфоне, подошел и рывком отодвинул шкаф.

Перед ним лежала голая, связанная по рукам и ногам девочка – подросток, примерно лет двенадцати. Она дрожала от холода и плакала.

– Нет, прошу Вас! Не надо больше…

Вся в синяках. С разбитыми губами. На ногах и внизу живота виднелись кровавые разводы.

– Пожалуйста…

– Так вот чью кровь я видел на втором этаже, – проговорил Димка, присаживаясь на корточки и развязывая ее, – Не бойся, больше тебя никто не обидит.

Девчонка дрожала, как осиновый лист.

Димка помог ей встать, укрыл своей ветровкой… та пришлась девчонке до колен. Черная ткань красиво гармонировала с шикарными черными кудрями.

– Кто ты? А если они вернутся? – прошелестела пленница подвала.

– Они – это кто?

– Ну, эти…

– Много их? – Димка пожалел, что нельзя вывести ее через подземный ход.

– Двое… Один на камеру снимает, а другой… – она снова заплакала.

– Двое – это ерунда. Пусть попробуют попасть мне под горячую руку, – откровенно сказал Граф, – как тебя зовут?

– Русалина…

– Цыганка, – улыбнулся Граф, – родителей нет?

– Отстала от табора… Случайно…

Граф кивнул, выключил фонарик, убрал телефон в карман и поднял ее на руки.

– Слушай меня, Русалочка. Босиком ходить не вариант. Я тебя отнесу. Но если появляются чужие мужики, ты не кричишь, не вмешиваешься, я ставлю тебя на пол и тупо их убиваю. А потом мы идем дальше. Хорошо?

Русалочка округлила глаза и кивнула.

Димка улыбнулся и пошел к двери.

Оказавшись наверху, Димка автоматически замер и прислушался. «Тишина. Неужели мы спокойно уйдем?

Черт, кажется, шуршание колес и звук двигателя машины».

Димка нырнул в помещение бывшей столовой.

– Русалинка, стой тут и не выходи. Я за тобой вернусь.

– Я боюсь.

– Не бойся. Я быстро.

Граф распахнул окно – к счастью, рама открывалась внутрь, – и рывком выломал одну из досок. «Отлично, с гвоздями… То, что нужно!»

Он почти ощущал, как по его родному крыльцу затопали чужие ботинки.

Димка вылетел в коридор и шмыгнул в тень лестницы на второй этаж. Он знал о присутствии тех, кто не знал о его присутствии. Несомненное преимущество.

Приехали двое.

Те самые, которые мучили малышку?

Ну, значит, не судьба им долго жить, что поделаешь.

Граф прислушался, мысленно умоляя их сказать что-нибудь, что позволило бы ему понять, оставлять ли им жизнь.

– Я на мокруху не подписывался, – на секунду два крепких парня отразились в темном стекле окна в холле, Димка заметил, что один из вошедших тащил аппаратуру для съемок, второй – большую, бесформенную клетчатую сумку, – Если кому, б…ь, надо, пускай сам ее и… того.

– А что с ней делать? Она же нас видела!

– И че? Выкинуть ее в лесу, это одно. А самим резать…

– Зачем резать? – голоса приближались, – сейчас отщелкаем еще фильмец и… в сумку… в реку…

– Еще не лучше, – заныл первый, поравнявшись с убежищем Графа.

– Точно, – согласился Граф, выступив из темноты и с размаху опустив доску, гвоздями вперед, на голову парню с аппаратурой. Тот упал, заливаясь кровью, дополнительно ударился о край ступеньки и отключился. Граф быстрым движением метнулся ко второму, взмахнув своим импровизированным оружием, как бейсбольной битой. Доска с гвоздями пришлась растерянному второму над ухом, тот тоже брякнулся на пол. Граф занес доску для сокрушительного последнего удара…

– Не убивай.

Графу снова показалось, что он слышит голос Ксюши. Против своей воли он остановился.

Один из мучителей Русалинки лежал без сознания, второй тихо отползал под лестницу, заливаясь кровью.

Русалина стояла, почти сливаясь с темнотой, только бледное лицо казалось неземным ликом ангела.

– Не бери греха на душу.

– У меня и так…

– Послушай меня. Уйдем. Просто уйдем…

Граф сам не понял, почему послушался. Приблизившись к девочке, он хотел снова взять ее на руки, но та отстранилась.

– Я всегда босиком хожу. Не обращай внимания. Идем.

На улице Димка не удержался и проколол мерзавцам шины. Русалина смотрела на это со снисходительной улыбкой.

– Мальчишки… такие мальчишки… оххх…

Граф невольно улыбнулся.

Утро шло своим чередом. Солнце уже поднялось достаточно высоко. День обещал быть жарким. В роще уже стало светло и тенисто. Роса еще не высохла. Русалинка с наслаждением шла по мокрой траве. Димка подумал, что она уже почти в порядке.

И всё же…

– Тебя бы к доктору.

– Зачем?

– Мало ли.

– Если бы в табор… Шувани меня вылечила бы махом.

– Шувани? Это имя?

– Колдунья, по-вашему.

– А я думал, цыганки все немного колдуньи.

– Немного… Хочешь, я тебе по ладошке погадаю?

Граф ухмыльнулся.

– Правая? Левая?

– Левая… – девочка взяла его за руку, погладила кончиками пальцев, сосредотачиваясь… – Ты идешь по широкой гладкой дороге прямо к своей цели, вот только конец пути – болото. Тени вокруг тебя, тени, много теней, демоны тебя мучают, погубить хотят… Да только нет у них сил на это. Ангелы тебя защищают, спасти попытаются – не спасут, нет у них власти над тобой. Ты сам себе ангел и демон, и сам себя загоняешь в собственный ад, и не будет тебе счастья, пока сам себя не отпустишь. Ждет тебя диво дивное, чудо чудное, такое, что и не снилось. Да только за все свою цену платить приходится. Потеряешь столько, сколько найдешь, мрак будет… черное белым окажется, белое черным. Если выдержишь, настанет рассвет. Запомни, чужое сердце держат в открытой ладони, а в сжатом кулаке… Всё, у меня голова кружится!

Девочка, внезапно обессилев, стала мягко опускаться на траву. Димка подхватил ее и до машины нес на руках.

– А теперь подожди, красавица, ангелу хранителю своему звоночек сделаю, – в тон ей хмыкнул Димка и набрал телефон Правого, – Альберт Романович, это я. Тут такое дело. Я в закрытый детдом лазил. Там нашел изнасилованную девочку… и двух мужиков, одного убил, второй жив был, когда мы уходили.

– Жди меня на берегу, я сейчас подъеду, – четко ответил Правый.

Игорь Ясенев прошел по своему кабинету.

– Значит, ты утверждаешь, что САМА развязалась, вышла из подвала, нашла доску с гвоздями и легко вырубила двух здоровых мужиков? Извини, детка, в это сложно поверить.

– Но это так, – улыбалась Русалина.

– Мужики живы, оба в тяжелом состоянии в реанимации, – секретарь Игоря, Кристина Олеговна Болонкина, только что закончила разговор с больницей.

– Кристина Олеговна, свяжитесь с реабилитационным центром, надо девочку определять.

– Не хочу я никуда, мне к своим надо, – дернула плечиками Русалинка.

На ней вместо куртки Графа красовалась длинная новая рубашка, которую специально привез Правый. Он же придумал, какую ей озвучивать легенду.

…Подъехав к прокуратуре, Альберт Романович набрал рабочий номер межрайонного прокурора.

– Слушаю, – четко произнес Ясенев.

– Игорь Павлович? Разрешите обратиться? К Вам срочно на прием девочка, 12 лет. Ее держали в заброшенном доме, насиловали и снимали на видео. Я случайно на дороге подобрал. Примете? Ей нужна медпомощь.

– Да. Я понял. Немедленно ко мне.

– Игорь Павлович, неудобно Вас беспокоить, но… Вы бы вышли к крыльцу, ее забрать?

– Всё, иду, – коротко отозвался Игорь, положил трубку и быстро пошел вниз.

Пока он открывал дверь на улицу, услышал, как рванула с места машина. Ясенев выглянул и увидел, что девочка уже шла к нему. Длинная светлая рубашка утонченно оттеняла ее цыганскую внешность.

…Когда Кристина вышла из кабинета, Русалинка спросила:

– И что теперь?

– Теперь скажи мне правду, – Игорь прошел к окну и включил греться чайник.

– Что же я могу сказать, если меня спас Призрак?

– Что за бред?

– Я спаслась сама.

Игорь устало снял очки. Девочка вгляделась в его глаза цвета морской волны.

– Ничего себе. Никогда бы не подумала. Вы связаны с этим местом, где меня держали. Но меня держали люди, а Вас там держит сердце. Прямо как… Ладно, что-то я разговорилась.

– Договаривай. Как Призрака?

– Да.

– Кто он? Это реальный человек? Ты его знаешь?

Русалинка вздохнула.

– Не я… Ты его знаешь. Дай мне левую руку.

Игорь почему-то послушался. Девочка коснулась линий на ладони кончиками пальцев, прислушалась к чему-то и нараспев заговорила:

– Его жизнь навсегда переплетена с твоей, как два дерева, растущие рядом, сплетаются корнями и ветвями. Если рубить одно, непременно поранишь второе, и оба погибнут. Были у вас светлые дни, скоро придут темные, не пугайся, так и должно быть, без Тьмы нельзя познать Свет. Был он в свое время твоей защитой, каменной стеной, станет камнем на шее, не снять, не сбросить, и не пытайся, так и должно быть. Всё, я устала, – она резко оттолкнула руку Игоря.

– Жаль, – серьезно сказал Игорь, – а я хотел попросить погадать мне еще и на любовь.

– Чего гадать-то? – девочка пристально взглянула Ясеневу в глаза, – Не там ты счастье ищешь, не там бивуак раскинул. Все переменится, жди.

Игорь на мгновение потерял дар речи.

– Это как?

– Не всё, что спит с тобой, то семья. Ты, касатик, не спрашивай, лучше дай чаю, плохо мне.

Игорь и сам видел, что она опять бледная, как мел. Он налил ей чаю, пододвинул сахар и мягко сказал:

– Зачем ты гадаешь, если тебе от этого плохо?

– А как еще, – она улыбнулась, взяла кружку и отпила темного, не сладкого напитка, – представь, что ты видишь только то, что тебе показывают на сцене, но есть возможность заглянуть за кулисы, прочитать сценарий, узнать всё о героях… Удержался бы?

Игорь пожал плечами.

– Я не верю в магию, в предсказания и прочее такое.

Русалинка таинственно улыбнулась.

– Я знаю, Игорь Павлович.

11

Ой, я устал, как лошадь

12

Невероятно

13

В первую очередь

Возможные совпадения случайны

Подняться наверх