Читать книгу Танго с ветром - Александра Сашнева - Страница 3

Темнота воды вскипает бурунами за кормой катера. Бирюзовый шарфик Сони танцует на ветру, в пасмурном небе кричат чайки.

Когда приезжаешь на юг из Москвы, то первое время кажется, что ты не в реале, а внутри объемного фильма. Там, на севере, жизнь – она шероховатая, обыденная, привычная. Замечаешь только какие-то яркие штрихи, а так несешься по тоннелям однообразных дней: снег, стены, одежда, метро, выражения лиц – все это однообразная пульпа, которая постепенно усыпляет эмоции и тупит восприятие. Жизнью управляет мозжечок, а ты внутри своих планов, стратегий задач.

На юге иначе. Здесь все призывает тебя забыть мысли и вкушать бытие реальности. Ветер, запахи, море, растения – это все твои долгие зимние мечты. Всю зиму они были внутри, а теперь ты внутри них. Это шокирует. И поначалу ты немного не в себе.

От этих мыслеощущений Соню отвлекает беспокойство. Некое беспокойство, достигшее ее внимания, заставляет ее оглянуться и заметить рядом с собой мужчину. Он высокий и чем-то неприятен. У него четко очерченные черты лица, и черные, рубленой формы, очки. Ветер треплет его яркую гавайку. Она расстегнута, и видна волосатая грудь и живот. Для своих лет, на вид мужчине около пятидесяти, его тело выглядит неплохо. Но, все равно, он неприятен.

Мужчина не смотрит на Соню, но она чувствует раздражение от его присутствия всем телом, даже волоски на руках поднимаются дыбом и пробегают мурашки, словно от него тянутся невидимые щупальца. Соня отступает в сторону, чтобы увеличить расстояние. Но это бесполезно – тело мужчины думает про ее тело. Оно источает свои телесные мысли – запахи, движения. Если бы не ветер, в этих мыслях можно было бы задохнуться.

– Вы верите в судьбу? – вдруг спрашивает он, не поворачивая головы.

– Я не вижу вас в своей судьбе и не хочу говорить с вами. Простите, – Соня отвечает слишком резко для такой нейтральной, в общем-то ситуации, и это бесит еще больше. Можно было просто не отвечать.

– Как хотите, – говорит мужчина и немного приближается к Соне. – А, может, вечерком прогуляемся? Знаю неплохой ресторанчик. Вы ведь отдыхать?

– О, боже, дай мне терпения! – Соня говорит это сама себе, злясь на свою ярость. На беспричинную с виду ярость. Но так нельзя. Если так реагировать на каждого наглеца, то лучше сидеть дома и не выходить никуда. Соня опять отодвигается и опускает голову на руки, положив их на металлический поручень.

Внизу кипит темно-зеленая вода моря. Глубина, таящая прошлое и будущее. Это кипение утаскивает за собой, успокаивает, Соня забывает о неприятном инциденте, полагая его законченным, но он закончен только отчасти. Завершена его первая часть – раздражение. Соня снова слышит голос мужчины, и добровольно соглашается вступить во вторую часть – любопытство. В шум моторов и плеск воды вплетается неприятный голос мужчины, презрительно менторский, даже брезгливый.

– Многие думают, что можно изменить судьбу, что она зависит от каких-то там поступков. Хороших или плохих. Но это очень большая ошибка. Очень большая ошибка. Ошибка. Единственная причина всех событий – ветер. Да, ветер. Именно ветер. Он гонит события, как волны, и людям остается только переживать их. Только переживать. Смириться с этим. Попадая в дерьмовые истории, люди думают, что все могло быть иначе, что события зависят от каких-то там причин, которые они могли бы изменить. Но они не могут ничего изменить. Они ошибаются. Это ошибка. У событий нет никаких причин. Если событию суждено быть, оно само найдет причину и случится. Найдет и случится. Если убрать одну причину, найдется другая. И все равно будет все именно так, как должно быть.

Слова оседают в сознании Сони слоем песка. В этом есть смысл. Неожиданный смысл. Он увлекает. Но страх начинает звенеть высоким диссонирующим звуком где-то в мозжечке и заставляет оборвать разговор.

– Я не собираюсь с вами разговаривать, – голос Сони на удивление спокоен.

– Что ты так разволновалась?

– Вот черт! Ладно! – Соня опять злится. – Все равно, больше не встретимся. Все спокойно. Все хорошо.

Сказав это Соня, поднимает с палубы свой рюкзак и уходит с кормы в салон. Ветер взмахивает на прощание расстегнутой гавайкой. Наверное, незнакомец проводил ее взглядом, но Соня боится оглянуться, чтобы проверить, так ли это.

Катер уже приближается к пристани, и пассажиры начинают подниматься с сидений.

Галдеж, тявканье собачки, толкотня тел. Горячих, прогретых южным солнцем тел. Сумки, корзины, рюкзаки, ведра. В пути особенно видно, что жизнь, в сущности, состоит из перемещения предметов. Суть жизни человечества в создании и перемещении предметов. Если животное живет, перемещая только себя среди окружающих предметов, то человечество тратит большую часть жизни на создание предметов и последующую их транспортировку. И это придает не то, чтобы смысл, но иллюзию избранности, иллюзию того, что человеческая жизнь основательнее и прочнее жизни прочих тварей. На самом же деле, ни шкафы, ни кровати не делают жизнь более надежной. И весь смысл создания предметов и перемещения их в пространстве лишь в той их неосязаемой сути, которая может сделать их метафорами. Именно метафоры сделали человечество всесильным видом на земле, именно метафоры уравняли человека с Творцом. Мир метафор, существующий в сознании человечества, равен миру, который они призваны описать. Метафоры освободились от пут материального мира, и стали глиной нового мира – мира внутренней вечности.

Катер причаливает. Петли швартовых наматываются на кнехты, матрос закрепляет узлы.

Вместе с толпой пассажиров Соня сходит на берег и сразу окунается в толчею небольшого рыночка. Воздух пропитан запахами овощей, криками и жаром асфальта. Хотя уже сентябрь. Соне нужно на автобус, но прежде, чем пойти к остановке, она решается оглянуться – не видно ли пестрой гавайки? Нет, гавайки не видно. И, слава Богу. Соня с облегчением вздыхает.