Читать книгу Танго с ветром - Александра Сашнева - Страница 4

Автобус, скрипнув дверями, трогается. За окном начинает разгоняться пейзаж. Высокие акации – огромные стручки и высокие гибкие стволы – так странно после Москвы. Сквозь акации видно море, на краю земли, у самого края небесного купола, в дымке видны два корабля. Наверное, они гигантские – думает Соня – но выглядят малюсенькими игрушками. Солнце уже довольно низко, и дымка начинает приобретать янтарный оттенок.

За спиной Сони, углубившись крепкими задами в мякоть сидений, сидят две тетки – загорелые черты грубоваты, огромные бюсты обтянуты цветастыми платьями. Они о чем-то говорят, но Соня не вникает, хотя тетки разговаривают громко.

Мотор автобуса бодро гудит, ветер влетает в окно и гремит в ушах. Теплый южный ветер. Соня осязает щекой ветер, привыкая к новому миру, в котором ей придется прижиться на неизвестное время. Соня все еще безымянна и несущественна для жителей этих мест, что-то вроде фотографии на афише. Она здесь ни с кем не связана ни долгами, ни воспоминаниями, ни ожиданиями.

Пока.

Но это «пока» прекрасно, как момент, когда новорожденного принимают на руки врачи. В этот момент еще все возможности принадлежат ему, и вся последующая жизнь – это отсекание возможностей. Переход потенциальной рождения в кинетическую энергию жизни, и остановка, когда все возможности исчерпаны.

Неожиданно Соня вникает в разговор за спиной.

– … девушку убил. Труп нашли на Лагерной в доме заброшенном. Изрезал всю в клочья. Когда нашли тело, ее уже начали есть крысы.

– Откуда ты знаешь?

– Моя родственница живет там недалеко. Была в понятых.

– Как она смогла смотреть на это? Я бы в обморок упала. Не могу вида крови выносить.

– Она тайком сфотографировала на мобилу. Это ужас. Я видела, меня чуть не стошнило.

Соня оглядывается.

– Че надо? – грубо спрашивает ее рыжая толстуха.

– Ничего. Извините, – Соня не собирается вступать в конфликт. Уже в затылок ей рыжая говорит:

– Ничего, тогда отвернулась и смотришь в окно.

– Уже, – Соня равнодушно поправляет наушники и продолжает слушать разговор.

– В школе, где моя Верка училась, был учитель литературы. Вежливый такой, слова плохого не скажет. А стихи как читал! До слез, прям, как артист. А потом че оказалось? Собака у него в сарае стала копаться и останки детских костей вытащила.

– Да ты че?

– Так стали копать – там семь или восемь свежих скелетов нашли. Такой вот учитель. А уж обходительный был.

– Осспади! Как земля таких носит?

– Ой, не говори! Так вот отпустишь ребенка в школу, а там…

– Да он, поди, это… В Севике – курортниц ловит. В нашу деревню ему зачем?

– Мало ли.

Автобус подбрасывает на ухабе, тетки вскрикивают.

Сады, поля, домики мелькают за стеклом, радуя глаз яркими красками – клип в стиле лаунж. Автобус опять подбрасывает, и тетки переходят с темы маньяка на тему дорог, паршивых автобусов и небрежности водителей.

Солнце уже довольно низко, еще немного, и оно коснется краем горизонта. Темнеет стремительно. Когда автобус останавливается на остановке, около бара «Малибу», в сумерках уже ярко светятся неоновые буквы. Двое отдыхающих переходят дорогу, возвращаясь с моря. Стадо коз гонит к берегу маленький мужичок в большом потасканном плаще, больше похожий на ожившее пугало, в руках у него хлыст, и он подгоняет им коз, которые норовят разбежаться, блеют и по пути обкусывают ветки кустов.

Выйдя из автобуса, Соня несколько секунд медлит, глядя в сторону моря – оно бурлит в сумерках белой пеной прибоя за стволами придорожных акаций. Хочется пойти прямо туда, но Соня поворачивает в другую сторону, наверх по серой ленте асфальта – в поселок.

Какой-то тип с лицом уголовника выруливает из переулка, и следует за Соней шаг в шаг, не отставая и не опережая. Если бы не разговор о маньяке, на это можно было бы просто не обратить внимания, но на пустынной улочке в быстро густеющих сумерках от громкого эха чужих шагов становится тревожно.

Соня нарочно сбивает шаг, но это не отстает. Тогда она останавливается и начинает копаться в рюкзаке, готовясь, чуть что закричать или броситься бежать. Но человек проходит мимо, даже не посмотрев на нее.

Это немного стыдно, и Соня громко произносит.

– Это ведь паранойя называется? Правда, Соня?

Мимо проезжает «девятка», сотрясая засыпающий воздух танцевальным битом, и останавливается около продуктового магазинчика, где толпятся местные алкаши и рядком сидят бабки – продают носки, забытые отдыхающими вещи, ягоды, яблоки, вино, украденное с винзавода.

В темноте сияет белизной памятника колхознице с поросятами, Соня поворачивает к домику Петровны, и лай всех окрестных собак приветствует ее.