Читать книгу Балканский роман - Александра Савова - Страница 3

Молодое поколение сербского народа во время Второй Мировой Войны, настрадавшись в оккупации от голода и холода, мечтало о светлой и сытой жизни, которую партийные лидеры обещали в недалеком будущем. Богдан, оставаясь верным сторонником монархического строя, не мог дальше смотреть, на какой погибельный путь стал его единственный сын, отказавшись от родового предназначения служить Богу, а не мамоне. Этот факт отравлял все его существо, вгоняя даже в уныние. « И враги человеку домашние его»… – вспоминал он слова из Евангелия, горько переживая эту истину. Что ему оставалось делать в семье, где был попран его авторитет главы, где его мнение в лучшем случае могли неохотно выслушать, а иногда и просто оборвать. Оставалось только молиться за неокрепшие души родных. Он не винил жену, понимая, что слепая материнская любовь, не освященная Христовой истиной, будет самоотверженно пробивать дорогу сыну к материальному благополучию даже ценой собственной жизни.

Вернувшись в родные места, Богдан устроился в гимназию преподавателем русского языка. Дочь иногда приезжала к нему на каникулы, и от нее он узнавал новости о сыне. Жарко хорошо учился и хорошо себя вел. С матерью у него по-прежнему были доверительные отношения. Близких друзей он себе не заводил среди школьных товарищей, а держался несколько обособленно от них.

– Папа, наш Жарко влюбился! – сообщила Ивона в очередной приезд.

– Да! И кто же его избранница? – поинтересовался Богдан.

– А это Милена Сечевич… Помнишь, у которой немцы мать казнили за связь с партизанами. А ее отец сейчас большой партийный лидер. Ее тетя была секретарем у самого Тито.

– А! Помню эту девочку. Она была очень старательная и ответственная ученица, – вспоминал отец.

– Представляешь, Жарко мне признался, что они уже целовались в нашем дворе под липой… – весело рассказывала дочь. Отец пожал плечами: « Юность!» Он радовался, что сын оказался способным к наукам и рос культурным и воспитанным человеком. Опасения и разочарование за его выбор жизненного пути ушли куда-то в глубину души и лишь иногда всплывали оттуда, вызывая тоску в сердце. Богдан вздохнул тяжело и присел на старый стул.

– А как у тебя дела в личной жизни, замуж не собираешься? – поинтересовался он.

– Ну, как тебе сказать, папа… – замялась дочь. – Есть у меня хороший друг. Правда, он старше меня. Если все будет хорошо, – пожала она худенькими плечиками, – то на следующий год мы поженимся.

– Вот как! А почему ты мне раньше ничего не говорила… И кто же он? – пригладил отец рукой поседевшие усы.

– Папа, он русский. Меня пригласили поработать переводчицей с делегацией из Советского Союза и он там был с отцом. Отец у него дипломат. Ну и сын пошел по его стопам. Общем, на следующий год его тоже должны направить на работу в одну из стран…

– И как его зовут?

– Евгений, Женя! – радостно сообщила дочь.

– Ты бы хоть познакомила нас, Ива.

– Ой, папа, я бы с радостью, только они были в Белграде совсем немного. Потом он еще два раза приезжал и предложил мне выйти за него замуж, а к тебе мы уже не успевали заехать. У него было очень мало времени. Но в следующий его приезд он обязательно придет к тебе просить моей руки. – Богдан посмотрел в счастливые глаза дочери, и у самого лицо просияло радостью. Он всегда верил в то, что у нее жизнь получится.

Жарко закончил школу с хорошим аттестатом и готовился поступать в университет на юридический факультет. К тому времени он уже вращался в кругах партийных лидеров, куда попал благодаря своей школьной подруге Милене, тетя которой действительно была личным секретарем руководителя компартии Югославии.

Всегда приветливый, скромный и аккуратно одетый Жарко, еще со школьной скамьи примелькался с веселой и бойкой Миленой на разных молодежных мероприятиях и в партийной среде. Отец Милены возглавлял партийную организацию города, в котором они жили и учились. Он возлагал на Жарко надежды, как на будущего зятя. Дочь, росшая без материнской любви, всем сердцем прикипела к этому синеглазому юноше. В школе их так и называли, Ромео и Джульетта. Вечером, когда ночь спускалась тихо на город, Жарко, обняв за плечи под старой липой маленькую и тоненькую Милену, взволнованно говорил:

– Вот уеду учиться, а ты меня забудешь тут или полюбишь кого-нибудь другого…

– Нет, Жарко! Как ты можешь такое говорить, – с обидой в голосе возражала девушка. – Я буду ждать тебя! – искренне заверяла она.

– А ты меня любишь, Мила?

– Конечно!

– А как докажешь? – хитрил Жарко, чтобы заполучить долгожданный поцелуй от девушки. Она смущенно опустила голову…

Осенью Жарко уехал учиться в Белград, а Милена напрягала все свои силы, чтобы отлично закончить гимназию и тоже поступить в университет на юридический факультет. Она была так упорна в достижении поставленной цели и так верила в ее осуществление, что действительно по окончании учебы получила аттестат с отличными оценками и поступила в университет. То были лучшие годы в их жизни.

В восемнадцать лет Жарко вступил в партийную организацию и видел свое будущее в неразрывной связи с ней и ее идеалами, которыми он весь был пропитан еще со школьной скамьи.

Мать Жарко осталась одна. После разрыва с Богданом она посвятила всю себя любимому сыну и о втором браке даже не мечтала. Да и мужчин после войны оставалось в городе так мало, что были они нарасхват.

Сын приезжал на каникулы окрепший и возмужавший. Он занимался спортом в университете, отлично учился и был активистом в своей партийной организации. Милена неразрывно была с ним, всячески его везде проталкивая и поддерживая. Ее энергичный, пробивной характер так гармонично дополнял интеллигентного и несколько застенчивого Жарка, что вместе они могли реализовать самые смелые свои идеи.

Общаясь с юности, они никогда не уставали друг от друга. И чем дальше, тем сильней становилась эта привязанность между ними. Они словно созданы были друг для друга и не могли и дня прожить, чтобы хоть мельком не увидеться.

Когда Жарка забрали служить в армию, Милена постоянно ездила навещать его в воинскую часть. На ударную стройку они тоже ездили вместе. Дело оставалось за формальностью, сыграть свадьбу. Решили это мероприятие провести после окончания университета.

Однажды в начале июня Жарка вызвала из лекции сестра Ивона. Он вышел из аудитории и увидел ее с заплаканными глазами. Сердцем почувствовал беду. Ива все никак не решалась сказать ему страшную новость.

– Что случилось, говори, – взял он сестру за руку.

– Наш отец… отец… он умер, – еле выговорила она и слезы хлынули из глаз. Неожиданная новость словно парализовала Жарка. Он стал бледный, как стена и закрыл глаза, не давая волю слезам.

– Почему? – вырвалось у него вместе со стоном. Ивона всхлипывала и не могла говорить. Они молча вышли из корпуса университета и присели на скамейку во дворе. Жарко обнял сестру за плечи. Когда она немного успокоилась, снова заговорила.

– Отец застрелился…

– Как? – не поверил Жарко.

– Нечаянно… Знакомый попросил ружье посмотреть, что-то там сломалось. Отец согласился и взял его домой. Рано утром решил посмотреть, что с ним. Ружье было заряжено и когда отец начал его проверять, оно выстрелило, и пуля попала прямо в голову. – От этих подробностей брату стало не по себе.

– Черт бы его побрал это ружье, – выругался он. – А ты маме сообщила?

– Я ей телеграмму отправила…

– Думаешь, она поедет? – спросил Жарко.

– Не знаю!

– Мне кажется, что она обиделась на него за то, что он нас бросил, хотя она никогда мне об этом не говорила.

– Его тоже можно понять, – заступилась за отца Ивона.

– Да что теперь об этом говорить. Теперь уже поздно. А я так ни разу к нему и не съездил, только все обещал, – с сожалением произнес Жарко, виновато опустив глаза вниз. – Что будем делать, сестренка?

– Надо ехать и заниматься похоронами. Родственники уже делают там все, что могут.

– Ладно, жди меня здесь, а я схожу, заберу портфель и скажу Милене, что уезжаю.

– Хорошо, Жарко! – согласилась Ивона. Она вытерла платочком мокрые от слез глаза и достала из сумочки зеркало, чтобы посмотреть на себя. Нос и веки распухли и покраснели. А из головы не выходил отец, которого она так сильно любила. Она даже жениха себе выбрала, похожего на него внешне и с таким же спокойным мягким характером. «А они так и не успели познакомиться» – грустно подумала девушка и снова горько заплакала. Вернулся Жарко с Миленой. Девушки обнялись по-свойски.

– Прими мои соболезнования, Ива!

– Спасибо! – коротко ответила сестра.

– Я тоже поеду с вами, помогу чем-нибудь, а университет никуда не денется, правда, Жарко?

– Правда, Мила! Спасибо тебе за поддержку, – поблагодарил он свою возлюбленную, гордый тем, что она не оставила его в трудную минуту. Все вместе они отправились на железнодорожный вокзал, чтобы поехать в Черногорию.

Радмила не поехала на похороны мужа. Где-то в глубине души сидела обида за то, что он их оставил, словно предал. Да и что такого она сделала? Пеклась о детях, как могла. Зато оба теперь в университете хорошо учатся и станут достойными людьми. «Разве за такое бросают жен, – думала она, склонившись вечером над тетрадями, – а еще дьякон. Хотя ж, при таком дефиците мужчин, так и не связал свою судьбу ни с кем… Видимо, он все-таки меня любил, – тешила она свое самолюбие. – Конечно, иногда я срывалась, ну так у кого в школе нервы крепкие с этими детками. Он все противился коммунистам в душе, хотел, чтобы Жарко священником стал… А что сейчас священники? Ни тебе денег, ни почета, как раньше. Даже дети уже пальцами на них показывают и смеются. Нет, мой Жарко станет уважаемым человеком, он способный и талантливый, уже и партийный» – размышляла Радмила.

Внезапная смерть отца всю душу перевернула Жарку и заставила глубоко задуматься о смысле жизни. В какой-то степени он чувствовал свою вину перед ним за то, что не оправдал его надежды, что прервал родовую традицию, что даже элементарно не навещал его. А ведь отец был всегда так добр к нему, всегда прощал и шалости и проступки детства. И в школе его все любили… «Ох! Как же мы не ценим то, что имеем, а теряем – плачем» – думал он, стоя у свежей могилы отца, покрытой алыми букетами пионов. В памяти всплыли картины из детства, когда отец читал ему перед сном историю о святом царе Лазаре, избравшем для сербов Царство Небесное вместо земных благ. «Если все это правда, – подумал Жарко, – то скоро мой отец встретится там не только с Лазарем, но и с Самим Господом! Помяни меня, Господи, во Царствии Твоем!» – припомнил он слова, которые слышал давно в тихой отцовской молитве.

«А если нет никакого царства там за пределами видимого мира, – думал молодой студент, – то весь смысл жизни в этой короткой дороге от рождения и до вот такого холмика земли на кладбище. Прошел этот путь, и нет тебя, остались только твои следы, которые тоже исчезнут под действием беспощадного времени. Кто вспомнит о моем отце через сто-двести лет… Правнуки? Сомнительно! Разве помню я своих прапрадедов? Есть фамильное кладбище высоко в горах, но я там был еще ребенком только один раз с отцом. Вот и вся моя благодарная память. Я даже имени их не знаю, – с чувством стыда признался он себе. – Но бывают же и исключения. Вот взять хотя бы того же Лазаря. Кажется, что его будут помнить вечно. А что особенного он сделал? Выбрал для своего народа скорби и страдания вот на этом пути от рождения и до смерти ради неизвестности, призрачного блаженства в неком царствии… Может все это христианство чья-то выдумка и фантазия, чтобы отвлечь людей от истинной жизни, – размышлял он. – Скорей всего так и есть. Чего добился мой отец, живя своими православными идеями? Просто был хорошим человеком и преподавателем, а итог – вот этот клочок земли над его прахом да наша с Ивоной память. А хочу ли я такой участи? Нет, – искренне ответил он на свой вопрос. – Нужно прожить так, чтобы от тебя была польза всем, чтобы народ получил возможность не в далеком будущем, а сегодня быть и сытым, и одетым, и грамотным, и здоровым, иметь приличное благоустроенное жилье, а не топить печку и не таскать воду из колодца. И только коммунисты действительно думают об этом и много делают, чтобы воплотить все это в реальную жизнь. Ты прости меня, отец, что я не оправдал твои надежды. Но, как видишь, выбранный мною путь оказался на самом деле куда правильней и полезней для сербов, чем ваш. Я постараюсь так много сделать для них, чтобы память обо мне жила веками, как об этом Лазаре» – окончательно решил для себя Жарко.

Мила, стоявшая все это время рядом с ним, держа его под руку, мягко сказала:

– Идем, Жарко! Уже пора возвращаться на поминки, люди нас ждут. – Жарко, словно стряхнул с себя все размышления, кинул прощальный взгляд на алые букеты пионов на могиле, и тихо произнес: – « Прощай, отец! Мир праху твоему и если есть это ваше царство, то помолись за меня там, чтобы имел я успехи в этой жизни».

В парткоме университета давно приметили Жарко, молодого активного коммуниста из старшекурсников, и как только появилась необходимость в избрании нового секретаря комитета по идеологии, его кандидатура была выставлена первой. Имея высоких покровителей в высших эшелонах партийного руководства страны, он быстро продвигался по этой лестнице. Мила была так рада за него и так гордилась, что вскоре начала подумывать о том, как продвинуть его на самую высокую ступень. Этими соображениями она делилась со своими родственниками и знакомыми, которые как раз и стояли у руля партийной власти, постепенно приучая их к этой мысли. Эта дальновидная идея постепенно приживалась в умах и хранилась там до времени.

Ивона закончила институт с отличием и теперь ничто не мешало ей устроить личную жизнь, тем более, что прекрасный принц Евгений из России с нетерпением ожидал ее руки и сердца. Он тут же приехал в Белград и они вместе отправились в небольшой сербский город к матери за благословением. Радмила благословила молодых. Они, красивые и счастливые гуляли по улицам, вызывая зависть у знакомых и сотрудников гимназии, в которой мать преподавала физику.

– А ведь жених очень похож на твоего покойного мужа Богдана, – сказала Радмиле ее родная тетя Дана.

– Да, что-то такое общее у них есть, – согласилась мать невесты.

– А свадьба где будет? – поинтересовалась тетя.

– Сказали, что в Москве. Отец у него посол в Индии. А Женю после свадьбы направят работать в Алжир, – не без гордости сообщила Рада.

– Наша Ивона прекрасная девушка и она заслуживает такого жениха. Да и Жарко скоро будет высоким человеком. Хороших детей вам Бог послал. Жаль, что Богдан не дожил до этого счастливого момента. Уж как он дочку любил, души в ней не чаял. А ты ж поедешь на свадьбу в Москву? – поинтересовалась тетя Дана.

– Ой, тетя, как знать? Все это не так просто. Время покажет. Вот завтра соберутся все родственники и знакомые, Жарко приедет из Белграда с Милой, посидим, попразднуем, а там видно будет, как оно сложится.

– Оно-то так, – согласилась родственница. – Так может придти, помочь тебе чем?

– Да если тебе не трудно, тетя Дана, то приходи, конечно, – согласилась Радмила. Она любила свою тетю и у них давно сложились доверительные отношения. В минуты душевных невзгод Рада ходила именно к ней за утешением. А уж как было не поделиться такой радостью с этим близким человеком. Жарко и Ива тоже любили бабушку Дану с детства. В ее карманах всегда было припасено для них какое-нибудь лакомство. При встрече с ней, дети смотрели на эти волшебные карманы ее старенькой кофты, пытаясь предугадать, что на этот раз она оттуда достанет?

Вечером приехали домой Жарко с Миленой. Пока женщины занимались на кухне приготовлением ужина, Евгений знакомился со своим будущим родственником. Он был на восемь лет старше Жарка, но они быстро нашли общие темы для беседы и по многим партийным вопросам были единодушны. Жарко не говорил по-русски, но хорошо понимал этот язык потому, что отец с Ивоной часто на нем разговаривали в доме. Молодые мужчины иногда переходили на английский, если что-то было не понятно на русском. К концу вечера они оба остались довольны знакомством и общением.

Евгений был высокого роста, худощавый, интеллигентный с модной стрижкой темно-русых волос и такими же красивыми усами. Манеры держаться, говорить и двигаться выдавали в нем аристократа, тонкого и умного человека. Все его слова и суждения были хорошо продуманными и взвешенными, чего нельзя было сказать о Жарко. Тот был более импульсивный и энергичный и если во что-то верил, то готов был идти напролом до конца, до победы.

Весть о том, что Ивона выходит замуж за российского дипломата быстро облетела город. Всем родственникам Радмилы и ее будущей невестки Милены хотелось лично на него посмотреть и познакомиться. В небольшой старенький дом Радмилы пришли даже те, с кем она давно не виделась. Столы накрыли во дворе под старой липой, где Жарко впервые поцеловал свою возлюбленную, с которой с тех пор не расставался. На смотрины жениха пожаловали партийные лидеры даже из Белграда.

Молодых долго поздравляли и напутствовали, провозглашали тосты, пили сливовицу и хорошее домашнее вино. В перерывах всем хотелось побеседовать с женихом и его невеста Ивона легко переводила разговор то на сербский, то на русский языки.

Потом долго пели, сербские народные песни. Евгений с Ивоной спели дуэтом про рябину кудрявую. После продолжительных аплодисментов Жарко попросил жениха спеть еще что-нибудь на русском языке.

– Спой, Женя! – ласково улыбнулась ему Ивона. Евгений немного подумал и начал задорно петь «Смуглянку» :

Как-то летом на рассвете заглянул в соседний сад,

Там смуглянка-молдаванка собирала виноград

Я краснею, я бледнею, захотелось ей сказать:

Выйдем над рекою зорьки летние встречать.

Ивона подхватила припев:

Раскудрявый, клен зеленый лист резной,

Я влюбленный, я смущенный пред тобой,

Клен зеленый, да клен кудрявый

Да раскудрявый, резной…

Слова песни эхом понеслось над зеленой долиной за окраиной сербского города.

– Скоро и мы с тобой поженимся! – тихо сказал Жарко своей невесте, сидя в тени густых липовых ветвей. – Закончу университет, и сразу сыграем свадьбу…

– Закатим пир на весь мир! – взглянула радостно на него черными, как ночь глазами Милена. Он привлек ее к себе и нежно поцеловал в завиток волос на затылке. Девушка весело взвизгнула и отпрянула от его горячих губ, смущенно оглядываясь вокруг.

– А что тут такого? Все равно ты скоро будешь моей женой, – как бы оправдывался Жарко, ослабляя на шее галстук и расстегивая верхнюю пуговицу белого воротничка на рубашке.

Гости долго не отпускали Евгения с Ивоной, заставляя их петь снова и снова. Даже мать удивилась, когда это дочь успела научиться так хорошо петь русские песни и романсы.

Воодушевленные прекрасными песнопениями мужчины собрались своей компанией покурить и побеседовать о партийных делах, сравнивая ситуацию в Советском Союзе и Югославии. Женщины тем временем убирали посуду и готовили кофе со сладостями. Праздник удался, и все надолго запомнили его не только как начало счастливой супружеской жизни Ивоны с Евгением, но и как нечто большее, продолжение русско-сербских отношений в новых лицах.