Читать книгу Балканский роман - Александра Савова - Страница 4

Жарко сдержал свое слово и после окончания университета новоиспеченный юрист официально попросил у отца Милены руку и сердце его дочери. К тому времени у него была безупречная репутация молодого перспективного партийного лидера. Отец Милены, на глазах которого по соседству рос будущий зять, принял его просьбу и благословил молодых с дальним прицелом на Жарко, как на соратника по партии. Годы брали свое и надо было подумать, кому передавать бразды правления на тот случай, если здоровье совсем подкачает. Кандидатура Жарко вписывалась в эти планы самым лучшим образом.

Однажды Жарко позвонили из приемной горкома партии и пригласили для беседы по поводу работы. Жарко сразу сообщил об этом Милене.

– Ну, что ты так волнуешься, – успокоила она, – иди и не переживай. Там полно моих родственников, подскажут и помогут, если что, – заверила невеста. Жарко успокоился и отправился на собеседование. Однако, открывая массивную дверь кабинета партийного секретаря, колени у него подрагивали. Шутка ли, высший эшелон власти и он, сын школьных учителей. Но раз судьба к нему так благоволила, то ему ничего не оставалось, как покориться ей с превеликим удовольствием и он уже смело шагнул ей навстречу. А через неделю работал в одном из отделов горкома партии.

Родня невесты заранее приготовилась основательно к свадьбе и осенью весело загремела музыка, заполнились свадебные чаши вином и начался грандиозный праздник. Милена так волновалась и переживала, чтобы все было торжественно и красиво. Она так ждала этого момента в своей жизни, когда Жарко назовет ее женой, когда из юных Ромео и Джульетты они перешагнут на новый и последний уровень отношений, именуемых супружество. Будучи с младенческих лет лишенной матери и полноты семейного счастья, Милена словно хотела прожить в супружестве две жизни; и за нее и за себя. Поэтому она с удвоенной энергией приступила к осуществлению своей заветной мечты.

К этому времени сестра Жарко Ивона с мужем Евгением уже были в Алжире и на свадьбу приехать не могли. А в ответ на свадебное приглашение прислали молодоженам поздравительную телеграмму, сожалея о том, что не смогут быть на их празднике. Мать жениха Радмила была вполне довольна выбором сына. Эта сильная и волевая девушка, искренне любившая ее сына еще со школьной скамьи, а нынешняя соратница по партии и юрист по образованию, как никто другой подходила на роль невестки. На нее же возлагала будущая свекровь надежды о своей счастливой старости в кругу звонкоголосых внуков.

Свадьба шла с большим размахом в городском ресторане. Приехало много солидных гостей и важных персон, друзья по университету, товарищи и преподаватели по гимназии. Столы ломились от изобилия всевозможных угощений и цветов.

У входа в ресторан собрались местные жители, чтобы посмотреть на молодоженов и потом еще долго рассказывать друг другу, какой красивый наряд был у невесты, и во что обошлась его покупка. Молодые девушки, мечтавшие о своих свадьбах, пришли, чтобы перенять опыт, как украсить свое счастье снаружи, если оно вдруг пожалует.

Отец Милены не скупился в средствах для единственной дочери и зятя. Для увеселения свадьбы из Белграда пригласили лучший ансамбль и исполнителей, наняли тамаду со сценарием, арендовали шикарный автомобиль. Все это на фоне небольшого провинциального городишка выглядело несказанно помпезно. По крайней мере, старожилы ничего подобно не помнили за свою бытность.

Что-что, а веселиться в Сербии умели не хуже, чем трудиться. Праздник растянулся на несколько дней. Гости неторопливо выпивали и закусывали, пели и танцевали, слушали выступление артистов, вели беседы, покуривая трубки, набитые лучшими сортами табака. Аромат табака смешивался с ароматом хорошего кофе и разносился легким ветром по соседним дворам и улицам.

Молодожены так устали от праздника и поздравлений на третий день свадьбы, что уже хотели, чтобы она быстрей закончилась и можно было спокойно отдохнуть. Вечером гости стали раскланиваться и разъезжаться по домам, тоже устав от беспрерывного веселья. Попрощавшись с последней семейной парой дальних родственников, Жарко переглянулся с Миленой, оба облегченно вздохнули и сразу же отправились спать.

На следующий день молодые супруги укатили в столицу заниматься своими делами. А в родном городе еще долго вспоминали их замечательную свадьбу и особенно великолепное платье невесты – заблаговременный подарок от Ивоны и Евгения.

Через год Радмила получила от Жарко телеграмму, в которой он поздравлял ее с рождением внучки Анны. Радостная бабушка пошла поделиться своей новостью с тетей Даной.

– Ну вот, уже и внучку дождались! А в гости-то не собираются сюда? Хоть бы посмотреть или ты сама поедешь к ним, Рада? – спросила тетя.

– Я не знаю, может летом, когда отпуск дадут на работе, – предположила мать Жарко.

– А что от Ивоны слышно?

– Так они тоже ждут ребеночка через три месяца, – улыбнулась Радмила.

– И ты мне до сих пор ничего не говорила? – сделала обиженный вид тетя Дана. Племянница начала оправдываться:

– Ну что вы, тетя Дана? Да у меня кроме вас в этом городе никого и нет… А не говорила потому, что хотела порадовать, когда уже кто-то появится у них.

– Ну ладно, ладно тебе оправдываться, – успокоила ее старая сербка. – Правильно делаешь. Не надо заранее такие вещи говорить, а то будут завидовать и это может на ребеночке отразиться, – посоветовала она. – А давай мы с тобой кофе выпьем, – засуетилась она по кухне, и вскоре густой кофейный аромат потянулся тонкой струйкой от плиты. На столе появился сыр, фрукты, шоколадные конфеты и небольшой графин с домашним вином.

За разговорами время пролетело быстро, и графин незаметно опустел. Женщины, немного захмелев от вина, обнялись и тихо затянули старинную сербскую песню о том, как молодой воин перед боем прощался со своей возлюбленной, обещая ей разбить врага и вернуться к ней с победой.

Прошло еще восемь лет и Жарко прислал снова поздравительную телеграмму матери, сообщая о рождении внука Даниила. Но на этот раз Радмиле уже не с кем было делиться этой радостью. Тетя Дана умерла два года назад. И за все эти долгие годы ожидания сына, он ни разу не навестил постаревшую мать и не привез внучку, чтобы они хотя бы познакомились. Милена прислала несколько фотографий девочки да поздравительные телеграммы с днем рождения.

Ивона писала ей письма из Алжира и присылала тоже фотографии сына Артема, но приехать никак не получалось из-за работы мужа. А мать все ждала своих детей и многоголосых внуков, оправдывая их отсутствие большой занятостью своих детей, которые вышли в люди. Только они не оправдали ее надежд на счастливую старость. Женщина перестала себя обманывать надеждами, все больше и больше впадала в уныние и однажды решив, что никому она больше не нужна, свела счеты с жизнью.

Унылым осенним днем над маленьким сербским городом, прилепившимся северной частью к подножию горы, проплывали густые свинцовые тучи, роняя на землю то ли мелкий снег, то ли изморозь. Чуть выше от города расположилось старое православное кладбище, за оградой которого виднелось несколько заброшенных и поросших травой могил. Рядом с ними лежала куча свежей земли, и зиял черный прямоугольник ямы да деревянная подставка для гроба. По направлению к кладбищу со стороны города двигалась небольшая траурная процессия из четырех машин и катафалка. Работники кладбища вышли к воротам, чтобы перенести гроб от машины к месту погребения и ожидали процессию, закрываясь от дождя капюшонами курток.

Машины остановились у ворот. Жарко вышел и осмотрелся вокруг. Увидев яму для матери за оградой кладбища, он едва сдержал себя, чтобы не зарыдать. Ивона непрестанно плакала, уткнувшись лицом в грудь Евгению. Он утешал ее и успокаивал. Их сын Артем испуганно оглядывался по сторонам. Милена держала на руках маленького Даниила. Дочь Аню сопровождала воспитательница. Чуть дальше стояли еще родственники и две учительницы, с которыми Радмила общалась на работе.

Гроб установили на подставку и открыли крышку для прощания. Никто не решался подойти первым. Ждали, что это сделает Жарко, которого мать так любила и напрасно ждала все эти годы. А он стоял отрешенно с непокрытой головой и ветер сердито трепал его волосы. Милена поставила на землю сына и попрощалась первой. За ней подошла Ивона и не выдержав, зарыдала, склонившись головой матери на грудь…

Уже все попрощались с покойной, а Жарко все так и стоял, словно окаменел. Никто не знал, что творилось в его душе, но то, что эта смерть потрясла его глубочайшим образом, заметили даже дети.

А ветер все хлестал мокрыми каплями, покрывая лицо матери, словно слезами невыразимой тоски… Жарко смотрел на нее и не верил, не хотел верить, что стал причиной ее преждевременной, нелепой смерти. Он всячески отгонял от себя эту мысль, но совесть неумолимо возвращала ее назад. Хотелось кричать на весь мир, что это не так, да из груди вырвался только глухой стон. Сын прислонился лбом к холодному челу: «Мама, прости меня, прости…» – горько зарыдал, целуя ее окоченевшие руки, качавшие когда-то его колыбель. Мужчины гробовщики терпеливо ждали, пока он попрощается, переминаясь с ноги на ногу и отворачиваясь от противного ветра. Наконец Жарко выпрямился, окинул печальным взглядом соседние заросшие могилы, кладбищенскую ограду, отделявшую их от прочих могил, вспомнил похороны отца с букетами алых пионов и пошел к машине. В этот раз никакие философские мысли не потревожили его. Только горькая обида на церковь и священнослужителей, что отказались погребать усопшую мать в пределах кладбища, надолго поселилась в его сердце.

Между смертями родителей пролегла веха его жизни величиной в десять лет. За это время он превратился из молодого студента в генерального директора крупного государственного концерна. Судьба улыбалась ему, за редким исключением таких событий, как в этот угрюмый осенний день.

Поминки заказали в небольшом кафе недалеко от дома. Молча пообедали и заехали во двор, постояли немного, но внутрь заходить не стали. Ивона договорилась с родственниками, что они будут присматривать за домом и машины тронулись в обратный путь на Белград.