Читать книгу Зверь: тот, кто меня погубил - Александра Сергеевна Ермакова, София Устинова - Страница 8

Настя/Стася

Гул машины выдернул из задумчивой дремоты. Промерзла я уже достаточно, чтобы лениться открыть глаза и бояться пошевелиться, иначе как стеклянная статуэтка развалюсь.

Лишь поежилась сильнее, но судя по рёву движка – машина приближалась… И очень быстро. Секунда, две – пронеслась мимо… Раздался визг колёс, гудение смолкло… И вновь взревело, только теперь звучало приближающееся подгазовывание.

Нехотя разлепила глаза. Напротив остановилась чёрная, затененная машина. Не разбираюсь в марках и моделях, но это вроде была иномарка, хоть и не новая. В принципе без разницы – в наше время любой человек, кто может позволить себе машину, уже на коне… Дверца распахнулась, и я тотчас проснулась. За рулём сидел Илья, рядом Макс. Оба курили.

– Ты куда в такую рань? – пьяно хмыкнул Максим.

– В город, – глухо отозвалась, но прежде пришлось прокашляться, горло сильно схватило и першило.

– А чё, разве автобусы ходят в такую рань? – нахмурился парень, делая затяжку и косясь на Илью. Бывший равнодушно смолил, да глаз не сводил.

Я опять поежилась, только теперь от его взгляда. Пронизывающего, морозного.

Из машины летели смешки, другие голоса. Не сложно догадаться, что на заднем сидении ещё пассажиры.

– Я не спешу, – стушевалась от всего сразу. И сильнее обхватила себя за плечи, будто так могла помочь сохранить последнее тепло.

– Запрыгивай, – мне наперерез кивнул Илья. Докурил сигарету, в окно открытое швырнул.

– Нет, спасибо, – рьяно мотнула головой. – Я автобус подожду, – реплика оборвалась, когда Новик зло из авто вышел.

– На заднее! – Это недовольно засопевшему Максу бросил, и размашисто к остановке пошел.

Я в панике засуетилась – кто знал, что у  него на уме. Если выпивший, и до сих пор был на меня зол…

Но Илья на миг остановился, молча буравя холодом светлых глаз. Так же морозно шагнул к багажнику. Сумку и чемодан рывком поднял… Я испуганно продолжала жаться на скамье покореженной, да сумочку к груди прижимать. Тут самое важное: документы, немного наличности, которую успела собрать на чёрный день.

– Сказал, села, – кинул, уже шагая к машине с моими вещами, и их в багажник забросил.

– И-Илья, – идиоткой проблеяла я.

– Никто тебя не тронет, если добровольно сядешь, – хлопнул громко створкой багажника. – Не вынуждай применить силу, – перечил сам себе.

Действенное убеждение, тем более вещи уже утащил. Не драться же.

Доверия не было, но я села на переднее кресло. Пристегнула ремень безопасности.

Петруня, Макс, Славик, Колян ужались тучно, да поглядывали недовольно, но при этом отшутились неуместно.

Во рту горечь осела. Я сжалась от страха и неуютности, молясь, чтобы путь до Петрозаводска быстрее пролетел.

И дорога летела с ужасающей скоростью, а время, напротив, тянулось до жути медленно. Я судорожно цеплялась за сумочку, смотрела в боковое окно, отсчитывая километры до заветного города.

Ребята вначале молчали, но вскоре тихо загомонили – шутки отпускали по поводу их ситуации. Ко мне не лезли, и слава богу, а сама я бы ни за что не начала общение.

Новик тоже молчал. Нет-нет, да и посматривал.

Ощущала его критичный, вдумчивый взгляд. Укор, злость… и до писка боялась, что он сорвется и учудит разборку. Но нет – на удивление сдержан был.

– Куда тебя конкретно? – уже на подъезде к Петрозаводску уточнил.

Я замялась. На самом деле, так и не решила, куда тыкаться. В общагу не пустят. Месяц начался, стало быть, заявку подавать можно только с нового. Попроситься к кому-нибудь из сокурсников, так я настолько занята, что почти ни с кем не общалась из группы. Знакомых и близких, родных нет.

– К больнице, – чуть помявшись, кивнула неуверенно.

Илья обжег холодным взглядом, но промолчал.

Высаживал и выгружал тоже безмолвно. На тротуар сумку, чемодан, пакет.

– Спасибо, – выдавила, а я ведь была просто обязана это сказать. Тем более, была искренне благодарна.

Новик уже было отвернулся, как впритык шагнул. Я даже шарахнуться не успела, Илья рядом уже стоял. Глядел, глядел… смущая глубиной и нескрываемым желанием в мрачности глаз.

– Ушла из дому? – прищурился.

Я рот открыла, да так и замерла… Новик нежно коснулся моих волос. На палец прядку намотал. Мягкостью топил. Я не привыкла к такому, вернее уже отвыкла. Это ведь неправильно, когда бывший вот так себя вёл. И тем более некрасиво ему это позволять.

Щеки обдало кипятком. Я неопределенно кивнула:

– Решила переехать.

– В больницу? – тут же насмешливо уличил Илья.

– Временно, – слукавила я: понятия не имела, пустят ли меня вообще. Это был план «Б».

– Новик, – громыхнул Петруня из тачки, голову показав в открытое окно заднего сидения. – Погнали уже… – в голосе недовольство сквозило.

– Щас, – отмахнулся Илья и вновь на меня уставился. – Ты это… – жевал слова. – Где меня найти, знаешь, – загадочная фраза. Чуть помешкав, словно раздумывал целовать или нет, да к машине своей вернулся: – Только я цену большую запрошу! – добавил с едким смешком, стопорнув у дверцы со стороны водителя. Колюче глянул на прощание, да в тачку нырнул.

 В душе сразу холодом повеяло. Я подхватила тяжёлую ношу и, не дожидаясь, когда машина уедет, двинулась к больнице.

*

Мне повезло. Старшая медсестра, Акулова Мария Николаевна, пробурчала для проформы, что такое в больнице не практикуется, но каморку для

персонала выделила.

– Ты же понимаешь, что мы не общага? – строго нахмурила тонко выщипанные дуги бровей.

– Угу, – торопливо кивнула я.

– Нечего тут ошиваться с утра до вечера, – указания раздавала, – только спать! Не более! – пояснила для важности. – И чем быстрее уйдешь, тем меньше я буду придираться.

– Да, конечно, – заверил я рьяно Марию Николаевну. – Всё понимаю. Постараюсь быстро решить вопрос с жильём!

– Вот и отлично, – пальчиком пригрозила наставительно Акулова. На деле она очень строгая, не только ко мне – ко всем. Порой грубая, но честная и ответственная. И работает за несколько человек сразу и не за зарплату, а потому что ЭТО НЕОБХОДИМО. Её боялись, ненавидели, но уважали. А ещё она умная… Конечно не от вселенской доброты поблажку мне сделала – потому что я полтора года с ней общаюсь, и доказала не языком, а делом, что умею работать и готова на внеурочное… А если учесть массовое сокращение персонала, поголовное пьянство и непрекращающийся поток пациентов, то руки лишние не помешают. И то, что меня теперь будут дёргать по делу и нет – даже не сомневалась.

Так и пошло: учеба, больница, учеба, больница.

Нет, я не переживала, не убивалась и даже радовалась, что такой ритм. Мне нравилось знать, куда иду, что буду делать. Я любила упорядоченность и даже отсутствие матери меня нисколько не смущало. Да и она ни разу не попыталась связаться со мной.

Единственный минус – заначка медленно, но верно таяла. Заявление на общагу взяли, но ничего не обещали, так как уже начало года случилось, и я опоздала. Мест «увы» и «ах» не было, но в лист ожидания обещали поставить, вдруг повезёт и кого-то отчислят.

Так я и плыла по течению, пока однажды, проходя мимо кафетерия близь института, не увидела объявление «Требуется официант».

Зарплата копеечная, но там были и чаевые, и ещё кормили в заведении. Вот я и решила попробовать. Не то, чтобы получалось и нравилось, но шабашка приносила живые деньги, желудок чуть отяжеллся на «первое», иногда на «второе». К тому же я умела жить экономно и потому даже стала откладывать в копилку…

Кто его знал, что там дальше у меня по судьбе. Могли пригодиться!

Жизнь сделала крутой виток уже через пару недель, когда в больницу, в онкологическое доставили Эриду Богдановну Званцеву… Мать Глеба. Я сначала не поверила глазам и папке с личным делом, когда помогала хорошей знакомой документы перебирать.

Рак! Четвертая стадия… Отсутствие денег… Лекарств.

А если учесть алкогольную зависимость, и, стало быть, не первоочередность в лечении, так на неё вообще не обращали внимания. Для галочки если только. Осмотр, пару инъекций, а дальше пусть лежит…

И то – пару недель, а потом на выписку – умирать домой! Нечего тут статистику портить, и так… сильно пошатнулась за последние годы нищеты и беззакония.

Но я не удержалась. Заглянула к ней… вернее к НИМ, их было шесть человек в палате. И все… ВСЕ умирающие. Эрида металась в агонии от боли и зависимости, перевязанная по рукам и ногам, чтобы не дай бог не поранила себя сама или не убилась. Она орала, угрожала, требовала её отпустить.

От такого любое сердце дрогнет, если оно есть. А моё в крови искупалось. И я стала за ней приглядывать. Постель поменять, утку чаще подставить. Накормить. И удивительное дело, она стала подавать признаки вменяемости. Приступы, конечно же, продолжались, но Званцева уже была адекватна. Выныривала из Ада и говорила:

– Я тебя помню, – первое, что обронила, когда разлепила глаза и уставилась на меня. – Мы в одном городе живём, – уголки синеватого рта дрогнули.

– Да, – зажато улыбнулась я.

– В школе, начальные классы, – кивнула памятливо Эрида Богдановна. – Ты хорошо танцевала.

– Ой, что вы, – засмущалась я. – Как вы ушли, ритмики больше не было. И моя карьера на том закончилась, – попыталась отшутиться. – Не моё это… танцы. Я вот, – развела руками, – людям хочу помогать.

– Зло… везде… зло, – вновь погрузилась женщина в омут своих кошмаров. – Выпить нужно… – затрясло ее. Я быстро ввела успокоительное, с медбратом договорилась, что буду помогать на полных правах, по закону взяв полставки в этом отделении, – и в карточку написала, чтобы не дай бог не случилось передоза.

И так каждый день – пару минут разговора и сон…

Я с ужасом считала дни, когда ее курс закончится. Кто будет за ней присматривать? И как она будет доставать лекарства? Страшилась того момента, но от меня ничего не зависело.

С этими мыслями ходила подрабатывать официанткой. Уже привыкла. Нравилось или нет, а деньги были нужны, вот и пинала себя в кафе… Пока однажды не наткнулась на компанию Ильи.

Прибежала, едва не опоздав, вошла с чёрного входа. Торопливо переоделась, рапортовала админу, что я на месте, блокнот в руки, и ступила в зал. Но уже на подходе к столикам, которые на сегодня были в моей юрисдикции, чуть не упала.

Нет!!! Хотелось выть голос, но я мужественно шагала к посетителям.

Разговор за большим столом умолк аккурат с моей фразой:

– Добрый день, меня зовут Анастасия, и сегодня вас буду обслуживать я.

– Стась? – гыгкнул Макс и глумливо покосился на Илью, жующего спичку.

– Меню уже у вас, – как ни в чём не бывало продолжила. У официантов есть стандартные заготовки-реплики, и я обязана их отчеканить, чтобы потом не возникало претензий, что я что-то не объяснила.

Новик на спинку стула откинулся и, сложив руки на груди, пристально меня рассматривал.

– Вы его можете пока изучить, – стушевалась я под пристальным взглядом бывшего и остальных ребят, кто с не меньшим интересом наблюдал за Ильей и мной – и нашим молчаливым диалогом. – Когда будете готовы оформить заказ, я к вашим услугам, – это совсем некрасиво прозвучало. А если учесть, что Илья тотчас хмыкнул, а я покраснела от двусмысленности фразы, то вообще жить не хотелось.

– У нас есть блюдо дня, – мямлила последнее, глаза вперив в столик. Страшно посмотреть на Новика. Кожа пылала от насмешки и презрения.

– Да, чуть попозже, – благосклонно кивнул Илья и отвернулся, затягивая разговор с Максом и его соседом.

Я на негнущихся ногах пошла к другому столу.

– Девушка, Анастасия, – несколько шагов не дошла до других посетителей, в спину прилетело издевательское одёргивание.

– Да? – обернулась как можно спокойней.

– Нам бы воды… пока читаем, а то горло пересохло, – и взгляд такой… уничижающий.

– Да, конечно, – торопливо в блокнот начинаю писать. – Сколько?

– Ребят? – кисло мазнул глазами по приятелям Новик.

– Нет, нет, нет… чёт не хочу, – волной отзывались его парни. И я зависла, ожидая решения бывшего.

– Стакан. Не тёплой и не холодной, такой… приятной…

– Тогда может, вы точный градус скажете, чтобы я не ошиблась, а то для вас одно может показаться горячим, а мне другое? То же самое с холодностью, – я не умничала. Просто уже наученная – на свой страх и риск НИКОГДА ничего не приносить.

– Вы хамите? – сразу же ощерился Илья.

– Нет, что вы, – сразу же напряглась я. – Хочу, чтобы вы были довольны, и очень не хочу промахнуться с градусом воды.

– Комнатная, – отозвался Новик, посерьезнев.

– Как скажете, – записала. – Что-нибудь ещё? – вежливо.

– Пока нет, – отвернулся парень, я заторопилась дальше.

Уже поставив бокал с водой, ожидала следующих указаний: принести то, не зная что, сходи туда, не зная, куда… Но нужно отдать должное, Илья больше не глумился, хотя мог и хотел. Видела это по его глазам. И даже не усложнял работу, поэтому я немного расслабилась. Выполняла заказы: приносила, уносила, заменяла. Маневрировала по залу, пока, проходя мимо парней с подносом грязной посуды, не услышала:

– Зверь в Чечне воюет, – безлико бросил Илья парням. На том я запнулась… с грохотом да на пол и об соседний стол… посуду вдребезги.

Суета, маты… Администратор, Вольнев Станислав Сергеевич, сразу в зал выбежал, дело улаживать.

– Простите, извините, случайно и т.д.

Только я дрожащими руками собрала скол на поднос и покинула зал, позволяя уборщице остальное сделать, Вольнев быстро меня за шкварник поймал, да к заместителю директора доставил. Сам директор, Назорян Ашот Равенович, был в командировке, поэтому в его отсутствие балом правил Арсен Григорян, его родственник.

Арсен не разменивался на учтивое и вежливое. Он вообще был вспыльчивым и гадким человеком. Комплекс неполноценности, который он, дорвавшись до какой-никакой власти, вымещал на работниках. На меня сразу посыпались вопли, маты так оглушающе громко, что я даже на время оглохла. Хотя скорее оглохла во спасение, но точно понимала – теперь на мне денежный долг. Причём больше суммы, которую успела отложить.