Читать книгу Взрослые сказки - Александра Тальвирская - Страница 10

I

Заря за окнами горит.

Старуха раньше деда встала,

тот, прозевавшись, говорит:

«Ты б червячков мне накопала,

пойду-ка рыбки наловлю,

а ты наваришь нам ушицы,

я к ней чекушечку куплю

сорокоградусной водицы».

Пришёл старик на бережок,

сел, поудобней, на поддёвку

и, поплевавши на крючок,

стал терпеливо ждать поклёвку.

Денёк июльский припекал,

глядел старик на гладь пустую

и незаметно задремал,

повесив голову седую.

И вот задёргалась уда,

старик чуть в воду не свалился:

где был крючок, кусок пруда

весь забурлил, зазолотился…

Дед ахнул: «Господи, еси![5]-

из вод, бурливых, не моргая, -

«Что пожелаешь, то проси! -

Плотвица молвит, Золотая. -

Чего застыл, как истукан?

С меня ухи как с кильки жалкой! -

старик подумал: зря стакан

на грудь принял перед рыбалкой. -

Сними с крючка – отпустишь ты.

я доброту твою запомню

и голубой твоей мечты

желанье с радостью исполню».

А к слову, – дед тот с детства знал

одну историю чудную:

он сказку Пушкина читал

про диво – Рыбку Золотую.

Тут чёрт и дёрнул за язык:

«Старуха страсть как надоела, -

и смело выпятив кадык, -

теперь хочу младого тела!» -

«Ну что ж, потом не пожалей! -

в ответ Плотвица рассмеялась. -

Чего стоишь? Беги скорей:

оно тебя уже заждалось», -

и золотым блеснув хвостом

Плотва в глубокий омут смылась,

а дед, хватая воздух ртом,

решил, что та ему приснилось.

До деревеньки путь далёк.

Бредёт старик, скребёт макушку,

так случай тот его увлёк,

что позабыл он про чекушку:

«Останусь нынче без ухи

и ладно: борщ старуха сварит,

щи с мясом тоже неплохи…

Видать к грозе так сильно парит».

II

У деда радуга в глазах:

в его избе сидит девица,

вся в мини юбке, в каблуках,

под ноль острижена косица.

«А где старуха-то моя?

Неужто с горя удавилась?!

Неужто стал убивец я?!»

Девица, хмыкнув, удивилась:

«Из-за такого в петлю лезть

и в омут с берега кидаться?

Не про тебя такая честь,

чтоб с жизнью с горюшка расстаться.

Ну что уставился? Ступай, -

не видишь: ногти в маникюре? -

скорей готовь и подавай

мне борщ и кнели[6] во фритюре».

Старик отправился к плите

и с непривычки весь убился!

Девица съела блюда те, -

он спать голодный завалился.

Средь ночи к ней: «С ума свела!

Послушай как трепещет сердце!»

Та на сундук перелегла

и провалилась в сон младенца.

И потянулись день за днём…

Его уделом кухня стала;

краса не думала о нём:

в салонах модных пропадала.

Теперь порядка нет в дому, -

гроша такая жизнь не стоит:

не это тело, – дед ему

трусы стирает, есть готовит.

Упрётся в телек и сидит

журналы модные листает,

поест, попьёт и улетит, -

кто знает, где она летает.

Не хочет шить, носки вязать,

ей не нужна библиотека:

тощища классиков читать, -

шагни шажок… и дискотека.

Он ей: «Сынка давай родим»;

она ему: «Рехнулся старый,

давай телегу продадим,

слетаем в Карловые Вары!»

Он ей: «В избушке приберись»;

она ему: «Сам приберёшься,

и внешним обликом займись,

когда из булочной вернёшься».

И стал старик несчастней всех,

тоска грызёт, ему не спится, -

с утра опять горячий цех, -

уж так прожорлива девица:

то ей шарлотку, то жульен,

а от гороха нос воротит

и объясняет это тем:

горох полнит и воздух портит.

И к телу бедного, – ни-ни! -

как ни просил, не подпускала:

то вдруг критические дни,

то вся от шопинга устала.

Терпел-терпел и осерчал,

взашей девицу эту выгнал,

так по старухе заскучал,

что просто весь в осадок выпал.

III

Едва доплёлся до пруда:

«Явись, Плотвица Золотая! -

и вскоре вспенилась вода,

дед грянул оземь: – Умоляю,

верни мою голубку мне:

Я весь извёлся, пропадаю,

в душе страдания одне.

как дальше жить уж и не знаю.

Покой навовсе потерял…

Ошибся я, в ребро мне дышло[7]!» -

«Да нет, милок, ты опоздал:

твоя старуха замуж вышла.

Ей с новым мужем благодать!

Когда за ней сюда вернёшься,

поклон просила передать

и, что, обратно не дождёшься».

Старик завыл: «О, горе мне:

житья без Любушки не будет!

Возьми к себе, укрой на дне, -

пусть грудь моя дышать забудет!

пускай вода глаза зальёт!

пусть перестанет сердце биться!

пусть тело илом занесёт!..» -

к обрыву кинулся топиться.

Старуха сзади подошла:

«Плотвица просто пошутила,

да у золовки я была,

она меня и приютила.

Младого тела захотел,

тебе ума, души не надо!

И что с него ты поимел? -

одна тоска, а не услада».

Старик несчастный зарыдал:

«Прости меня за всё, что было!» -

её коленки целовал;

старуха, сжалившись, простила.

Забылась горькая беда,

в семье идиллия настала,

и та Плотвица, из пруда,

их дочке крёстной мамой стала.

Опять вернулись в их избу

забытой радости улыбки, -

* * *

чтоб не кусать потом губу,

подумай, что просить у рыбки.