Читать книгу Взрослые сказки - Александра Тальвирская - Страница 8

На Хавроньин день рожденья

собрались друзья, подружки, -

в превосходном настроеньи

пребывала наша Хрюшка:

платье шёлковое, мини,

макияж и украшенья…

Важный Гусь – супруг Гусыни -

онемел от восхищенья.

Сервированный со вкусом,

весь в букетах роз душистых,

стол ломился от закусок

и заморских вин игристых.

Юбиляршу поздравляли,

ей подарочки дарили,

лета многие желали

и Хавроньюшку хвалили.

Раскудахталась наседка:

«Кулинарка, хлопотунья, -

не фигура, а конфетка! -

и плясунья, и певунья!»

Ей подкрякивали утки:

«Превосходная хозяйка,

без работы ни минутки,

и характер: просто зайка!»

С аппетитом гости ели,

с наслажденьем выпивали,

под гармошку песни пели

и в «бутылочку» играли.

Так отплясывали польку:

аж паркетины трещали;

дам мадерой – и не только! -

кавалеры угощали.

Сизый Селезень Индюшке

предлагал отведать торта

и нашёптывал на ушко:

«С червячками – это что-то!..»

Муж Козы пошёл резвиться:

комплименты рассыпая,

приставал ко всем девицам,

им проходу не давая,

лез к Корове целоваться,

обнимать её принялся;

а Бурёнка… ну бодаться,

чтобы душный отвязался.

В хлам коктейлями опившись,

стал Хавронью здравить тостом,

да запутался и, сбившись,

обозвал сарделькой толстой.

Осознав оплошность эту.

чтоб исправить положенье,

на французскую диету

сесть озвучил предложенье.

Уничтожив гостя взглядом,

именинница взбесилась,

на Козла, – а он был рядом, -

пышным торсом навалилась.

Завязалась потасовка:

ваза с фруктами упала,

а тушёная морковка

в правый глаз Козлу попала.

Взвыл Козёл: «Ты, что, сдурела?

Напряги остаток мысли.

Чем «сарделька» так задела?

Я же… в самом лучшем смысле».

Хрюша репкой поперхнулась:

«Значит, я ещё и дура?!» -

и от гнева всколыхнулась

вся шикарная фигура.

Гости вилки похватали, -

нарастало возмущенье, -

угрожать расправой стали,

намекая на отмщенье.

Затрясло Козла от страха,

существо его вспотело:

вдруг реальной станет плаха!

как спасти от вилок тело?

Поправляться стал икая:

«Аппетитна, как сарделька,

и изящная такая,

как от лифчика бретелька».

От такого оскорбленья

Хаврю всю перекосило, -

никакого нет сомненья:

дело пахнет керосином.

Кур давя, он заметался,

пару раз с копыт свалился,

но конфликт вдруг рассосался:

миротворцем Хряк явился.

Приголубивши супругу,

нежно хрюкнул: «Ты прекрасна!»

Та к груди припала, друга:

«Осерчала я напрасно:

ничего не понимает

в красоте Козлина драный.

Жаль Козлиху: так страдает:

больно муж у ней поганый!

Я её предупреждала.

за супругом чтоб следила, -

всё с Бараном ворковала.

и понятно: муж – чудило».

Юбилярша подобрела,

макияж восстановила,

платье новое надела

и вниманья попросила:

«Инцидент, друзья, улажен,

продолжайте веселиться;

а кем праздник был изгажен

мы попросим удалиться».

В состоянии подпитом,

и с лиловым глазом, левым,

в драке Лошадью подбитым,

изгнан был Козёл из хлева.

Именины продолжались:

блюда новые вносились,

в рюмки вина наливались,

все опять развеселились.

Про Козла совсем забыли -

стали утром разбредаться,

в онемении застыли:

им рыдать или смеяться:

скотный двор, такой просторный,

весь копытами истоптан,

и витает тошнотворный,

перегарный запах пота.

Завалившийся в курятник,

раздавив яиц полсотни,

подстелив под спину ватник,

дрых Козёл, храпя сквозь сопли.

* * *

Этой сказкой не пугаю,

а тактично намекаю:

тем, кто вусмерть перепьётся,

спать в курятнике придётся.