Читать книгу Итальянские каникулы. Ciao, лето! - Александра Владимировна Хоменок - Страница 9

Просыпаться в Италии страшноватенько. Но еще страшнее – делать это в первый раз. Что-то впилось в мою шею и обмоталось вокруг нее словно пуповина. Спросони кажется, что я на привязи и совершенно обездвижена. Сон не идет ни туда, ни сюда, да еще и это первое утро, когда вообще непонятно, где я, с какой стороны стена и почему окно на другой стороне комнаты.

Поворачиваюсь к свету, он всегда лучше, чем все остальное. Свет будет всегда. Только нужно открыть глаза, только нужно быть им. Я есть, ура. В окне небо. В комнате бело. Проверяю шею – на ней действительно цепь, цепочка с крестиком. Никак не привыкну, что меня покрестили.

Лёля при всей своей педагогической подкованности резко перестала понимать меня. Она даже дипломную работу написала про подростковую психологию в туризме. Не помогло.

– Если будет нужно, подходи, буду тебя жалеть, – говорила она прошлым летом.

Но я только пару раз «подошла», а потом Лёли не было. А когда была, я забывала, а она и не настаивала. У нее всегда есть чем заняться, ей хорошо одной. Та еще самодостаточная личность. Не то что я. А потом ее доброта и вовсе смылась в слив, когда она без стука ко мне в ванну зашла.

У нас замка никогда не было, да и к чему: никто не посягал на свободу моющегося. Я и не заметила бы ее. Зато она… так расхохоталась и давай кивать на меня. Вах да ойойой. Я сначала тоже засмеяться хотела, так она заразно умеет. Но что-то вдруг как резанет в солнечном сплетении. Тут я поняла, что она надо мной смеется, да еще и рассуждает при мне же про мои «новиночки».

Я и сама к ним не привыкла еще, а тут еще и она, словно я виновата в чем-то, словно раз я такая, то обнимать меня больше не нужно. Не зря я хотела мальчиком родиться. Даже Эдик, точно знаю, так не обсмеял бы меня. Врачи врачей оберегают. Пусть и будущих. После этого Лёля и перестала меня принимать за свою. Хотя увидев все, должна бы наоборот – соратницей по девичеству называть. Я и так и сяк, но что ни делаю, все не так. Помою посуду – не так, не помою – не то. Хожу, стою, сижу, читаю, играю, не играю – мешаю.

Тут Лёля и придумала это крещение. Меня она, конечно, ни о чем не спросила и не предупредила. В день икс выдала мне белую юбку, которую я давно у нее выпрашивала, и сказала следовать за ней. Эдика она в крестные отцы взяла, в матери – мамину подругу, которую я с похорон не видела.

В церкви, уже перед самым-самым одергивает меня за плечо, мол, отойти надо. Ведет меня в каморку у входа, колготки свои снимает и мне отдает:

– Нельзя чтобы ноги голые были. Надевай.

Я цмокнула, но надела.

Очередь пропустили, стоим ждем новую. Она снова подтягиваем меня к себе. И снова в каморку.

– Я спросила у прихожанки, говорит не надо колготки, снимай.

– Лёлища, ты чего?

– Давай.

Я сняла. Снова стоим. Она опять мне в плечо тыкает.

– Юбку обтяни, коленей не должно быть видно.

Тут батюшка меня позвал, и Эдик меня под руку повел к бочке со святой водой. Крестик он мне купил крутой, на крученой цепочке, но жаль – не по размеру. Поэтому и давит она мне, когда я ночью с бока на бок переворачиваюсь.

После крещения Лёля меня обнимать не начала, зато сама успокоилась, хоть крестили не ее. Но этим утром, которого я уже боюсь чуть меньше, не хочу, чтобы мой крестик еще кого-то без повода своим видом успокаивал. Расстегиваю цепочку, снимаю Христа и кладу его под подушку. Цепочку обматываю дважды вокруг щиколотки, застегиваю. Смотрится потрясно! Моя собственная модная окова. Святой anklet! Свет заполняет меня всю. Лучезарю в ответ.

Первым делом я знакомлюсь с ванной. Она персональная – на втором этаже кроме меня никто не живет.

– Nononono, – успокоила меня Руби, когда я вчера спросила про Фабио и постучала по двери соседней со своей комнаты, – solo tu solo21.

Я сначала обрадовалась, но вида не показала. А потом поняла, что в этом «одна» все обо мне и как-то моментально поникла, но видом показала, что все же довольна отсутствием соседей.

– Ио нон боюсь, – ответила я Руби.

Первое вранье в этом доме. Я не собиралась делаться для здешних открытой книгой, хватит и того, что они будут слышать мой храп и чавканье.

Со вчерашнего дня в ванной ничего не изменилось: по прежнему два унитаза, раковина, душевая кабина, окно. Достаю до него кончиками пальцев, если встаю на носочки. Дверь закрывается тихо – плюс в копилку Джанни, хороший хозяин своего дома. В зеркало утром я не смотрюсь – хочу как быть француженки – вставить цветок в волосы и сразу красивая. Практикуюсь видеть свою красоту безо всяких зеркал.

Впаянный в стену унитаз подмигивает явно холодной седушкой, второй рядом – торчащим из седушки краном. Боюсь я этих ребят не меньше, чем вчера. Пристраиваюсь к дальнему так, чтобы не касаться его. Учусь дружить с унитазом в чужом доме.  Фух, меня не засосало. Теперь осталось не смыться. Тут я обнаруживаю, что ни кнопки, ни рычажка слива нет. Повезло, что раковина с краном тут же. Пускаю воду и делаю из ладошек ковшик. За пять походов туда-сюда проблема смыва решена.

Руби встречает меня внизу.

– Ciao, – говорит она и ведет меня на кухню.

На Руби платье в цветочек, сзади она выглядит совсем миниатюрной со своей короткой стрижкой и тонкими ногами. Кухней оказывается каморка без окон в дальнем углу гостиной. В ней – ряд ящиков и раковина слева, столешница плюс холодильник справа. Руби открывает все ящики по очереди и смотрит, смотрю ли я на их содержимое. Я, конечно, смотрю, но ничего не запоминаю. Чашки, тарелки, пакеты – пестро и много. Она достает коробку с нарисованными на ней разноцветными шариками.

– Vа-vа, – говорит она и трясет ее.

– Мыгы, – киваю я.

В холодильнике – коробки с молоком и яркие упаковки. Решаю сразу продемонстрировать свои предпочтения.

– Млеко, – говорю я и показываю на коробку с зеленой травой.

– Si, mа… – она достает коробку и читает с нее, – latte vegetale. Non dagli animali. Rimpiangere22.

Просто не верится, она жалеет животных. Эдик, ты бы здесь прижился и был в почете.

На столешнице – микроволновка. Руби становится живой инструкцией и показывает, что за чем: медленно и два раза. Можно прикинуться непонятливой и просмотреть рубину пантомиму еще раз. Но я решаю иначе: прерываю ее на середине и сама показываю ей, что за чем.

– Bravva! – вскидывает руки она.

А то, я же столько времени ей экономлю на готовке. Сама себе довольна – уж микроволновку включить сумею. Руби выходит из кухни. Да здравствует самостоятельность! Или это аванс за мое примерное поведение? Осматриваюсь. На кухне нет чайника и плиты. Не то, чтобы я собиралась что-то варить, но чай я все-таки с собой привезла. В углу стоит бутля с водой. Она огромная, мне хватило бы до зимы. Завтра налью себе про запас в бутылку, которая осталась у меня с дороги. Некоторым неприятностям нельзя давать шанса повториться. Про воду я теперь помню всегда.

А пока – наливаю себе полную кружку и прямо в рот сыплю «ва-ва», запиваю. Они со вкусом злаковых подушечек, которые мы с Лёлей поедаем, наверное, килограммами. Еще два подхода – и я сыта. Можно начинать этот день.

– Аndiamo in piscina!23 – Руби зовет меня уже с улицы.

Выхожу на терассу. Она машет «пока-пока», но я-то знаю, что значит это абсолютно обратное – «иди сюда». Не знаю, какая итальянская муха меня укусила, но я машу ей в ответ, словно не понимаю этого жеста. Но она не уходит, а тычет пальцем на свою плетеную сумку. Помня про свое protestare кричу ей:

– Да-да, пока! Счастливого пути! – хотя могу запросто сказать это по-итальянски, но решаю сыграть с Руби в непонималки.

Она не сдается и поднимается по лестнице. Еле сдерживаю смех, когда она берет меня за руку и тащит вниз. А я тащусь от ее упорства и веры в то, что сила на мне сработает. Руби ниже меня на две головы, но мое упрямство добавляет ей богатырской силушки и молодит лет на двадцать.

– Ее, piscina24, – она показывает пальцем на перекресток.

– Ааа, – тяну я, – рюзкак, купальнико, – и убегаю наверх собираться в пишину.

Бассейн – первая галочка в моем списке этим итальянским летом. А с морем еще успею разобраться.

Тело длиннющее, голова малюсенька, точно – палочник. Кривлюсь своему отражению в круглом зеркале на перекрестке. Руби уже перешла дорогу, она как маленький тракторок – делает свою работу и не отвлекается на чудеса отражений. Дорожка идет вдоль каменного забора, он высокий и  разноцветный. Над ним и до самой верхушки холма – сетка. Она должна защитить от падающих камней, если что. Идти под ней жутковато и я машинально вжимаю голову в плечи и даже на шаг перегоняю Руби. Скоро забор врезается в здание. Откуда здесь взялось место для него – непонятно. Словно бы холм отодвинулся назад, уступив место человеческой нужде в жилье, магазинах и кафе «ДельПарко». Руби поднимает руку и здоровается с кем-то внутри. Она не сбавляет темп и этот кто-то успевает увидеть только наши спины.

– Fino alla sera!25 – кричит Руби, не оборачиваясь.

На другой стороне улицы открытая терасса кафе. Не знаю, чем эти дяденьки занимались до, но сейчас они смотрят на нас через свои солнечные очки под поседевшими бровями. Всем интересно, каждому любопытна я. У меня начинает все чесаться, внимание чужих людей как клещ, ползающий туда-сюда по коже и подгрызающий ее там и тут. Сигналит машина. Руби знакомо поднимает руку. Мы проходим магазин и, кажется, идем прочь из города, потому что я вижу указатель с зачеркнутым «Razzuollo» на желтом фоне, до него шагов пятьдесят. Руби берет меня за руку, замедляется и, наконец, останавливается. Мы стоим молча под высокой туей. Кажется, что мы шли сюда сто лет и мой завтрак весь истратился. В животе голодно и неопределенно.

– Kat! – Макс появился, кажется, из ниоткуда и теперь шагает навстречу.

– Ciao, – говорит Руби нам обоим и своей тракторской походкой уходит, не выслушав максового оправдания.

– We go there26, – Макс легонько подталкивает меня к турникету.

У бассейна нету крыши, вход и выход – прямо на дорогу, от которой его отделяет два шага и ограждение. Опасное сочетание. Никогда не видела такого бассейна – вот так запросто, без крыши и стен, словно это картинка в книжке, развернувшаяся посреди городка. Мусорки похожи на почтовые ящики, они белые и почти с меня высотой. Шезлонги, качели, зонты, души, магазинчик, синий прямоугольник воды посреди и люди, люди, дети – миниатюрка пляжа, вжатая в зеленые холмы.

Макс ведет меня туда под обещание, что там будут «all my friends27». Перед входом будочка, Макс болтает с тетенькой в окошке. Я пытаюсь высмотреть Димку.

– Come on. – Макс уже стоит у турникета, на табло которого горит зеленая стрелка.

– Катя! Катя идет! – димкиным голосом кричит кто-то с той стороны турникета.

Вытягиваюсь на цыпочках, но не знаю куда смотреть – голос испарился, а кричащий так и не появился. Проскальзываю через турникет, туда, где знают мое имя, пусть и прежнее.

Люди лежат прямо на плитке, а розовые кусты растут из крошечных кусочков земли, размером с мою ладонь. Сбежать из бассейна некуда – сразу за забором начинаются холмы. Справа живая изгородь, слева – теннисные корты за сетчатым забором. В бассейн четыре входа через ванночки с теплой водой и души. Сам бассейн полосатый, как я люблю, и сине-голубой. Мы с ним похожи, потому что я тоже буду в голубом и переливаться.

Плавать я тоже люблю, но пока присматриваюсь: дно кажется совсем близко, но я знаю, что это иллюзия. Сколько раз попадалась на том, что в поисках дна на речке уходила под воду с головой, так и не найдя его. Нет уж, басик, ты меня не проведешь, думаю я, сначала разведка, и желательно не мной.

Ставлю рюкзак под свободный зонт, распускаю волосы. Макс босый, но в одежде догоняет меня.

– Here you are, – говорит он и протягивает мне карточку в цифрой десять, – with this card you can come here 9 more times28.

– Спасибо.

– What do you feel about it?29

– I feel good, – отвечаю я словами из песни.

– Can you swim?30

Своевременный вопрос, Макс!

– Why didn't you ask before?31

– Pardon?32

– I can, yes I can, – говорю я, – even on the back33.

Макс хочет потрепать меня по плечу, но выходит какой-то захват. Машинально одергиваю плечо, хотя его рука теплая и приятная.

– Ups, – говорит Макс и улыбается.

Обхватываю себя руками за плечи, ко мне нельзя, я в домике.

– Okay, have fun34, – говорит Макс и, шлепая мокрыми стопами по плитке, идет обратно к турникету.

Смотрю на карточку. Макс сказал еще девять раз. Моя любимая цифра. Значит, что мы с бассейном подружимся.

Димка замечает меня раньше, чем я узнаю его. Он берет мой рюкзак и ведет к шезлонгам у изгороди. Вчерашние девочки уже там.

– Оля.

– Тата.

– Кэт.

– Вот и познакомились, – завершает ритуал Димка, выпивает залпом полбанки колы и выпускает пузырьки через нос. Щелкает открывалкой и из недр второй банки вырывается шипение кокакольной кобры.

– У тебя того, капает, – говорю я, показывая на его лицо.

– Ой, – отвечает он и вытирает рыже-черные капли под носом.

– Ты… как кот? – уточняет Тата.

Оказывается, она старше всех и понимает все сходу

– Как кот, да, только по-английски.

Всем уже подарили купальники кроме меня. Диме тоже нет, но он ведь не девочка. Иду в переодевалку и напяливаю лёлин старый, то есть свой прошлогодний. Лямка мне так же велика, поэтому я просто завязываю его сзади узлом как придется, чтобы застежка не сильно впивалась и шурша плавками иду обратно. Купальник обтянул мою безгрудость и неприятно впился резинкой в кожу. Нет, все-таки я выросла за этот год, а плавки – нет. С купальником что-нибудь придумаю, не такой он и заношенный. Главное, что голубой и блестит.

Когда я возвращаюсь, рядом с Олькой сидит новая девочка. Я втискиваюсь между Димкой с Татой.

– Ты откуда? – спрашивает Олька.

Похоже, без меня разговор не клеился.

– Я в доме напротив магазина живу. А так, из паселка.

– Ты отдельно приехала? – спрашивает Димка и протягивает ей остатки своей колы.

– Автобус перипутала вчира, патом вазвращалась.

Давлю смешок, Димка улыбается ей в лицо. У него ровные зубы и совершенно ровный ежик. Заметно, что волосы раньше были длиннее, и на лбу теперь видна белая полоска. Что-то в Диме есть. Девочка из поселка смотрит на него слишком уж по-щенячьи и тоже улыбается в ответ. Чертовы зеркальные нейроны. Как их там притупить? Отвернуться, подумать о другом? Не выходит. Смотрю на этих двоих и мысленно женю их. Все на свадьбе улыбаются. Мозг так просто не обманешь.

– Я – Лена, – знакомится с нами Ленка.

– Дима.

– Оля.

– Тата.

– Кэт, – последней представляюсь я. – Как кот.

Тата мяукает, Олька шикает, Димка давится колой. Вот теперь точно познакомились.