Читать книгу Чёрный бриллиант - Александрина - Страница 4

Встреча Нового года в зональной больнице. Конец зимы

К Новому году Андрис Альфредович, наконец-то, оклемался, избавив меня от обязанности вести приём в поликлинике. Количество плановых операций значительно уменьшилось. Все готовились к празднику.

В фойе больницы, если так можно назвать небольшое пространство между поликлиникой и «скорой помощью», была установлена большая ёлка. Каждый из местных сотрудников притащил по несколько ёлочных игрушек из дома. И у сестры-хозяйки нашлась большая коробка с ёлочными игрушками и гирляндами с прошлых лет. Ёлка получилась на удивление нарядной.

Перед ней впритык были сдвинуты два длинных стола, покрытых лигнином, а по периметру расставлены стулья.

Сотрудники больницы заранее распределили между собой, кто какую корзинку с закусками принесёт. Хотя спиртное обычно готовилось из медицинского спирта, разбавленного соком, для такого случая без шампанского было не обойтись. И по традиции эта статья расходов лежала на мужской части персонала.

Большое окно было украшено причудливой формы бумажными снежинками, а с потолка свисали самодельные фонарики из разноцветной бумаги.

К девяти часам вечера начал собираться народ. Стол был завален всякими яствами. Постаралась и наша повариха тётя Нюра с Наташей. Они испекли огромный торт, украшенный ягодами и фруктами, ещё с осени замороженными в морозильнике.

Справа от стола был установлен телевизор, а на нём – кассетный магнитофон «Весна».

Шофёр Геннадий пришёл с баяном. Оказывается, он неплохо играл.

Галина Семёновна произнесла краткую речь о наших достижениях и неудачах в уходящем году и пожелала в новом году множить достижения и бороться с недостатками.

Каждый положил под ёлочку подарок между кусками ваты, имитирующей снег.

Началось застолье. Сначала Гена заиграл на баяне, исполняя ритмичные мелодии. Публика, подогретая алкоголем, пустилась в пляс. Кто-то включил магнитофон. Зазвучали песни Эдуарда Хиля, Анны Герман, Леонида Утёсова, Людмилы Зыкиной, Олега Онуфриева, Муслима Магомаева, Эдиты Пьехи и многих других всенародных любимцев.

Марк Давыдович нарядился Снегурочкой, а Ирена – Дедом Морозом, что вызвало взрыв смеха при их неожиданном появлении в таком виде в разгар праздника.

Халаты были переделаны из обычных медицинских. Ирене, мастерице на все руки, помогала жена нашего терапевта, Майга. На полы халатов они наложили скрученную жгутом и обсыпанную блёстками вату, которую пришили серебряной нитью. Для придания халатам объёмности были сшиты их копии из списанных байковых одеял и вставлены внутрь. Воротники связали из белой шерсти специальной «петлевой» техникой, придающей изделию пышность, и нашили сверху. На халаты были наклеены разнообразной формы снежинки, вырезанные из зелёной и тёмно-бордовой блестящей бумаги. Медицинские шапочки и кушаки покрасили красными чернилами. На шапочки нашили белые вязаные накладки. На ногах были настоящие валенки.

Ирена нацепила ватные усы и бороду, закреплённые резинками. А Марк Давыдович кокетливо прикрыл лицо марлевой вуалью, прикреплённой к шапочке. Так что мы их не сразу узнали.

Процесс подготовки держался в большом секрете. Об этом не знала даже Галина Семёновна. Поэтому готовящийся для всех сюрприз удался на славу. Огромная Снегурочка, которая была на голову выше Деда Мороза, тащила мешок с подарками, в котором находились традиционные мандарины, конфеты и различные поделки из дерева и шерсти, сделанные своими руками, а маленький Дед Мороз давал ей указания. Это было настолько комично, что некоторые из присутствующих складывались пополам от смеха.

Подвыпив, Дед Мороз и Снегурочка вошли в раж. Оказывается, они написали целый сценарий и веселили всех аж до самой кульминации праздника.

К двенадцати часам мужчины притащили коробку с шампанским, охлаждавшимся за наружной дверью. Включили телевизор. Куранты пробили двенадцать раз. На ёлке зажглись огоньки. Пробки полетели вверх под крики «Ура!» В бокалах зашипело шампанское. Все стали чокаться и поздравлять друг друга. Галина Семёновна пригласила всех к ёлке разбирать подарки.

Мне достался симпатичный плюшевый мишка с красным бантом, а из мешка Деда Мороза – деревянная красная змейка, так как наступал Год Красной Огненной Змеи по китайскому календарю.

По телевизору, как обычно, транслировали «Голубой огонёк».

Дежурным сотрудникам, под бдительным оком главврача, разрешалось лишь пригубить шампанское.

Через пару часов публика начала расходиться. До утра остались лишь самые стойкие.

На празднование Нового года Ирина Николаевна пришла со своим женихом, Кириллом, работавшим инженером на ГЭС, находящейся в 40 км от нас. Она была старше меня на несколько лет. Мы быстро сдружились и обращались друг к другу на «ты».

Кирилл оказался очень интересным собеседником. Он был из профессорской семьи, учился в Ленинграде, а в Латвию попал по распределению.

Втроём мы проболтали до утра. Разошлись, когда дежурная персонал сдавал дежурство новой смене. Поскольку был вызов в сторону районного города, где жил Кирилл, водитель «скорой» Ивар, заступивший на дежурство, довёз его до самого дома.

Кирилл проживал в «хрущёвке» в однокомнатной квартире, выделенной ему, как молодому специалисту, администрацией района.

Мы с Ириной поднялись наверх и разошлись по своим комнатам, точнее она в свою, находившуюся слева от библиотеки, а я – в кабинет начальства.

Едва коснувшись подушки, моментально заснула. Проспала почти до вечера. Хорошо, что не поступил ни один хирургический пациент, требующий неотложной операции.

С небольшими ожогами, ранами и травмами дежурный персонал справлялся самостоятельно. Дежурить приходилось не часто. Три терапевта, гинеколог, педиатр, анестезиолог и один хирург (Галина Семёновна и Андрис Альфредович, по понятным причинам, не дежурили). Итого, семь дежурных врачей. Получалось по три дежурства в месяц. Было принято щадить друг друга, поэтому по ночам вызывали только в случаях крайней необходимости.

Я освоила рентгеновский аппарат, а также технику проявления снимков, поэтому во время своих дежурств нашего рентген-лаборанта Виталика никогда не вызывала, чему он был безмерно рад.

Через пару дней после новогодних праздников, после окончания работы в отделении, я, как обычно, направилась в библиотеку. В помещении было очень тепло и уютно.

Мой взгляд упал на настольную лампу с бежевым шёлковым абажуром и коричневой бахромой, стоявшую на журнальном столике. На кресле лежал вчетверо сложенный шерстяной клетчатый плед.

Тусклая лампочка, свисавшая с потолка, конечно, не могла обеспечить нормального освещения. А тут такая роскошь! Я нажала на кнопочку на ножке лампы. Загорелся свет, который, пробиваясь через полупрозрачный шёлк мягкими рассеянными лучиками, создавал прекрасное локальное освещение и необычайный уют, дополняемый шерстяным пледом.

Конечно, я догадалась чьих эту рук дело. Только Галина Семёновна могла так трогательно заботиться о своих подчинённых, которых считала своей семьёй, хотя и тщательно это скрывала. Она прекрасно понимала, что, закончив работу в отделении, я должна была где-то проводить время до момента её ухода из кабинета, и делала всё возможное, чтобы я чувствовала себя комфортно.

Если в хорошую погоду можно было погулять по окрестностям городка, посетить местный базарчик, выпить чашечку кофе с пирожным в кафе или даже съездить рейсовым автобусом в районный город, где было гораздо больше развлечений, то в непогоду, особенно зимой, никуда выбираться особого желания не было.

В начале января Даугава замёрзла. На льду, особенно в выходные дни, начали появляться рыбаки в тёплых тулупах. Они высверливали лунки во льду и с удочками часами сидели на принесённых складных стульчиках в ожидании улова.

Бонифаций или просто Бани, как его все звали, не упускал таких моментов. Он отирался то у одного, то у другого рыбака. На фоне белого снега, покрывавшего лёд, чёрный кот был виден как на ладони из окна библиотеки. Почти вся мелкая рыбёшка доставалась ему.

В марте засветила солнышко. Снег начал таять, на Даугаве начался ледоход. Было любопытно наблюдать, как с треском и гулом вскрывается река, треснувший лёд кусками разной формы и величины наскакивает друг на друга, и вода, освободившаяся от оков льда, начинает пробиваться наружу. В этом неистовстве одной и той же стихии, но в разных ипостасях – жидкой и твёрдой, было что-то мистическое. «Наглядная иллюстрация умозаключения Гегеля о единстве и борьбе противоположностей, – думала я. – Какая невероятная природная сила могла сотворить такое чудо!»

На ум пришла ассоциация с толпой людей, охваченных паникой и инстинктом самосохранения, которые в безумном страхе давили друг друга. Я была охвачена каким-то священным трепетом.

Солнце с каждым днём светило всё ярче. День заметно прибавился. Вскоре Даугава полностью освободилась ото льда.

В апреле Кирилл сделал предложение Ирине, а в начале мая они сыграли свадьбу.

Стояли чудесные тёплые дни. Цвела черёмуха и моя любимая сирень, аромат которой распространялся повсюду.

Ирина, отработав положенный месяц после подачи заявления об уходе, переехала к мужу и устроилась на работу в качестве терапевта в районную больницу.

Глава 6

Новоселье

Мне было с одной стороны грустно от того, что лишилась подруги, но с другой стороны, комната Ирины переходила в моё распоряжение, что не могло меня не радовать. Мы очень тепло распрощались и даже пустили слезу, хотя нас разделяли всего каких-то 40 километров.

На следующий день после отъезда Ирины сестра хозяйка передала мне ключи от её комнаты, которая была примерно таких же размеров, как и кабинет главврача. Из казённой мебели остался диван, письменный стол, два стула, тумбочка и небольшой платяной шкаф. Я была счастлива.

Помыв окно и пол, протёрла шкаф изнутри и постепенно начала переносить из кабинета Галины Семёновны свои вещи, которых скопилось не так уж мало, поскольку каждый раз, возвращаясь из Риги, я привозила с собой одежду соответственно сезону и кое-какие книги. Тем не менее, переселение не заняло много времени, так как оба помещения разделяла только библиотека.

Закончив с «переездом», я села на один из стульев, достала блокнот и ручку и стала думать, как мне обустроить комнату, записывая по пунктам, что нужно купить.

Поскольку расходов у меня было мало, за время работы я скопила некоторую сумму и сейчас могла себе позволить потратить её на необходимые мне вещи.

«Так. Стены нужно обклеить обоями, – рассуждала я. – Уж больно неприглядно они выглядят». Посчитав на глаз сколько мне понадобится рулонов, записала в блокноте: 1) 8 рулонов обоев (один про запас), 2) обойный клей.

Затем, обведя комнату взглядом и немного подумав, добавила: 3) кресло, 4) торшер, 5) покрывало на кресло и диван с тремя декоративными подушками, 6) полочка для книг, 7) скатерть на стол. «Уж больно он обшарпан. Да, нужно ещё что-то из посуды. Хотя бы пару чашек с блюдцами и пару чайных ложечек. Чуть не забыла про электрическую плитку и чайник, – продолжала я рассуждать, тщательно записывая в блокнот.– Хотя воду можно вскипятить в кабинете шефини».

Посмотрев на окно с одной лишь тюлевой, предварительно постиранной занавеской, подумала: «Неплохо бы купить материал на плотные шторы. Попрошу у Ирены швейную машинку и сама сошью».

Вписывая эту статью расходов, пришлось вычеркнуть чайник и электроплитку. Набежала солидная сумма. Я пересчитала свои накопления и прикинула в уме, что должно хватить.

Когда подходила к окну, подо мной скрипнула половица. Дощатый пол рассохся, и краска облупилась. «Ну этой статьи расходов я точно не выдержу, – пронеслось в голове. – Если только на небольшой домотканый коврик».

Список был составлен. Оставалось только реализовать проект.

На следующее утро я заявилась на пятиминутку на 15 минут раньше, чтобы отблагодарить Галину Семёновну за всё, что она для меня делала, купив накануне в местном магазине заварной чайничек из прозрачного стекла с ситечком внутри и чай в большой металлической коробке.

Шефиня уже была на месте с неизменной папиросой в зубах. Я поздоровалась. Кивнув мне в ответ, она спросила:

– Ну, как спалось на новом месте?

– Отлично! Галина Семёновна, это – вам! – произнесла я, протягивая подарок.

– В честь чего это? – она изумлённо подняла брови вверх.

– Просто в знак благодарности. Вы столько для меня сделали!

– Ничего я такого не делала, – пожав плечами, произнесла шефиня, делая вид, что не понимает о чём идёт речь.

Я не знала, как себя вести. Возникла неловкая пауза. Положение спасла сама Галина Семёновна.

– Ну ладно, давай свой подарок. А то до вечера будем тут расшаркиваться друг перед другом. Спасибо! – с этими словами она наклонилась, что-то доставая из своей сумки. – На вот, возьми. Это тебе на новоселье.

При этих словах шефиня выставила на стол передо мной маленький чайный сервизик на четыре персоны, красиво упакованный в прозрачную плёнку, завязанную розовым бантиком в тон рисунка на чашках.

Я зарделась от смущения.

– Большое спасибо!

– Пользуйся на здоровье.

– Галина Семёновна, не могли бы вы мне разрешить съездить с водителем в район, когда подвернётся удобный случай? – набравшись смелости, спросила я, зная, что один из шоферов «скорой помощи» один-два раза в неделю ездит в районную больницу с различными поручениями: забрать заказанные препараты крови, вакцину, медикаменты или привезти нужного консультанта. – Я хотела бы сделать кое-какие покупки.

– Отчего же? – сказала она, посмотрев в график, лежавший под оргстеклом. – Завтра Ивар едет после обеда. С ним и поезжай. Что, хочешь навести марафет в новом жилище?

Я кивнула головой.

– Одобряю. До пятиминутки осталось пять минут, – взглянув на часы, констатировала Галина Семёновна. – Беги, положи сервиз у себя в комнате и возвращайся.

Открыв тумбочку, чтобы поставить на полочку сервиз, который оказался весьма кстати, я увидела красивую керамическую вазу для цветов, а под ней записку: «С новосельем!» Это был сюрприз от Ирины.

«Как же мне будет тебя не хватать, подруга», – подумала я, растроганная этим милым подарком, и чуть ли ни со слезами на глазах направилась на пятиминутку.

Когда вечером, после работы, поднялась на третий этаж, у своей двери увидела кресло, обитое гобеленом, хотя и не новое, но в очень приличном состоянии.

Оказывается, по просьбе Галины Семёновны, наш завхоз «откопал» его где-то на складе и принёс мне. Это я узнала от самого Наума Борисовича.

Итак, у меня отпали сразу две статьи расходов. Обрадовавшись такому повороту дела и мысленно благодаря Галину Семёновну и нашего завхоза, втащила кресло внутрь и приставила его к дивану. Обивка, хоть и отличалась по рисунку, но была почти идентична по цвету, причём моему любимому, коричнево-бежевому.

На следующий день, после обеда, мы с Иваром поехали в районную больницу. Пока он выполнял данные ему поручения, я успела сбегать в терапевтическое отделение повидаться с Ириной, чтобы поблагодарить её за подарок и перекинуться парой слов.

Обрадовавшись, она пригласила меня в ординаторскую на чашечку кофе. Но, за неимением времени, пришлось отказаться. Мы условились встретиться в ближайшие выходные, которые у нас совпадут.

В машине меня уже ждал Ивар. Он объехал со мной почти все промтоварные магазины города, которого я совсем не знала, в поисках необходимых мне вещей, помог определиться с выбором и донести покупки до машины.

Я купила почти всё, что намечала, и даже кисточку для обойного клея, которой не было в моём списке.

Осталось ещё 112 рублей. К тому же, в магазине меня проинструктировали как правильно клеить обои, которыми я была особенно довольна. Они были персикового цвета, с набивным рисунком. Покрывала песочно-бежево-коричневых тонов в национальном стиле и такие же декоративные подушки тоже порадовали. Они идеально подходили к обоям, не говоря уже о скатерти, которая почти не отличалась от них по цвету.

Торшер с бежевым шёлковым абажуром как нельзя лучше сочетался с покрывалами. Он был в комплекте с маленьким круглым столиком, крепившимся к его ножке, на который можно было поставить чашку или положить книгу.

Единственное, что я не нашла, так это подходящей ткани для штор и коврика.

Возвратившись домой, с энтузиазмом взялась за обновление своего жилища. Содрав старые обои, сначала наклеила на стены старые газеты, взяв их в библиотеке с разрешения Галины Семёновны. Развернув рулоны на полу и предварительно измерив необходимую длину, начала их резать. Затем, намазав клеем нужную часть стены и каждый кусок «раскроенных» рулонов с внутренней стороны, вставала на тумбочку и прикладывала его верхним краем к стене, разглаживая ветошью во всех направлениях, стараясь выдавить пузырьки воздуха.

К двенадцати часам ночи работа была закончена. Конечно, были и неровности, и несостыковки, и пузырьки воздуха, которые, как я ни старалась, не хотели выходить. Но в целом я была довольна результатом, тем более, что делала это впервые.

Комната преобразилась до неузнаваемости. Персиковый цвет давал ощущение пространства и света, как будто напитанного солнечной энергией, аккумулированной в сочных плодах рисунка и теперь брызжущей наружу вместе с соком.

Мягкий свет от торшера, образующий небольшой круг на полу и освещавший столик, в вечернее и ночное время становился центром Вселенной. Мне представлялась театральная сцена, когда одни декорации затенялись, а другие искусственно высвечивались, чтобы обратить внимание публики на главное, уводя от второстепенного.

Мою же маленькую комнатку освещали и затемняли не театральные софиты, а божественные силы природы – Солнце и Луна, с помощью игры света и тени.

Восходящее солнце высвечивало светоносные обои, давая ощущение пространства, которое суживалось до небольшого кружка света на полу, когда солнце садилось и во владения вступала Луна, выводя на авансцену искусственный свет от торшера.

Это было божественно! Не знаю, сколько времени я просидела в оцепенении на кресле, покрытом новым покрывалом, думая о величии Создателя и созданного им мира, пока не заснула.

В комнату вошла женщина в длинном платье до пола, расширяющемся от талии и слегка покачивающемся при каждом её шаге. «Наверное, за счёт кринолина», – подумала я.

Она подошла к столу, положила руки, затянутые в чёрные ажурные перчатки, на спинку стула, и, развернув его в мою сторону, села напротив. Её лицо, закрытое вуалью, было слабо освещено светом от торшера, который, заснув, я так и не выключила.

«Ну здравствуй, правнучка!»– явственно я услышала голос, от которого проснулась. Видение исчезло. Что-то знакомое было в этой даме. Я вспомнила сон, приснившийся мне в детстве перед операцией и подумала: «Это- она».

Будучи под впечатлением видения и необъяснимого смутного чувства таинства, с которым мне довелось соприкоснуться сегодня ночью, долго не могла заснуть.

Утром, взглянув на обои, была приятно удивлена. Воздушные пузырьки куда-то исчезли, обои натянулись и лежали вполне ровно.

Через пару недель мне удалось найти подходящую ткань для штор. Позаимствовав у Ирены швейную машинку, я сшила элегантные, как мне казалось, шторы. Остатков ткани хватило и для чехлов на стулья.

Аусма подарила мне роскошный горшок с цветущей Колерией в виде свисающих ярко красных колокольчиков, покрытых нежными ворсинками и обрамлённых белыми лепестками в крапинку, который я поставила на подоконник.

Купив на местном базарчике пару горшков с Альпийскими фиалками разных цветов, я присовокупила их к Колерии. Получилась весьма симпатичная композиция.

Если в начале своей карьеры мне приходилось ютиться в кабинете главврача, то теперь в моём распоряжении, по сути, были две комнаты. Библиотеку редко кто посещал, да и то только днём.

Галина Семёновна продолжала приносить туда свежие номера газет «Правда» и «Труд», а также журналы: «Огонёк», «Юность», «Вокруг света», «Знание-сила», «Здоровье» и «Хирургия имени Н.И. Пирогова». Их скопилось такое количество, что пришлось встраивать дополнительный стеллаж с выдвижными ящиками для газет.

По правде говоря, газет я по-прежнему не читала, если только не нужно было готовиться к очередной политинформации, тем более, что Галина Семёновна продолжала ревностно заботиться о политическом просвещении своих подчинённых. Зато журналы старалась хотя бы пролистать, задерживаясь на интересных статьях.

Особенно любила «Огонёк», поскольку в нём публиковались репродукции картин известных художников. «Хирургию» читала практически от корки до корки, а кое-что и конспектировала.

Жизнь представляла собой вереницу однообразных будней. Главными моими развлечениями той поры были посещения библиотеки да редкие вылазки в район, где я могла встретиться с Ириной за чашечкой кофе, и ещё более редкие – домой, в Ригу.

Так прошёл ещё почти год.