Читать книгу Под колпаком жизни. Часть первая - Алексей Афин - Страница 3

За час до появления на свет младенца роженица жутко кляла свою беременность, истошно ругаясь на ещё не рождённого ребёнка и его отца. Рвала и метала, чувствуя, что её жизнь может оборваться. Сердобольные соседи девятнадцатилетней красавицы Софьи, весьма распущенной и своенравной особы, боясь получить незаслуженные оскорбления за пассивность, вызвали скорую помощь. Медсестра – худосочная практикантка, медалистка местного медучилища – впервые попала в такую переделку.

– Девушка, не волнуйтесь вы так! Потерпите, всё будет хорошо, – успокаивала она молодую роженицу. Но та не унималась, стонала, корчилась в конвульсиях и орала:

– Помогите! Шелепин, спаси! – материлась породиха. – Сил нет терпеть!

Медсестра не знала, что делать в этой ситуации – в училище такое поведение рожениц они не проходили.

А скорая мчалась по бездорожью Ханты-Мансийска, разрывая воем сирены тишину пустынной улицы. Машина, подскакивая на ухабах и ныряя колёсами в ямы, доставляла пассажирам нестерпимые страдания. И вдруг, как нарочно, чихнув предсмертными судорогами, встала намертво в трёхстах метрах от дома родовспоможения.

Водитель, православный человек лет сорока, пытался завести старый драндулет, но тщетно – даже крестные знамения на машину не помогли завести умерший двигатель. Водитель и сестра милосердия, на чью долю выпал этот вызов, подхватив роженицу, поволокли её в святое место. Обессилев от спешки и тяжести Софьи, троица ввалилась в родильное отделение. Роженицу едва успели уложить на акушерский стол. Роды прошли быстро и под истошный мат новоявленной мамаши.

– Мальчик, – уныло объявил акушер и, выпив спирта, закусил папироской.

– Ну, Прохор, тварь! – почему-то вырвалось из уст молодой матери.

Обессилевшая новоиспечённая мамаша, нежно обхватив пятикилограммовый кулёк, взглянула на сына потерянным взглядом. На неё смотрели два озера голубых бездонных глаз. Мать улыбнулась, охнула и приказала долго жить. А малыша так и назвали – Прохор.

***

Спустя месяц пребывания в роддоме малыша взяла на попечительство родная тётка. Она, полная молока молодуха, даже обрадовалась такому стечению обстоятельств и выхаживала малыша словно родного. Прохор ни в чём не нуждался, хотя жизнь в многокомнатном бараке была похожа на муравейник, населённый осами из разных кланов. Постоянные скандалы, пьяные драки, крики и свары за место в единственном туалете были его спутниками. В младенчестве Прохора не трогали, но едва подрос, некоторые жильцы барака стали не давать ему прохода. Жизнь как будто испытывала мальчонку на выживаемость.

– Куда лезешь?! – орала на него толстая, измученная алкоголем мансийка, пытаясь напугать ребёнка и, саданув его по спине, скрылась за дверью вонючей выгребной ямы.

Прохор, отодвинутый в конец очереди двумя неприветливыми соседями, терпеливо ожидал своей очереди. Мать иногда вступалась за сына, и тогда, чаще в кухне, проходили настоящие сражения между аборигенами и «понаехавшими». Прохор, наблюдая это, нещадно вопил. На его крики сбегались все, кто находился в бараке. Шум, гомон, грызня между соседями иногда переходили в побоище. Но эти мелкие неприятности не испортили характера юноши. Он становился только крепче и выносливее. А в возрасте четырнадцати лет в одном из конфликтов так сильно врезал мансийскому парню, что тот отлетел на два метра, и тем самым спровоцировал новую битву соседей. Ссоры чаще всего возникали в те моменты, когда кто-то из жильцов, получив зарплату, напивался и начинал буянить. Одно хорошо – это было всего два раза в месяц. Милиция никогда не вмешивалась, потому что у людей не было возможности вызвать её представителей.

***

С раннего возраста Прохор считал себя красивым. И это было правдой. Большие голубые глаза, прямой, аристократичный нос, в меру пухлые губы, кудрявые волосы, высокий рост, атлетично-сложенное тело – все эти качества плюс любвеобильность делали юношу неотразимым. Парень с рождения обладал отсутствием даже намёка на мозг в нечёсаной голове, и был способен только на вопли. Он вопил всюду, называя свои вопли песнями. Прохор жил в другом мире – мире иллюзий и грёз. И однажды пришёл день, когда в его жизни настал переломный момент.

Прохор, горланя песни, сильно помешал местной вороне, ставшей накануне матерью. Ворона – птица смышлёная и в чём-то даже безрассудная. Она, чтобы отогнать нарушителя тишины, сорвалась из гнезда и слёту ударила клювом вопящего Прохора. Он скривился в страшной гримасе и упал, корчась от боли. Через мгновение его словно подменили. Следующую неделю парень не проронил ни слова. Тётка-мать не на шутку встревожилась. Но, слава богу, всё обошлось.

Юноша вдруг перестал вопить песни и взялся за книги – читал день и ночь. Он без труда окончил одиннадцать классов, получил аттестат с отличием и «золотую» медаль. Для поступления в вуз ему достаточно было предъявить аттестат об окончании школы с отличием, который и стал свидетельством этого неординарного достижения. Учителя плакали, расставаясь с Прохором, который стал эталоном для подражания. Вскоре Прохор переехал в Красноярск и там без проблем поступил в Академию коммунального хозяйства, в которой демонстрировал преподам чудеса скорочтения и запоминания хитроумных формул, хотя никто не мог понять и тем более объяснить его выбор будущей профессии.

На третьем году в академии Прохор едва не влип в криминальную историю. Обладая отменным здоровьем, силой и великолепными умственными способностями, молодой человек, всё же поддавшись эмоциональному порыву, ввязался в спор с сыном влиятельного чиновника и набил ему рожу. И вскоре потерпевшая сторона обвинила парня во всех смертных грехах, в том числе и в распространении запрещённых веществ. Но судьбе было угодно, чтобы Прохор в этом конфликте не пострадал. И произошло ровно так, как и должно было случиться – бывшие учителя и преподы из академии грудью встали на защиту юного дарования. Уголовное дело о побоях и наркотиках спустили на тормозах. И Прохор продолжил учиться в вузе.

После окончания АКХ Прохор получил «Золотой диплом» по специальности «Городское хозяйство в период развитого капитализма». А спустя три месяца защитил кандидатскую диссертацию. Прошло два года, и Шелепин стал самым молодым доктором наук. Прохора за это недолюбливали, завистники и «доброжелатели» обвиняли юношу в плагиате. Тем не менее суды, изучив материалы, неизменно вставали на сторону новоиспечённого доктора наук. Вернулся на малую родину, чтобы попрощаться с родными. Его тётка, вырастившая и вскормившая Прохора, жившая до тех пор в многокомнатном бараке, не хотела мириться с его отъездом. Она, ломая пальцы, рвала на голове волосы и рыдала навзрыд, пытаясь отговорить парня от необдуманного поступка, грозила наложить на себя руки. Но сын оставался непреклонен. Собрав рюкзачок, он полетел в Москву самолётом компании «Аэрофлот».

Судьба снова предоставила Прохору шанс: через несколько дней пребывания в столице его приняли на работу на должность руководителя подразделения в престижную компанию, по достоинству оценив и степень доктора наук, и невероятный интеллект, и даже предоставили жилплощадь. Так началась взрослая жизнь Прохора Андреевича Шелепина, полная удивительных встреч, любви и разочарований.