Читать книгу Проба пера. Ироничная филология - Алексей Аимин - Страница 8

Большинство людей считает годы своего детства самыми счастливыми. Но понимают они это, с некоторым опозданием, когда золотое времечко уже не вернуть. В годы же детства, с запретами родителей, со смешными (по взрослым меркам) обидами, только единицы осознавали, как они счастливы. Видимо лишь те, кто уже чувствовал это впоследствии и становились детскими писателями.

Попытка самих детей что-то написать (обычно это стихи – отмеченные непомерным восторгом родителей и умилением местных старушек из разряда «божьих одуванчиков») заканчивалось ничем. Данные творения, как правило, представляли из себя подбор простейших рифм, подсказанных взрослыми. Это увлечение у детей, слава богу, быстро проходит, и книжки для них по-прежнему пишут взрослые – те, из кого в детские годы не пытались сделать вундеркиндов, кто мужал, образно выражаясь, в «свободном полёте».

Даже стилизованные под детское восприятие некогда модные «страшилки» типа:

Маленький мальчик на вишню залез,

Дед Афанасий вскинул обрез,

Выстрел раздался, сторож упал,

Мальчика сзади отец прикрывал.

были написаны взрослыми. Начал эту серию поэт Олег Григорьев.

Олег Григорьев начал, и народ тут же подключился, докладывая в страшилки, и глубокие социальные проблемы нашего общества:

Дети в подвале играли в гестапо —

Зверски замучен сантехник Потапов,

Ногти гвоздями прибиты к затылку…

Так и не выдал, где спрятал бутылку.

Надо отметить, что авторы легко находят ту грань детского восприятия и возвращаются в детство, вновь окунаясь в его внутренний мир, вписываясь в своеобразный и на первый взгляд жестокий детский юмор.

Эти стихи можно отнести к позднему советскому периоду, когда писать такие вещи было не так чревато. А вот чуть раньше в сталинские времена, это было намного опасней. Например, некоторые сверхбдительные цензоры пытались запретить издание сказки К. Чуковского «Муха-Цокотуха», так как она праздновала именины (связь с церковью), а в детской сказке «Тараканище», с упоминанием его больших усов – заподозрили явный намёк на Вождя народов.

Мои родители рассказывали, как их в детстве к праздникам заставляли разучивать стишки примерно такого содержания:

Я на вишенку залез —

Не могу накушаться,

Деда Ленин говорил:

Надо маму слушаться.

Потом, правда, «деда Ленин говорил…» заменили на: «Вождь наш Сталин говорил…», но чуть позже дедушку Володю опять вернули на место.

Не знаю, закладывал ли тогда автор этих строк какой-то скрытый ироничный смысл, подкалывая над бессмертными вождями, но когда я представляю, как это произносили дети того времени, я это чувствую. То же самое мне слышится и в известной детской песенке тех времён:

Я маленькая девочка

Танцую и пою.

Я Сталина не видела,

Но я его люблю.

А чтобы легче воспринять такую скрытую иронию, можно подставить на место бывших вождей нынешних руководителей. Хотя последний сюжет, конечно же устарел, и нынешние детки могут видеть наших правителей ежедневно.

Наиболее вредным творчество для детей становится, когда взрослые пишут не по велению души, а на заказ, на «потребу времени» и генеральной линии. Что интересно, заказные стихи тех времён с такими значимыми строчками как: «Что такое хорошо и что такое плохо», «Мамы разные нужны, мамы разные важны», в народе неоднократно переделывались под существующие реалии. Потому тех, кто пытается писать для детей, хочу по-хорошему предупредить, чтоб к этому подходили со всей серьёзностью, чтобы потом смышлёные детки не посмеялись над вами в своих переделках.

Но встречались на моём пути и менее значимые литературные произведения, которым пародии не страшны. Сейчас вы сами поймёте почему. Из прочитанных в детстве книжек, меня больше других потрясла одна. Не помню, названия и кто был её автор, но перед ним явно была «сверху» поставлена задача – воспеть наше коллективное сельское хозяйство. По сюжетному замыслу «писателя», один из пионеров сельской школы проводит экскурсию для своих городских сверстников. Они посещают фермы, скотные дворы и другие достопримечательности местного уровня. Для большей усвояемости все пояснения сельского гида даются в стихотворной форме. Например:

В белоснежных стенах фермы —

Все бурёночки в рядок,

Их доильная система

Доит чётко: чмок да чмок.

Согласитесь, впечатляюще! Особенно это «чмок-чмок», – как отголосок совсем уже раннего и неосознанного детства. Но ещё более ярко и красочно звучит следующее:

А вот это вот свинья,

Не твоя и не моя,

Среди георгин и роз

Её вырастил колхоз!

Здесь добавить, просто нечего – нет слов. Всё последующие пояснения и комментарии, и про петуха и про овечек были абсолютно в том же духе. Единственное из высказываний бравого пионера, немного выбивалось из общего ряда и несло, можно сказать, зерно истины:

А вот это вот козёл,

На него я очень зол,

От него, от дурака

Не дождёшься молока!

Вы скажете: когда это было?! На что я отвечу: вы, ребята, просто давно не открывали детских книжек и не бывали в школе и других детских образовательных учреждениях. Там «генеральные линии» по-прежнему проводятся: ведь дети – это же будущий электорат. А чтобы было захватывающе и интрижно, авторы стараются вовсю. Вот, например, полу загадка:

Сидел на ёлке дятел,

Досиделся – спятил.

Хотя вопросительного знака здесь не стоит, но тут же возникает вопрос, на который без исследований и наблюдений точно ответить невозможно: а случилось бы такое, если бы он сидел на сосне?.. Единственное, что оправдывает автора, это то, что маленький читатель, слегка посочувствовав птичке, уверится в том, что в этой жизни интересного немало.

Трезво оценив когда-то свои возможности, я твёрдо решил, что писать для детей – не «моё» и ушёл от ответственности перед будущими поколениями.

Вообще, когда чувствуешь, что последствия непредсказуемы, надо быть строгим и принципиальным: не можешь – не берись. Надо быть таким, как тот правдивый мальчик из электрички: когда попутчики спросили его, кого он больше любит: папу или маму? И он честно, не задумываясь, ответил, что больше всего он любит сахарные трубочки! Короче, я начинающих писателей предупредил – здесь «туфта» не пройдёт.