Читать книгу Камертон - Алексей Александрович Петров - Страница 3

Фаун своеобразно улавливал биоритмы тех симбиотических организмов, с которыми ему предстояло пересекать просторы вселенной. Лучше всего это проявилось в том немыслимом сочетании растительности, которая начала появляться по пути к «вагону-ресторану». На пути то и дело стали попадаться гигантские переливающиеся всеми цветами радуги кактусы вперемешку с такими же мухоморами-великанами, от которых к тому же исходили ритмичные музыкальные вибрации. Причудливая смесь из покрытых голубым мхом тропических цветов и карликовых березок рядом с такими же миниатюрными кокосовыми пальмами. Воздух был пропитан примесью экзотических запахов. Чем ближе подходил Феонин сияющей вывеске «Бар», тем это буйство флоры усиливалось. Мог ли корабль распознавать тот усиленный выплеск психической энергии, который происходил внутри этого места для расслабления?

Как оказалось, корабль был оснащен просторным и уютным питейным заведением, но, а как еще? Бороздить просторы холодного чуждого космоса занятие угнетающие мозг кому угодно, несмотря на любую стойкость, выдержку или дисциплину. Тем более, когда нет ни первого, ни второго, ни третьего.

Бар был даже слишком просторен для относительно небольшого числа команды. Так что сидящие в углу Анета с Олобусом-Нрифом выглядели как-то одиноко. Никаких танцующих девиц на танцполе и никаких задумчивых джентльменов за барными стойками, даже бармена не было, за исключением старого андроида, который редко подавал признаки жизни.

– Феонин, иди к нам, мы здесь! – крикнула девушка, оживленно махая руками.

– Вас трудно не заметить. А в баре мою валюту примут?

– Все бесплатно.

– Поэтому это уже третий мой рейс, – прошипел Олобус-Нриф. Они подняли бокалы за это.

– Эй, Фаун сейчас начнет набирать высоту, система гравитационного комфорта включена, но ты можешь почувствовать небольшой дискомфорт. Наваждение может случиться. Так что заказывай выпивку скорее и занимай сидячее положение рядом с нами,– приветливо сообщила Анета.

Феонин быстро проскочил мимо пустующей танцплощадки и плюхнулся на крутящийся диск сиденья напротив неподвижного ретробота. Откуда он здесь?

– Эй, друг. Ты, никак сбежал из Метрополиса? Кружку пива бы для начала.

– Феонин подумал, что ночью они с капитанами и так приняли за воротник немало и следует немного «приземлиться». Но какая-то внутренняя древняя всезнающая часть реликтового мозга, решила обезопасить себя от неожиданных переживаний в первом для нее полете и добавила:

– Еще бутылку водки и клюквенный сок. Можно в пакете.

Ретробот загудел, запыхтел. Его круглые фары-глазницы начали нервно мигать.

– Метрополис – ярчайший пример жанра немецкого экспрессионизма. Изучая культуру землян, мои разработчики очень вдохновились дизайном этой картины. Прошу прощения, но клюквенного сока нет в наличие, но есть мийосовый, в каталогах он значится эквивалентным.

– Ого, ты смышленей меня будешь, – поразился Феонин, в очередной раз, сместив стрелку своего самоуважения в сторону нуля, – давай с этим мёсовым, только побыстрее, а то взлет. Я как ты впадать в анабиоз не умею.

Через несколько минут землянин уже возвращался к столику со своими новыми товарищами. Настроение его странным образом скакало как обезьянка по деревьям от отчаяния до интригующего ощущения эйфории новых открытий. Такое бывало и раньше, конечно, но не в таких масштабах. Могли ли в его организме играть остатки принятого ночью странного зелья, которым был набит корабль? Впрочем, оглядевшись, он с ужасом осознал, что и без всяких сомнительного толка видений, новый век для среднестатистического землянина был бесконечным психоделическим цирком. Тут Фонин вспомнил о том, что корабль может уже находится высоко над землей, и эти перегрузки и влияют на состояние его сознания. Он поставил поднос на стол, сел и закрыл глаза.

– Надо было тебе не ходить за выпивкой, а сидеть потягивать нашу борматуху, пока Фавн не наберет высоту,– сказала Анета, внимательно изучая этикетку новой бутылки появившейся на столе. – Коралка какая-то тем более…

– Ац-цх-цх-б-н-хц-икх-ац,– пробормотал Олобус-Нриф.

– Цх-ац-ац,– ответила ему девушка и начала открывать бутылку. Она налила в стакан и потрепала тихонько Феонина по голове. – Выпей немного. Тебе полегчает.

Феонин открыл глаза. Его подташнивало так сильно, что это идея показалась ему абсолютным злом.

– Она дело говорит, – по-свойски сказал Олобус-Нриф.

– Кстати, капитаны, велели мне получить от тебя инъекцию опознавания речи.

– Пей! – настаивала девушка. Он выпил.

– Как вообще так получается, что половина экипажа при взлете занимается своими делами? – поморщившись от выпитого выпалил Феонин.

Анета залилась смехом.

– Одних капитанов этому кораблю хватило с головой для управления и поддержания технического состояния, но по нормативам число специалистов строго регламентировано, – спокойно ответил Олобус-Нриф.

– Не то чтобы мы находились здесь исключительно ради статистики, однако свободного времени здесь, как говорится, должно быть очень много, – она сделала паузу и многозначительно посмотрела на Феонина, – поэтому следует налаживать дружеские связи.

– Кстати о связях, что-то не видно Барбары в баре. Странное дело, новенький ведь на корабле.

– Уж, не с лягушонком ли она решила уединиться? Он даже не вышел из своей каюты,– предположила Анета.

– Лягушонок? У нас еще кто-то на корабле?

– Они не из команды. Случайные пассажиры. Кварк и Квирки слегка наивны в своей доброте душевной. Взяли попутчиков. Нам по пути оказалось. А им по своим торговым делам срочный рейс оказался кстати, – пояснил Олобус-Нриф.

– Эта шлюшка могла и со слизью попробовать переспать, – презрительно сказала Анета. – Она даже с тобой умудрилась трахнуться.

– Люблю пьяных землянок. С ними весело и плюс диалоги приобретают аромат духов из ядовитой птицы,– весело прошипел Олобус-Нриф.

«Ну и банда же здесь собралась» – подумал Феонин.

– Просто не все формы жизни во вселенной имеют половую дифференциацию как на нашей планете. Где-то есть ужасные поля населенные бесполыми созданиями, забытые богом!– грустно заметила девушка.

– Бесполые? Какое-то вульгарное обобщение. Ну, да ладно. Давайте выпьем?

– Тем ни менее Барбара рассказала мне по женскому секрету, что ты бы смог помимо нее еще тут же и еще двух разделать. Значит ты все же не такой и бесполый? – не унималась Анета.

– Мне стало любопытно. Да и настырность, с которой эта Барбара пытается наброситься чуть ли не на каждое живое существо, меня поразила. Этот особый вид коммуникации мне показался довольно интересным, но не настолько, конечно, чтобы повторять его изо дня в день, – признался Олобус-Нриф.

– Мийосовый сок? Этот ретробот всегда его подсовывает. У него, наверное, программу заело, и он почему-то считает, что если нет ингредиента, то его можно заменить этой дрянью. Эквивалент всего на свете… Мерзкий вкус, – Анета с недоверием смотрела на кувшин.

– Может быть Феонину понравится? У всех разные вкусы…Что-то я проголодался немного.

– Нет! – взвизгнула девушка, она даже, кажется, слегка протрезвела. – Давай ты, потом поешь? Тебя разве не пришибло перегрузками при полете?

– Вот от этого-то аппетит что-то не на шутку и разыгрался. Думаю, пара цыплят меня устроит, – Олобус-Нриф высунул на секунду свой синий потрескавшийся язык, облизываясь.

– Я не могу смотреть, как ты убиваешь этих несчастных зверушек! – пропищала Анета.

– Вовсе это не так. Они и так уже на грани перехода. Я всего лишь не даю их жизненной энергии рассеяться зазря. Но постой, ты же сама питаешься именно этим, или ты решила стать фотоноедной?

– Ты питаешься их предсмертной агонией! Это аморально!

– Переход? Куда? – полюбопытствовал Феонин.

– На корабле мы решили называть это междуструньем.

– Но это же просто смерть! – сорвалось с губ Феонина автоматом.

– Просто смерть? – удивился Олобус-Нриф. – Можно поговорить об этом за едой. Тебе полезно знать это, коли твое сознание проявляет к этому интерес. Анете вон больше интересны местные сплетни.

Девушка скривила лицо.

– Давай, ты в следующий раз расскажешь ему эти сказочки? А сейчас мы пойдем делать ему инъекцию. Кстати после нее он хоть будет иметь об этой вашей мифологии начальное представление.

– Отличная идея! Не в обиду мужчинам, но женщины – это вершинные создания вашей эволюции! – провозгласил Олобус-Нриф и направился в сторону ретробота.

– Какой-то он двойственный… – растеряно прошептал Феонин.

– Тройственный! Как минимум. Но на этом корабле он единственный кто тоже не против приложиться к алкоголю. Так, – Анета, положила бутылку водки в свою сумочку, – это нам пригодится. Идем.

***

Феонину стало плоховато совсем. Сквозь пелену рассеянного внимания он слушал рассказ девушки о ритуале кормления этого зловещего мертвеца.

– Бедные птицы начинают дергаться и извиваться. Какая-то пляска Святого Вита! Только дьявольская. А потом тонкой струйкой зеленоватый дымок из темечка жертвы начинает идти, – Анета приложила пальцы к двери своей каюты для идентификации.

– Олобус-Нриф его через соломинку для коктейлей и засасывает. Внутрь себя! Он их души пожирает, как в фильме про колдунов вуду.

Феонин ели дошел до дивана и упал на него почти без чувств. Но именно этой секундной передышке его вестибулярному аппарату, похоже, вполне хватало. Он оглядел милые розовые обои с муаровым цветочным узором. Прелесть.

– Сейчас сделаем тебе сыворотку «антивавилонского столпотворения». Технологии будущего. Но вначале я стаканчик пропущу. Думаю, и тебе не повредит.

– Может, музыку какую-нибудь поставишь? Что-то мне не помогает местный алкоголь.

– Потому что он синтезированный. Ты к нему еще не привык.

– Мы, наверное, уже в открытом космосе. А я тут жопу не поднимаю с дивана, – с грустью проворчал Феонин.

– Сейчас проведем экзекуцию и попялимся в окошко. Как раз перед первым пропускным пунктом.

– Как-то мне страшно. Еще и этот груз незаконный. А ты я смотрю, уже лихо ориентируешься во всех делах, как будто на корабле уже долго.

– Недели на этом чуде, предостаточно. Нас с Севериной захватили в Праге, там мы еще пол недели искали земные аналоги деталей для корабля, которые износились за время полета. Пришлось искать ближайший город Северных Наций, где все можно достать. Так, тебя судьба с нами и свела, похоже. Жаль, по Петербургу погулять не удалось толком. Разве что на обратном пути, а? Проведешь меня по самым красивым кабакам?

– Что-то тревожно мне как-то.

Анета порылась в ящике своего изящного столика, и достало небольшой прибор, напоминающий электрошокер. Она приблизилась к Феонину.

– Пара секунд и всё. Потом, правда, пять часов небольшого отходняка. Но посидим тут, посмотрим в окошко, музыку послушаем. Отойдешь! Со мной вот после этой процедуры Олобус-Нриф сидел. Хоть он и страшный и странный, а с ним интересно. Мы с ним в баре сидели пару суток…Так и подружились.

Боли физической от секундного укола Феонин не почувствовал, но слишком рано он решил обрадоваться по этому поводу.

– Ан-ну-ш-эн-э-эь бгрррррр-рронр, – на него как будто наложила проклятье злая колдунья. Коварная чешская ведьма Анета!

Перед ним возникла черная стена, зрение угасло совсем, и слух исчез – полный вакуум. Депривация длилась не долго, уже через несколько минут, из пустого пространства начали проявляться образы. Очертания становились все отчетливее и яснее, пока не превратились в хорошего качества картинки. Скорее даже в какое-то подобие заставки навороченной компьютерной игры.

– Вас приветствует интеллектуальная система образов. Сейчас вы будете подключены к базам данных и окунетесь в чарующий мир языкового и культурного многообразия галактики. В данный контент входят…

Далее следовали довольно экстремальные с точки зрения человека, сочетания звуков, впрочем, как будто бы было в них что-то похожее на нойз, шугейзинг или фри-джаз. Голос вещал как раз об этом. Возможные вариации частот для всей вселенной были одинаковы, поэтому, несмотря на все разнообразие, основа всегда была схожа. Некоторые языки, конечно, существовали в ультравысоком или низкочастотном диапазоне и не способны были восприниматься ушами человека без дополнительных технических приспособлений. Феонин увидел перед собой огромную пурпурную пустыню, вокруг которой летали разноцветные существа, соотносимые с земным бестиарием разве что с двуглавыми драконами. Двухвостыми, восьмикрылыми и шестипалыми. Внизу, под ними в песке лежали переливающиеся всеми цветами радуги яйца.

– Утхосты кружили над логовом космического зверя, в ожидании новых чудес. Лишь когда звезда Антерск-кх поднялась над зеленым небосклоном, они почувствовали толчки живой планеты. Она вибрировала на частоте новой жизни. Но никто не слышал, этого, потому что звуки еще не проявились во вселенной. Только когда двадцать четыре яйца, наконец треснули – мир вокруг окрасился чудесным свойством – звуком… С тех пор Утхосты стали большими искусниками в песенной магии. Они научились с помощью звуков воссоздавать новые удивительные миры.

Этот образ повторялся и в других вариациях: гномоподобные человечки молчаливые в молчаливом мире прорывались сквозь это «немое кино» извлекая из недр земли разноцветные кристаллы, с помощью которых, мир вокруг начинал покрываться витиеватыми лианами звуков, тресков и щелчков. Многие века легенд и эпосов пролетели перед глазами Феонина. Со скоростью света… Он начал ощущать огромное чувство тяжести от обилия информации, но отвести глаза он не мог, перестать слушать голос тоже, как в кошмарном сне, в котором тщетно пытаешься проснуться.

– Краткий курс мифологического эпоса закончен. Теперь перейдем к историческому пласту эволюционной биологии тех рас, которые принимают научное мировоззрение.

Частота видений уменьшилась, и перед ним возникло странное зеленоватое свечение. Два солнца на небе светили почти одинаково, но их свет, проходя через богатую серой атмосферу, приобретал странный холодный оттенок. Феонин увидел группу существ, напоминающих Олобуса-Нрифа. Скорее они были абсолютно идентичны ему, без существенных отличий. Впрочем, при первой встрече с монголоидами у него тоже было такое обманчивое обобщение мозга, и только проработав несколько недель с ними, он понял, насколько оно ошибочно.

– Траурная церемония аскионов, – пояснял диктор, – величайший праздник для соплеменников. Правда по лишенным эмоций полуразложившимся лицам, было трудно понять, ликуют они или скорбят. Феонин отметил, что картины, которые он наблюдал, напоминали все же сновидения, потому что сфокусироваться более конкретно на какой-либо детали было трудно. Скорее всего, он наблюдал удивительную видеозапись, полученную непосредственно с нейронов головного мозга.

– Почивший покинул этот сектор реальности и отправился в новые измерения. Но весь его бесценный жизненный опыт, по обычаю наших предков станет нашим общим достоянием,– один из аскионов подошел к покойному и опустил свою когтистую жилистую руку ему на череп. – Воссоединение начинается! Прошу сосредоточится во избежание психических перегрузок. Перед нами один из величайших мудрецов нашего рода. Как и все мы…

Из глаз покойника заструился фиолетовый свет; тот же самый процесс начался вначале у стоявшего рядом с ним аскиона, а затем и у всей группы существ.

***

Феонин увидел перед собой полотно из мерцающих узоров, они были настолько разнообразны, что счета им казалось, не было. Не сразу он понял, что эти загогулинки и закорючки все же повторяются. Затем голос начал произносить короткие звуки на тарабарском. При этом каждый символ начинал светиться и клонироваться, приближаясь к зрителю. Таким образом, все это полотно становилось не двухмерным, а трехмерным. Вся эта цифровая матрица ритмично пульсировала в такт голосовых напевов голоса диктора. Этот процесс длился бесконечно… Феонин чувствовал, как мозг начинает противиться такому количеству информации впихиваемой в него неестественным образом. Мелодический ритм, который пронизывал каждую языковую группу, по нему можно было, даже не вникая в смысл, распознать психологический тип культуры, в зависимости от его порывистости, тягучести, наличия пауз и сочетания гласных и глухих звуков. Это знание накладывалось на видимые им только что пейзажи неизвестных ландшафтов. Вскоре понимание начало распространятся и на сами символы – они складывались в слоги, слова, предложения, поэмы и эпосы… Передозировка…

– Эй, просыпайся! – Анета легонько потрясла его. – Ты целых пять минут завис. Скорее всего, я тебе с дозой переборщила. Все в порядке?

Феонин, молча, показал на окно, затем перевел указательный палец на бутылку водки, прихваченную ими из бара.

– Мы выпьем по паре рюмок, и посмотрим открытый космос. Я уже видела его на прошлой работе, – добавила она, идя к столу и беря бутылку. – Но у тебя конкретный перебор с информацией. Слава Иисусу у нас есть два выбора.

– Инн-ка… Какие? – промычал Феонин чувствуя дрожь во всем теле.

– Либо сутки провести в состоянии близкому к жесткому бодуну либо принять камертон. Я бы тебе компанию составила, а?

Феонин попытался произнести пару слов, он даже хотел блеснуть и сказать что-нибудь на чешском диалекте Наций Севера, но вместо этого издал бессвязные пищащие звуки на ганимедском.

– Ты пока лишний раз рот не открывай, – наставляла его девушка, – для лишних разговоров конечно, не для всего остального. Пусть информация спокойно структурируется в твоем мозгу. Не тревожь эти библиотеки памяти до момента их полного упорядочивания. Ты почувствуешь этот момент.

Они устроились на диване у круглого окошка. Холодный космос напоминал невидимого древнего ящера, шкура которого блестела мириадами искорок-чешуек. Откуда в голове землянина могла появиться подобная метафора? Неужели Шумерскому астроному при первом знакомстве с млечным путем пришло в голову именно это сравнение? Являлась ли эта идея порождением подсознательного внутри человека или она была занесена извне? Впрочем, это не так уж и важно, ведь Хаос лежит в фундаменте и того и другого. Космогоническое чудовище являлось праматерью вселенной, плотью, разорванной на части теми неизвестными силами, которые мы по наивности своей сейчас называем гравитационными законами. Из тела ее образовывались окружные и спиралевидные галактики, планетарные системы начинали кружиться вокруг звезд. Светила и планеты все более уплотнялись из облаков газовых облаков – так призраки превращались в живых гигантов. Феонин выпил водки, и не мог оторвать глаз от этого бескрайнего океана. Космическая ночь окутывала его сознание. Кем же он являлся по отношении к ней? Чужаком, привыкшим к земной атмосфере, любовно фильтрующий этот загадочный звездный свет? Страшно было осознавать, что он был частью этого таинственного пространства, он был рожден из него. Оно вовсе ему не чуждо. Неужели волей случая, он оказался способным услышать его зов? Зов космоса.

– Жалко, что остался только этот мийосовый сок. Надо бы на пропускном пункте из солнечной системы купить земных продуктов, эти абсолютно идентичные аналоги, как утверждал капитан, вовсе не так уж и хороши, – Анета попыталась прижаться к Феонину, но тот аккуратно отодвинулся.

– Дух захватывает как красиво, – ответил Феонин и понял, что ведет не совсем правильную игру по отношению к этой девушке. В его интересах было не расстраивать ее, своим игнорированием. Он чувствовал, что она уже начинала злиться. А это могло привести к тому, что на корабле у него совсем не останется союзников. А в замкнутом пространстве, населенном странными пришельцами, стоило об этом думать. Он как можно ласковей положил руку ей на колено и немного погладил. – Неужели от этого камертона станет лучше? Что-то меня от этих всех перегрузок совсем ведет.

– А ты не думал о том, что мы его везем через всю вселенную, не ради шутки? Он определенно стоит того, чтоб быть одним из самых желаемых продуктов, – в голосе девушки снова зазвучали теплые кокетливые ноты, она определенно почувствовала, что ее чары действуют и ей от этого стало немного бодрее. Флирт для таких девиц как она, был, наверное, одним из излюбленных способов поднять самооценку, снять стресс и приятно повести время.

– Мне его Квирк-Кварк подсыпал при встрече для проверки, точнее эти гномы, что в него переодевались. И хоть я ее, похоже, прошел, но абсолютно не помню ничего. Хорошо мне было или плохо.

– Так. Тебе бы надо выучить каждого капитана поименно. Эти босорки очень обидчивы. Как и все демонята. А камертон это как секс. Вроде не понимаешь толком, что с тобой происходит, но приятно. Как наваждение, а потом хочется еще и еще,– ее глаза как-то странно заблестели. – К тому же потом ты начнешь кое-что вспоминать, у меня обычно это что-то яркое как киношка, а иногда даже как поход к толковому психологу! С углубленным психоанализом.

– Только вот есть у меня предположение, что этот психолог может быть огромным богомолом.

– Ты консервативен. Будь готов общаться и с более странными формами жизни.

– Я имел ввиду, что это общение является иллюзией и игрой твоего собственного разума.

– Ты говоришь как закостенелый атеист! Я верю, что иногда общаюсь со своими ангелами-хранителями, – фыркнула она обижено.

– Кажется, ко мне вернулся дар речи, да и самочувствие начинает улучшаться

– Твоя нервная система оказалась пригодной к полиглотсву. Но опыт показывает, что впечатление может быть обманчивым. Если ты все же уверен в своих силах, то можешь прогуляться со мной в подсобные помещения с тайниками за камертоном. Тебе полезно будет это увидеть самому.

– Идем.