Читать книгу Сайкан - Алексей Александрович Савватеев - Страница 4

Время шло. Напоённый теплотой август канул в прошлое. День принятия волчёнка на попечение стал рассыпаться в памяти по частицам, да и сам волчёнок стал как родной.

На православной Руси стояла пора рождественских святок, и у добрых людей не было заботы в охоте. Лесные покои за последние дни ни разу не вздрогнули от выпущенной на смерть пули. Валил хлопьями густой снег, застилая охотничьи ходы пушистой периной. Счастливые белки почувствовали разгул и, словно обезумев, гонялись за хвостами, рискуя сорваться в серебряные сугробы.

Стая взъерошенных хулиганов-воробьёв накормилась отобранной у вороны коркой хлеба и расселась на акации, сонно притихнув.

Оторваться от ненужной суеты в этих чудесных краях для горожанина – заветная мечта. Селяне, не знающие толком своего счастья, прозябали тихие дни в промёрзших избах. Из каждой трубы курился тоненький столб белёсого дыма, теряясь в молочном облаке. Редкий мужичок заправлял сани или счищал снег с завалинки. Каждый стремился подсесть поближе к огню и хлебнуть глоток-другой крепкого чая. Сторожевые собаки унылым воем встречали рассвет и надрывным, будто плач, стоном провожали закат. Жизнь замерла. Бесцельная рутина схожих как капли воды дней заковала людей в домах, скрыв и без того уединённое существование чёрной маской.

Однако, в доме Ильи скучать не приходилось. Сейчас у охотника и спаниеля день ото дня подрастал бойкий волчёнок. Шалости стали привычным делом в некогда опустелой избе. Маленькое создание, случайно повстречавшееся поздним летом на лесной тропе, внесло яркую струю в однообразное существование человека и собаки. Волчёнок не был обделён звериным инстинктом и проявлял на птичьем дворе хищное любопытство, несмотря на то, что каждый день видел сытную миску. Нередко во время безобидной игры с псом дикое чадо нешуточно вцеплялось клыками в терпеливого спаниеля. Джек сердился, но сдерживал себя. Поначалу они вообще не ладили. Хмурый пёс даже отстранился от хозяина, считая себя преданным и выброшенным из жизни. Джек часами лениво лежал в кустах сирени, исподлобья поглядывая на нахального выскочку. С глубокой тоской он наблюдал за играми хозяина с новым другом и потом тяжело отводил взгляд в сторону. Тихая печаль съедала Джека изнутри. Он изрядно похудел. Чётко выступила остроносая морда, шерсть сгрудилась в торчащие колтуны, а в лае прохрипели старческие ворчания. Илья почувствовал неладное, и понял, где узел печали. Но расставаться с приёмышем было поздно.

Волчёнок привязался к Илье, искренне желая верой и правдой служить своему спасителю. Отдать его сейчас в чужие руки значило бы для осиротевшего создания ещё одной утратой. Приручить и выкинуть – самое подлое, что может нагрянуть в судьбе четвероногих.

Человек редко задумывается о поступках в отношении наших меньших братьев. Он привык считать, что служение ему – беспрекословная обязанность животного, а о своём предназначении забыл. Ведь животные – такие же существа, как и мы, и они тоже нуждаются в заботе и внимании. И когда человек выкидывает приручённое существо на произвол, он тем самым совершает гнусное преступление против всего живого. Надо понимать, что и сдача в чужие руки будет для четвероногого шоком, и последует долгий период адаптации к новым условиям. К сожалению, многие люди ещё не растопили ледяные сердца для меньших друзей. Им невдомёк, что животное по сути не отличается от человека: оно чувствует, переживает, боится, мёрзнет, голодает… И очень нуждается в любви со стороны хозяина.

Любовь не бывает без ревности. Пёс дико ревновал хозяина к найдёнышу. Порой он готов был накинуться на невинную причину его страданий и порвать в клочья. Останавливал только холодный рассудок. Ведь если он сделает недоброе с серым детёнышем, то навсегда потеряет любовь и доверие хозяина. Вернее всего в такой обстановке смириться с судьбой и не мешать.

Илья чувствовал разрыв и пытался наладить совместные узы. Стал чаще наведываться в лесные угодья, беря с собой обленившегося спаниеля и бойкого волчёнка, чтобы они нашли интерес друг в друге. Несмотря на дикое происхождение, малыш оказался дружелюбным и всячески подзадоривал угрюмого Джека. Тот старался не замечать назойливого бесёнка и каждый раз отворачивался, когда закипала внутри кровь. Продолжаться долго это не могло. Единственное верное решение: нехотя, но всё же идти на сближение. Пёс, привыкший к тихой жизни, с трудом поборол жгучее недовольство, и понемногу стал отвечать на игрища малого.

Душа охотника ликовала, когда он смотрел на догоняшки своих подопечных.

«Джек – умница! Понял, что к чему. – Думал он. – Собаке без сородича рядом скучновато. Теперь нашёлся кровный друг. Найдут общий язык. Всё одно: звериной породы».

Всю осень, до самых морозов, Илья устраивал совместные прогулки. Животные мало-помалу нашли контакт. А у волчёнка забурлила страсть охоты. Это особенно радовало счастливого хозяина. С первых прогулок волчёнок проявлял задатки хищника. Он широко раздувал сопящие ноздри и всей детской крошечной грудью втягивал в себя запахи леса. Затем он шарил мордой в липкой листве, рылся в подножии деревьев, чего-то отыскивая. Каким же он становился потешным, когда поднимал нос и недоумённо глядел по сторонам, весь в листьях, траве, взлохмаченный и мокрый! Выставив уши торчком, он чутко вслушивался в звуки родной стихии. Пускай ему теперь не жить в лесном просторе, не рыскать в поисках пропитания, не отбиваться от егерских гончих, но он чувствовал себя частью дикой среды. Инстинкты невозможно перевоспитать или ущемить. Они заложены глубоко внутри, в самом сознании. От внутренней составляющей и зависит ритм жизни, повадки, закоренелые привычки. Отныне волчёнок всецело принадлежал человеку и должен был слушаться его. Человек стал для него богом, спасителем. Но в душе боролись две силы: одна звала к родственному дикому племени, другая удерживала на стороне заботливого хозяина. Верна поговорка: сколько волка не корми, всё равно в лес смотрит. Наверное, если бы у подрастающего малыша была возможность бежать, он бы рванул в манящий лес. Только малыш без матери-защитницы не прожил бы и дня. В то же время он глубоко привязался к Илье, и бежать от него казалось предательством. Выходит, и у диких животных есть понятие благодарности.

За окном трещал жуткий мороз. Белый пар клубился над селом, постепенно растворяясь в небесной лазури. Зимняя пора в Чингисах очень полюбилась Илье с первого года пребывания. Местные старухи свято оберегают славянские традиции, и по давнему обычаю перед православными праздниками прощают друг другу вольные и невольные обиды, чтобы с очищенной душой встретить божеские дни. Не услыхать ни ссор, ни брани. Только звенящая тишина да редкие переговоры соседей.

Волчёнок заметно подрос с августовских дней. Он уже не был взъерошенным серым клубком, неуклюжим в телодвижениях, а настоящим волком-подростком. Ясно выделялись мускулы, плавная спина, подтянутые грудки и неустрашимый прямой взгляд. Исчезли, как ни бывало, смешные детские колтуны. Густая шерсть чуть поблёскивала при свете. Чуткие уши реагировали на малейшие шорохи: будь, то мышь в подполе заскребёт или спящий в сенях Джек перевернётся. Зверь интуитивно чуял, когда к дому кто-то подходил и предупреждал хозяина настороженным ворчанием. Люди не на шутку побаивались илюхиного любимца. Новость о подопечном вмиг облетело всё село, и стала самой обсуждаемой на вечерних посиделках. С дикими животными раньше никто дел не имел. Как поведёт себя зверь дальше? Соседей обуяла дрожь. Матери в страхе не выпускали детей за околицу. Илья невольно терроризировал односельчан. Его стали избегать, а если и общались, то очень осторожно. Как человек без навыков дрессировщика сможет приручить волка? Это же верное самоубийство!

Тревожный шёпот и лихорадочные опасения дошли до местных органов администрации и правопорядка. Пока шло долгое разбирательство, волчёнок крепчал. В конце концов, местное начальство разрешило держать волка под личную ответственность владельца, и обязала держать его на учёте у ветеринара. После выполнения всех формальностей у Ильи от сердца отлегло. Он был счастлив, что волк останется дома. Питая к нему отцовское чувство, он, конечно же, понимал свою ответственность перед людьми. Врач, тщательно осмотрев питомца, заявил, что он по доброй воле не подцепил никакой заразы и, следовательно, воспитанию подлежит. Одомашнивать волка подключились опытные кинологи, чей авторитет в профессиональной среде пользовался уважением и не оставлял сомнений.

Кинологи раз в неделю навещали подопечного и проводили с ним занятия. Учили его командам, но уроки давались с трудом. Специалисты настойчиво посоветовали выбрать имя питомцу, на которое он бы откликался и понимал, когда к нему обращаются. Выбор имени открывался широкий и трудный. Оно должно звучать и не быть сложным в произношении. Илья остановился на имени Сайкан. По-казахски оно означало северо-западный степной ветер и уж связи с волком иметь не могло. Тем не менее, кличка звучала, и серый стал откликаться. Сайкан оказался способным учеником. Занятия проходили во дворе дома, а после ноября Илья с помощниками вывел его на охоту. Первая добыча не заставила себя ждать: принесённый в зубах заяц-беляк сделался обедом для него. Сейчас, в январе, когда затрещал лютый мороз, занятия прекратились. Изредка наведывался кто-нибудь из группы кинологов, чтобы проведать подопечного. Не каждый кинолог интересуется жизнью своих учеников, но волком интересовались все.

Теперь село могло спать спокойно. Волчёнок выдался на славу послушным и люди перестали бояться ходить мимо избы пришлого человека. Многие даже заглядывали к Илье, восхищаясь диковинкой. А волчёнок умел удивлять. Проворство Сайкана было частью его характера. Сгорая от детского любопытства или потеряв игрушку-погремушку, он мог облазить все тесные углы и заглянуть в любые дверцы. Делал это он очень быстро и мастерски. Его погоня за собственным хвостом потешала хозяина и даже Джека, который считал подобные проделки пустым ребячеством.

В тот светлый январский день Илья с утра подготовил лыжи, проверил ружьё, запасся патронами и собрал рюкзак со скромным набором съестного. Оглашать священную тишину убийственными выстрелами охотник на сей раз не собирался. Предстояла лишь мирная прогулка, чтобы дать животным выплеснуть прыть. В лес без ружья Илья не ходил – на то он и лес, что скрывает в себе опасности и непредвиденные встречи. Накормив досыта Джека и Сайкана, Илья с ними вышел из сумрачных сеней на ярчайший кристаллический свет. Резкая боль на миг потупила взор. Спустя минуту глаза привыкли к снежным блёсткам, и человек двинулся в путь.

Первая зима в жизни волчёнка! Никогда не сотрётся в памяти хозяина тот момент, когда морозным ноябрьским утром Сайкан вместо привычной чёрной земли выбежал на колючую порошу. Испуг, удивление, недоумение, всплеск ярости к неизвестному явлению, осторожная проба на вкус – то немногое из забавного, что испытал подрастающий малыш в ту минуту. Снег пришёлся по душе. Поёрзать в белых кристаллах, жмурясь под искрящимся светом – чем не благодать?!

Скрипучие лыжи легко скользили по белой глади, разметая снежную пыль. Джек и Сайкан весело барахтались в сугробах, но от хозяина не отставали. Привязанность волка к человеку не давала ему бежать. Насчёт этого Илья был спокоен.

В лесу царила одухотворённая идиллия. Колкий морозец не испугал ватагу мелких пернатых, млеющих на заиндевелой черёмухе. Их крошечные пушистые тельца вкушали ленивую истому после обеда. Разгадка птичьей трапезы тут же: снег сплошь усыпан коричневыми оболочками семян. Не мешая мирной гармонии, Илья бесшумно отошёл. Лыжи зашелестели к кедровой пади, таившей в себе нелепые мифы из прошлого.

Пожалуй, не стоит рассказывать несуразных историй, собранных на бабьей скамейке. Опишим лишь то, что относится к данному повествованию.

Когда наша страна обагрилась кровью Гражданской войны, в Чингисах стояло несколько кулацких домов. Обнесённые частоколом, с высокими массивными воротами, долго они не знали бед и горя. По всей видимости, именно ворота и давали первое представление о хозяине и его достатке. У Антипа, в отличие от соседей-кулаков, ворота считались чуть ли не достопримечательностью села наряду с храмом и древними курганами. Сам Антип, толстопузый барин, слыл авторитетом среди собратьев-купцов. Он заведовал некоторыми магазинами в новом городе и имел торговый ряд на каком-то рынке в Алтайском крае. Антип частенько уезжал по делам в сибирские регионы, а через недельку-две подкатывал домой в рессорной бричке с запряжёнными гнедыми. Наёмные служки подхватывали гружёные саквояжи, бог весть чем набитые. Поговаривали, в них груды золотых слитков.

Под широкую руку Антипа попадала весьма богатая сфера – сбыт ювелирной продукции. В зажиточных кварталах сибирских городов всякий еврей знал чингисского крестьянина, задающего цену товара. Антип выступал в роли поставщика-перекупщика, а у кого он скупал золото и драгоценности никто спросить не решался. За богатым толстяком закрепилась слава влиятельного человека, так что лавочники уважали его и вели с ним дружбу.

Родословная Антипа не сохранилась. Известно, он был женат на привезённой из российской провинции барышне и здесь, в селе, они обзавелись четырьмя детками.

Вслед за падением Российской империи пошатнулась вольготная жизнь тех, кто восхвалял на широких застольях батюшку-царя. Ясное дело, чингисский богач принял революцию как угрозу стабильному укладу его жизни. Остановить народную бурю так же трудно, как тушить лесной пожар. Красная конница домчалась и до отдалённых сибирских поселений. В одну из беспокойных ночей Антип бежал из села, бросив на произвол семью и нажитое грабежом хозяйство. Однако ларцы с драгоценностями он прихватил, хоть и тяжела ноша.

Кедровая падь оказалась отличным местом, куда не заступала даже нога охотника. В спешке Антип всё же не забыл ружьё и коробки с патронами. Трудно приспособиться к дикой среде, когда руки работы не знали. Волей-неволей соорудил шалаш, стал охотиться. Благо, в кармане нашлась купленная в городе дорогая зажигалка, украшенная изумрудным краплением, но её хватило ненадолго. Пришлось вернуться к первобытному способу добывания огня – высекать искру. Роскошные ларцы с богатым содержимым Антип зарыл в нескольких местах и, где погребён клад, знал только он да немые белки. Когда рука справедливости обнаружила его, он отказался показать сокровища.

«Пусть лучше червям земным достанутся». – Были его слова.

Обросшего и грязного Антипа взяли в руки товарищи из ЧК, и на этом его жизнеописание теряется. Предпринимались экспедиции по поиску клада, но его словно и не было. Если уж клад и был, он наверняка зарыл его подальше от землянки. Потом ещё долгие годы прочёсывали кедровую падь искатели-любители в надежде отыскать хоть крупицу из прошлого.

Но возвратимся к нашим героям. Спустившись в таинственную падь, Илья удивился, насколько она изменилась. Последний раз он навещал эти места серой осенью, собирая бруснику. Моросил, не переставая, нудный дождь. Низкое свинцовое небо нагнетало могильную тоску. Высоченные кедры поникли, обретя траурный вид. В тот день падь представлялась ужасно печальной. Бороздя ногами в чавкающей грязи, Илья тяжело поднимался по склону, спеша выбраться из гиблой впадины.

Но сегодня облик был совершенно иной. Лес замер, словно в ожидании священного праздника. Горделивые кедры охраняли тишину. На заиндевелых хвойных лапах сжались раздутые снегири. За человеком и его спутниками пристально следила белка. Человек здесь редкий гость и неудивительно, что Илья вызвал шпионский интерес.

Сайкан почувствовал волю. Обвалялся вдоволь в снегу, встряхнулся и пустился наматывать круги по пустынной низине. Джек, которому быстро передавались чувства собрата, бросился вдогонку с заливистым лаем. Снегири, как новогодние игрушки, полетели с ёлок. Перепугалась шпионившая белка, махнув вверх по стволу.

Илья не мог нарадоваться. Попытки сблизить двух существ увенчались успехом! Часы переживаний воздались ему: теперь на охоте можно рассчитывать не только на помощь старого доброго спаниеля, но и на славного волчёнка. С появлением Сайкана забылись скучные дни.

Игра собаки и волка привлекла внимание старой вороны. Её обтрёпанные крылья отражали нелёгкую долю: ей пришлось узнать дыхание смерти, но волей судьбы удалось вырваться из чьих-то лап. Её фигура замерла на оголённом суку, но чёрные зрачки шустро двигались, грозно высматривая с высоты.

Илья заметил птицу, но не придал ей значения, пока её хриплый крик не насторожил Сайкана с Джеком. В голосе звучала тревога. Ворона яростно захлопала крыльями, поднимаясь вверх по беспорядочной траектории, оглашая при этом беспробудную тишь резкими криками. Затем сумасшедшая птица бросилась вниз, спланировав над головой пригнувшегося человека, и, вновь нервно кружась, пошла в высоту. Долетев до вершин, ворона стремительно бросилась в сторону Джека и Сайкана, сверкая чёрным клювом, но те вовремя отскочили.

Потрясённый Илья схватился за ружьё, но бешеная ворона прекратила штурмовать. Непонятное поведение сбивало с толку. Палец лежал на курке, дуло неотступно следило за летающим телом. Драные перья упали перед застывшим в напряжении человеком. Перья сыпались с неё как из рваной подушки, но одержимой это было нипочём. Несколько раз Илья решался выстрелить, только вот рука немела и не слушалась. Мистика! Быть зрителем бесовской вертопляски в глухом лесу жутковато. Пронзительные крики вонзались в сознание, как нож, полосуя изнутри. Терзаемая душа в такие моменты готова испуститься от разрываемого страха.

«Не падать духом!» – Твердил в мыслях Илья, но справиться с волнением при виде необычайного зрелища не получалось.

Может, птица просто хотела предупредить об опасности. Что тогда источник угрозы? Куда бежать? Откуда ждать беды? Круговорот путаных мыслей сводил с ума. Сайкан и Джек заметались вокруг хозяина, тараща по сторонам глаза. Паника – коварный враг в беде, закралась в душу Ильи.

Истошные крики и отчаянные метания изводили бедную ворону. Ни одно существо не способно так бичевать себя, ежели им не движет что-то Сильное. Илья хотел провалиться сквозь землю, только бы не видеть происходящей жути.

Ворона не принадлежала себе. Чей-то дух завладел ею и, парализовав птичью волю, подчинил своим жестоким прихотям. Бившаяся об невидимые стены, истерзанная птица выдохлась и, испустив в падении дух, шлёпнулась на белый снег. Буйство жизни и внезапная смерть прошли перед глазами за мимолётно короткий срок – судьба птицы развязалась за несколько минут.

Когда острота чувств охладела, Илья всколыхнулся от охваченного оцепенения.

«В самом деле? – Промелькнула в сознании недоверчивая мысль. – Это ж надо такое увидеть: полоумная птица!»

Сайкан встрепенулся, осторожно приблизился к тельцу вороны, обнюхал, но прикасаться не стал. Тонкое осязание отдёрнуло его от трупа. Джек, не показав трусости, ворчливо отошёл в сторону.

«Что её заколдовало? ” – Не успел подумать Илья, как до слуха донеслось отдалённое звучание. Сайкан с Джеком давно услышали звуки и злобно тявкали в пустоту, готовые к нападению. Звон долетал тихими нотками, но с каждой секундой всё явственней. Сняв шапку и затаив дыхание, Илья вслушался: как будто лошадиные бубенцы, заливистые, словно русская песня. Смущение вызывало отсутствие дорог на километры вокруг. Кто поведёт лошадь по непроходимым сугробам? С толку сводило эхо, отчего казалось, что колокольчики доносятся со всех сторон. Человек, волк и собака стояли совершенно растерянные.

Нарастающий звон ничуть не меньше тревожил душу, чем спектакль с вороной. Какая-то неизведанная беда надвигалась на них.

Переливы невидимых бубенчиков завладели слухом, сжимая нечистым напором и без того туманное сознание человека. В те минуты Илья не мог ясно рассуждать, а его тело парализовало. Сплошной хаос в голове защемил добрый разум железной сцепкой. Сайкан и Джек кружили вокруг хозяина, бросались на руки, но вывести его из транса не получалось. Немой и недвижимый, он стоял с гримасой ужаса на лице, ожидая узреть лошадь с волнительными колокольчиками.

Совсем близко раздался тревожный стук копыт, скрип полозьев, и резкий громовой глас врезался в уши перепуганного Ильи, окатив ледяным холодом разгорячённую голову.

«Вези, окаянная! Погост уже рядом!» – От этого зверского хрипа Илья чуть не помер. Джек залился истерическим лаем, бросился в ноги хозяину и заёрзал в отчаянии по снегу. Сайкан до последней минуты оставался хладнокровным, но вдруг злобно взвыл на крик бешеного погонщика. Молодой волк стал в угрожающую позу, кровожадно оскалил белые клыки, готовый вонзиться в невидимку. Налитые кровью глаза хищно горели фосфорическим огоньком.

Перед ними заметался снежный вихрь, пахнуло в лицо морозным дуновением и тысячи колючих снежинок взвились в белый смерч, охватив всё вокруг густой пеленой. Глазам представилось самое невероятное, что могло произойти. Поистине ужасающее зрелище, увидеть которое и врагу не пожелаешь!

Из кедрача стремительно вылетела полупрозрачная тощая лошадь с проступающим, как на рентгене, скелетом. Ею, запряжённой в побитые обледенелые сани с обрывком меховой дохи, погонял свирепый призрак-бородач, весь взлохмаченный и перекошенный от гнева. Широкие ноздри, тучная фигура, безобразная морда под чёрной бородой и нечеловеческий хрип делали его схожим с неотёсанным животным. Высоко заносимая рука с неугомонной дурью хлестала ранящим кнутом измученную клячу. Бич бесшумно ударял по крупу, рассекая в воздухе мутную пелену.

«Погост уже близко! Жми, проклятая! Скорее, кляча!» – Орал сумасшедший погонщик, кутаясь в большой изорванный тулуп.

Бедная лошадь молнией летела по заснеженному пространству, почти не соприкасаясь с землёй. Призраки не оставляют следов, так что после неё ничто не изменилось: сплошная белая гладь.

Видение исчезло столь же быстро, как и появилось. Успокоился, как ни бывало, снежный вихрь. Однако не могло привидеться! Илья видел всё чётко и детально. Страшная физиономия и убийственный взгляд призрачного мужика жутко тревожили душу. Подкосились ноги, замельтешило в глазах, закружились хороводом безмолвные кедры и только чудовищный лик ясно горел перед взором, скаля зубы в ядовитой усмешке. Илья понял, что силы изменяют ему. Он пошатнулся, упёрся ослабленными руками в дрожащие коленки. Взор окутало туманом. От бессилия бедняга рухнул, широко раскинувшись на снегу, и тотчас сознание покинуло его. Сайкан и Джек стояли рядом, недоумевая, что случилось с хозяином.

Даже в беспамятстве Илью не покидал ошеломительный страх. Ноги дёргались в конвульсиях, будто через внутренности проходил электрический разряд. Нервная судорога сводила омертвелые руки до хруста в пальцах. Находясь в небытие, на тонкой грани между суетным и покойным миром, Илья не мог осмысливать тяжесть положения, но острую парализующую боль он ощущал довольно реалистично.

Когда очнулся, его окружили верные четвероногие друзья, лаская влажными тёплыми языками. Тактильные действия вернули человека к жизни. Пока Илья лежал мертвецом, Сайкан и Джек оставались рядом. Чуя теплоту тела и биение встревоженного сердца, они пытались возвратить угасшее сознание, назойливо тормоша носами скорченное ужасом лицо.

Пролежав ещё немного, чтобы собраться с силами, Илья при помощи подопечных, поднялся на локоть. В глазах снова потемнело. Чрезмерным усилием он подавил волнение, слегка отдышался, потёр виски. Нельзя впасть в забытье, иначе не жилец! Телодвижения причиняли режущую боль, изматывали слабое состояние. Былая сила превратилась в труху. От понимания собственной немощи на душе стало ещё мрачней. Пустые бессвязные мысли метались в пределах черепа, как пыль на чердаке. Колко пульсировали опухшие нейроны под звучащую в ушах трель адских бубенцов. Что за диковина привиделась? Галлюцинация? Может, всё-таки страшилки о призраках не плод фантазии болтунов-сочинителей, а реальность?!

Думать о превратностях житейской стези значило бы сейчас снова окунуться в колодец небытия, рискуя опрокинуться в него навсегда. Нужно добраться до людских дорог. Собравшись с колыхающимся духом, Илья медленно передвинул обмякшее тело в сторону запорошенной тропы.

Короткий зимний день близился к концу.

«Одна беда, что провалялся здесь целый день, так теперь ещё испытание. До дома бы доползти, а то, не ровен час, волки загрызут. ” – В страхе подумал он и глазами встретился с Сайканом.

«А волчара мой молодцом! Такой не отступится. Можно положиться… И Джек, старый добрый приятель, не бросил в кошмаре. Спаниелю замены не найдёшь. Ни одна охота без него не прошла…» – Налетевшие воспоминания, словно наркотик, отвлекали от неприглядности положения, оттягивая предстоящие тяготы. Только что мелькнувшая мысль о незамедлительном продвижении к дому сменилась лентой воспоминаний из охотничьих будней.

Фырканье волка и упорные подталкивания собаки рассеяли дым прошлого, обнажив в холодном мраке неизбежную борьбу с угрозой смерти. Руки и ноги каменели, пальцы давно обморозились, равно как и нос, не чуявший прикосновений. Щедрая смерть преподносила богатое меню: замерзание, нападение голодных хищников, полусонное оцепенение без надежды на пробуждение…

Умирать под светом равнодушной луны он не собирался. Не внимая плачущим мышцам, Илья на четвереньках пополз вверх по склону, не жалея себя и без секунды на передышку. Стоило поддаться лени, как усталость косила наповал. Джек и Сайкан брели бок о бок с хозяином, подзадоривая глухим тявканьем. Только теперь Илья заметил, каким чудным зеленоватым свечением горят сайкановы глаза.

Изнемогая от мучений, человек выбрался из низины, будто из логова смерти, на большую дорогу. В дневное время там можно повстречать одинокие сани, но тёмной ночкой дорога пустынна и глуха, как старое кладбище.

Укрытое чёрным покровом спящее село было для нашего путника тем заветным местом, где он мог почувствовать себя спасённым и наконец-то отдохнуть.

Глубокой ночью, еле ковыляя, Илья добрёл до калитки. Чёрное небо усеяли мириады алмазных звёзд, источая спокойный свет. Сердце едва держалось в груди. Увиденное зрелище то и дело всплывало перед глазами. Последние силы покинули беднягу. Войдя в избу, Илья рухнул на пол и забылся тяжёлым продолжительным сном.

Он не знал, сколько времени провёл в забытьи. Двое четвероногих преданных дежурных с нетерпением ждали его пробуждения. Глаза резанул яркий белый свет, такой нестерпимый, что пришлось закрыться руками. Так Илья пришёл в себя. Он лежал возле двери, почти на пороге. Первые минуты решительно ничего не помнил. Потом закололо в висках, заныла тупая боль и мало-помалу смутно припомнились вчерашние перепитии. Сайкан и Джек суетились, лаская шершавое лицо и обмороженные пальцы мягкими, как примочки, языками.

Волнение брало вверх над попытками обуять дрожь. Один назойливый вопрос как пчела крутился в мозгу: почему именно ему довелось стать контактёром с параллельным миром?

А кто это злое привидение на санях, неистово погоняющее лошадь-скелет? Что означает это абсурдное шоу? Искать ответы можно всю жизнь, но зачем бередить нервы ради разгадки чёртовых розыгрышей. Тут до сумасбродства рукой подать! Подумав, Илья решил не доискиваться до правды, а про оказию – помалчивать для собственного же благополучия. Где гарантия, что его поймут, выслушают, не станут крутить пальцем у виска? Лучше зарыть тайну наглухо в себе, запечатать на сотню нейронных замков, к которым не подберёшь отмычек. Но глаза – зеркало души, выдадут тревогу…

Кедровая падь давно слыла бесовским местом, притоном для бесчинств и ограблений. С давних пор знающие люди далёкой стороной обходили недобрую землю. Старожилы, ныне уже покойные, говорили о бандитских шайках, обитающих где-то в низине. Глухомань в разные годы изобиловала грязным отребьем: дорожные грабители, беглецы от правосудия, убийцы и казнокрады… Преступники не могли ужиться в мире друг с другом, и частенько зависть одного отнимала жизнь у другого. Одна из крупных стычек навела на след царскую полицию и Кедровая падь как будто замолчала. В ходе Первой мировой войны хлынули беженцы от несения воинской присяги, в Гражданскую – окопался известный читателю Антип, а чуть позже видели странствующих цыган. После прочёсывания местности отрядом красноармейцев Кедровая падь снова утихла, но лишь до первого звона: в первые военные годы с фашистской Германией там обжилась группа дезертиров. Как сложилась судьба предателей, народная молва разглагольствовала обширно: нехристи, не поделив чего-то, перерезали взаимно глотки, но другие сказители утверждали, будто шайка бежала от расстрела в казахские степи… Конечно, народ склонен на выдумки и порой фантазия льёт через край. Если Кедровая падь в самом деле место гиблое, то доброму человеку туда лучше не соваться.

Роковой случай завёл незнающего Илью в запретные края и сейчас он страдал за ошибку. Он замкнулся в себе, избегая даже мимолётных контактов с соседями.

Сайкан и Джек оказались совсем не впечатлительными. Да и вообще, видели ли они эту чертовщину? Внутренне Илья паниковал: уж не глаза ли наврали? В своём ли уме? На галлюцинацию не похоже. Всё как есть, натурально.

С приходом весны человеческая душа очищается от мрачного гнёта. Словно очнувшись, Илья решился на паломничество в монастырь.

На рассвете апрельского дня, он, оставив Джека и Сайкана на попечении местного мужичка-охотника, отправился навстречу своему замыслу. О намерении ничего не сказал, объяснив только, что нужно съездить по делам в райцентр. В трясущемся салоне автобуса, слушая надрывный рокот мотора, он уносился мыслями в детство. Его отец пылал жгучей страстью к большой охоте, с малых лет брал его в походы, вливал по каплям азарт к делу. Теперь Илья мог поспорить, кто сорвёт куш крупнее, да не тут-то было: пять лет назад отец нарвался на кабана, и что от него осталось – дрожь берёт…

В Ордынке Илье повезло удачно устроиться на ночлег. Пожилая хозяйка отвела гостю хоть и унылую, но тёплую комнатушку с выцветшими обоями.

Описывать посещение монастыря и беседу с настоятелем я не ручаюсь, потому как детали разговора остались в тайне, да и негоже лезть в чужую душу. Одно ясно: паломничество положительно отразилось на душевном состоянии. Тягостная муть улетучилась. Гулкие слова человека в рясе эхом звучали в голове, прогоняя мрак. Бесовское наваждение с провалом отступало, обожжённое Божьим словом.

Каменные монастырские стены не пропускали шума из мирской суеты, превращая ограждённые угодья в отдельный мир с атмосферой благоденствия. Смиренные иноки старательно вели хозяйство, постоянно трудясь и пребывая в молитвах. Уходить из священных мест не хотелось. Спустя месяцы внутренних мытарств Илья обрёл покой и гармонию. Жизнь открывалась заново как ясный горизонт для вольного счастья. Выслушав на прощание заветные наставления, он возвращался домой уже другим человеком.

Временная скрытность в поведении так и осталась для всех незамеченной. На разгульные тёплые вечера вышел молодой охотник и, как ни в чём не бывало, шутил, смеялся, слушал других…

Спустя несколько лет группа новосибирских искателей-энтузиастов проводила съёмку местности в районе проклятой Кедровой пади. Поиски казались безуспешными, но, как это часто бывает, в самый последний момент, когда группа уже грузила в машину походную поклажу, металлоискатель издал тонкий обнадёживающий сигнал. По жилам словно ток прошёл! Вскипел интерес, хотя разум подсказывал, что ничего значимого им не найти. Четверо искателей по единому толчку схватили лопаты. По обыкновению земля в хвойных лесах легче поддаётся копке и вот, одна лопата упёрлась в твёрдое, что-то разломив. Люди подумали, что упёрлись в корни, но чья-то воля двинула их дальше. То, что им открылось, ужасно представить: окаменевшие рёберные кости и сложенные на них костяшки пальцев, на которых болтались почерневшие печатки.