Читать книгу Негожие - Алексей Александрович Стопичев - Страница 3

Главная битва разгорелась во дворе, и долго ещё потом выжившим легионерам снился высокий седой старик, сражающийся в первых рядах с огромным двуручным мечом. Уж откуда бралась сила в этом сухом теле – непонятно, но директор школы ударами ужасного двуручного меча проламывал крепкие щиты, перерубая легионеров практически пополам. А рядом с ним с кривой восточной саблей бился элегантный даже в своём безумстве гур Тэс, подныривающий под вражеские клинки и разящий выпадами в шею, лицо. На левый фланг легионеров со стены спрыгнули несколько десятков совсем маленьких мальчишек с кинжалами и стали бить легионеров в незащищённые панцирями шею и плечи. Во дворе школы воцарился безумный крик, вопли, стон. Казалось, будто Рурх – бог смерти – выбрался из ада, чтобы устроить ад уже здесь, в стенах школы.

Но, несмотря на всю свою ярость, дети проигрывали бой, падая под ударами обезумевших взрослых. Учителя и наставники пытались прикрыть своих воспитанников, сражаясь в первых рядах, и падали один за другим, сражённые безжалостными солдатами нового короля Михо Первого. Вот упал, пробитый копьём, гур Лайон, учитель изящной словесности. Огромный, как медведь, и такой же волосатый гур Дави, с диким криком ворвался к гущу легионеров и стал размахивать окованной в железо палицей. Сразу четверо легионеров с пробитыми черепами разлетелись под его ударами, но ещё двое легионеров ударили одновременно, и учитель упал на колени, захлёбываясь кровью. Ещё один солдат напрыгнул сзади на чернобородого гура, собираясь перерезать ему горло, но Дави повёл могучими плечами, на которых так любили кататься младшие воспитанники, и легионер полетел в пыль двора, тут же кинулся к нему подросток и рубанул коротким клинком, перебив горло. Солдат захрипел, заскрёб пальцами по земле. Но это не спасло ни учителя, ни подростка. Гура Дави добили копьями, а мальчишку зарубил десятник, и потом со злости ещё дважды рубанул уже безжизненное, лежащее в пыли тело.

А потом в легионеров полетели магические шары. Слабенькие, по сравнению с настоящими огнешарами опытных магов. Но даже этих крохотулек хватало, чтобы выжечь глаза или спалить до костей кожу и мясо на руках, сжимающих меч. Легионеры оказались не готовы к такому сюрпризу, ведь их убеждали, что школьники хоть и имели способности, но были эти способности ничтожны, потому и выбраковали их из магических школ, отправив сюда, в Кривую долину. На исход битвы это не повлияло, но часть легионеров погибла. Как только очередной солдат получал ожог, на него тут же кидались трое-четверо мальчишек, закалывая своими короткими узкими клинками.

А в первых рядах вместе со своими учениками продолжали гибнуть гуры и наставники. Марэ увидел, как упал пронзённый сразу двумя мечами учитель эстетики Тэс. Как, умирая, шептал молитву гур Зовьял. Как один за другим падали мальчишки, и легионеры шли по телам, равномерно взмахивая мечами. И Марэ, видя, что их остаётся всё меньше, заорал на весь плац, так что его услышали даже за стенами школы:

– В башню! Все в башню!

И остался вместе с пятью последними живыми наставниками защищать отход выживших детей. Он махал своим двуручным мечом, собирая кровавую жатву, и легионерам казалось, будто седой и беспощадный демон сошёл на землю. Они пытались проткнуть его копьями, но старик обрубал древки, кидался вперёд и бил, разрубая к Рурху щиты и тела солдат. И тогда в дело вступили лучники. Сразу несколько стрел пронзили Марэ, и он упал на колено, опершись на огромный меч. И, как свора псов, накинулись на него легионеры, пронзая мечами. Крик центуриона о том, что старика нужно взять живым, упал и затих. Седой директор внушал такой страх солдатам, что они изрубили, искромсали сухое тело. Но остатки детей скрылись в каменной башне и захлопнули за собой металлическую дверь.

Центурион Ярро осмотрелся вокруг и увидел, сколько полегло легионеров во дворе школы. Он пришёл в ужас, потому как брусчатку устилали сотни тел бывалых солдат. А ведь они пришли всего-то вырезать детей, объявленных вне закона. И центурион заорал, надсаживая голосовые связки:

– Обложить башню хворостом! Лучники! Сюда! Бить всех, кто выскочит! Жги этих тварей!

Эхо голоса ещё не утихло, а легионеры уже кинулись стаскивать дерево к башне. Обкладывали её хворостом со всех сторон. Во двор въехал на лошади легат и посмотрел на место побоища. Повернулся и дрожащими губами спросил трибуна Гоцлава:

– Какие потери?

– Трудно сказать, господин легат, – прошептал трибун, и Шорц рассвирепел, обезумел, заорав в лицо подчинённому:

– Так подсчитай, тварь! И доложи!

Трибун кинулся отдавать приказания, а легат смотрел, как солдаты обложили башню досками, хворостом и подожгли.

– Лучники, товсь! – заорал центурион, ожидая, что сейчас из башни, объятой пламенем и дымом повалят испуганные дети. Но шла минута, вторая, и дверь оставалась запертой, а из башни никто не выходил. Легионеры переминались с ноги на ногу и смотрели на двери, узкие окна, ожидая чего угодно от этих детей, оказавшихся сущими выкормышами Рурха.

Башня хранила молчание.

– Подкинуть дров, сукины дети! – надрывал голос центурион, и легионеры кинулись к башне, кидая в пламя новое дерево.

Дверь так и не открылась.

Уже когда всё дерево обгорело, а сама башня стояла закопчённая, безмолвная, центурион закинул в ножны меч и пошёл по пеплу и горячим ещё головешкам к двери, приказав подчинённым:

– Неси таран, надо выбить двери!

Легат Шорц тоже подъехал ближе, морща нос от запаха гари. И тут двери распахнулись и оттуда выскочили три десятка детей с тряпками на лицах. Они метнулись к врагам молчаливые, как смерть, и стали резать оторопевших солдат. Легат выпучил глаза, ему почудилось, что он сходит с ума, либо смотрит какой-то страшный и странный сон. Двое мальчишек, мелких, лет десяти от роду максимум, увидели легата и кинулись к нему, на ходу ударив короткими клинками замешкавшегося трибуна. Тот упал, захрипев, а Шорц смотрел на двух детей, окровавленных, чёрных от пепла и его будто парализовало. Даже меч не мог выхватить, чтобы встретить стремительных убийц. Но опомнились легионеры, кинулись на детей и методично стали вырубать. И двух мальчишек, бежавших к легату, перехватили тоже, зарубили уже под копытами коня Шорца. И один, умирая, прохрипел:

– Сдохнешь ты и твоя семья!

Легионер подскочил и рубанул умирающего раз, другой, третий. Кровь брызнула в лицо легату, он поднял руку, вытер её ладонью и посмотрел на эту кровь недоумевающе, будто не понимая, что это такое. В это время подскочил испуганный трибун Гоцлав и быстро доложил:

– Господин легат! Погибло две тысячи сто легионеров!

– Что? – Шорцу показалось, что он ослышался: – В битве с детьми?

Над школьной башней печально трепыхался закопчённый флаг школы…