Читать книгу О правдистах – искренне… - Алексей Александрович Воротников - Страница 4

Помню в студенческие годы на семинаре по философии наш преподаватель посоветовал заниматься по книге Афанасьева «Основы философских знаний».

Этот автор, – сказал он нам, – участвуя во всесоюзном конкурсе на популярный учебник по философии, занял первое место. Учитесь по нему, не пожалеете.

И действительно учебник был написан доходчивым, ясным языком, сложные философские проблемы становились более понятными. Я, конечно, тогда не мог предположить, что пройдет не так уж много лет, и я не только увижу создателя этой популярной научной книги, но и буду работать под его руководством.

Виктор Григорьевич Афанасьев отличался от Зимянина не только внешне: высокий, спортивного вида, но и внутренне, он весь был в науке, поглощен ею. Она научила его удивляться многим вещам. Его поражало, например, почему в учреждение, пусть даже высокого ранга, нельзя прийти в джинсах и в рубашке с коротким рукавом, ведь на улице летняя жара? Или почему руководители некоторых республик, когда появляются их статьи в «Правде», считают строчки? И когда у одного из них их оказывается меньше, он тут же звонит главному редактору и высказывает свое недовольство. Я, кстати, был свидетелем одного из таких звонков.

Им что, больше делать нечего, как только считать газетные строчки? – недоуменно вопрошал Виктор Григорьевич.

Талантливый ученый он не вписывался в чиновничий мир, не мог играть по их правилам. Он ни под кого не подстраивался, говорил то, что думал. И эта самостоятельность, умение в разных ситуациях оставаться самим собой создавало ему авторитет в широких слоях населения.

В феврале 1979 года мне позвонили из редакции:

Завтра Виктор Григорьевич вылетает в Пензу на встречу со своими избирателями. От тебя ждем материал на эту тему.

Я знал, что наш главный – депутат Верховного Совета СССР от Пензенской и Ульяновской областей и довольно регулярно посещает эти регионы, чтобы узнать настроение, пожелания и наказы местного населения, отчитаться перед ними за свою депутатскую деятельность.

В аэропорту Виктора Григорьевича встречало все руководство Пензенской области. И это была не только дань моды, но и уважение к своему депутату. Актовый зал местного Дома политпросвещения, вмещающий около тысячи мест, был забит до отказа. Афанасьев вышел к трибуне и начал говорить.

На сколько рассчитано его выступление? – неожиданно спросил меня Георг Васильевич Мясников, второй секретарь Пензенского обкома партии.

Не знаю, – пожал я плечами.

Но вы же наверняка видели его доклад. Сколько в нем страниц?

Он по бумажке не читает, – ответил я.

Как это не читает? – удивился Георг Васильевич. – Все читают.

А он вот нет.

Не может быть. Генсек читает, министры читают. А ваш главный может без бумажки обходиться?

Выходит, что может.

Не верю, – стоял на своем Мясников. – Все равно достанет шпаргалку.

Нет, Георг Васильевич, не достанет. У него ее просто нет.

Тогда пари, – предложил Мясников. – Я за то, что он все-таки воспользуется написанным текстом. Он у него, наверное, в боковом кармане пиджака.

Пари принимаю, – и мы ударили по рукам.

А если нет текста, то сколько по времени он может выступать? – не унимался Георг Васильевич.

И час, и два, и три.

Мясников недоверчиво покачал головой.

Когда Афанасьев закончил свое выступление и раздались дружные аплодисменты, мы с Мясниковым одновременно посмотрели на часы. Доклад Виктора Григорьевича длился около трех часов. Безо всякой бумажки.

Я проиграл, – искренне признался Георг Васильевич. Об этом пари я тут же рассказал Афанасьеву. Он улыбнулся:

Каким же я был бы академиком, если бы по шпаргалке шпарил? Себя бы перестал уважать.

На прием в тот день к Афанасьеву пришло несколько десятков избирателей. Я внимательно наблюдал, как он разговаривает с людьми. Прежде всего внимательно выслушивал каждого посетителя, вникал в суть проблемы. И откровенно говорил, сможет или нет помочь человеку. Невыполнимых обещаний не давал. Из этих встреч главного редактора я для себя выбрал несколько тем, которые потом реализовал на страницах «Правды».

Среди нас, журналистов, авторитет Афанасьева был высок и не пререкаем. Что притягивало к нему и что привлекало в нем? Конечно, научная эрудиция и большая работоспособность. Довольно регулярно выходили в свет его труды. После популярного учебника «Основы философских знаний», который выдержал 24 издания и был выпущен за рубежом на 60 языках и удостоенный Государственной премии СССР, Виктор Григорьевич написал такие книги, как «Научное управление обществом», «Системность и общество», «Человек в управлении обществом», «Наука – беды и надежды», «Социальная власть», «Четвертая власть и четыре генсека» (от Брежнева до Горбачева в «Правде»), «Социальная информация» и другие. Каждая его публикация вызвала искренний интерес в обществе.

Виктор Григорьевич был человеком увлекающимся. Его полное погружение в науку и журналистику, казалось, не оставляло времени ни на что другое. Тем не менее, он влюбился в спорт, а точнее в водные лыжи. И стал их активным пропагандистом. Вскоре был избран председателем президиума Всесоюзной воднолыжной Федерации. Скорость по речной глади и водный простор давали ощущение полета. И ему ли это не знать и это не любить, ему, военному летчику.

Однажды катаясь на своих лыжах, он получил травму позвоночника. Врачи были единодушны:

Все, откатался.

Но Виктор Григорьевич был другого мнения. И он преодолел недуг. Упорство нужно всегда.

Человек пытливого ума, чуткий, рассудительный, он довольно быстро завоевал авторитет у правдистов. О нем всегда говорили с почтением, с искренним уважением. И если у кого-нибудь возникала сложная ситуация, Виктор Григорьевич не рубил с плеча, а старался в ней разобраться, не наломать дров. Вспоминая подобный случай, который произошел со мной.

Валерий Иванович Болдин, редактор «Правды» по отделу сельского хозяйства переходил на работу помощником Генерального секретаря М. Горбачева. В редакции это стало главной новостью. Ее бурно обсуждали. Кто-то завидовал ему, кто-то нет. Потом все постепенно улеглось, успокоилось. И вдруг у меня в корпункте раздается звонок Болдина.

Алеша, та знаешь о моем новом назначении?

Да, слышал, поздравляю.

Спасибо. А звоню я тебе вот по какому поводу. Я хочу в ЦК предложить твою кандидатуру на мое место редактором «Правды» по сельхозотделу. Ты по всем параметрам подходишь. Не возражаешь?

Для меня это сообщение, как гром среди ясного неба. Не знал, что и ответить Болдину.

Что умолк? – теребит Валерий Иванович.

Все так неожиданно. Надо подумать.

А чего думать? Короче, я буду предлагать твою кандидатуру.

Валерий Иванович, я вам перезвоню через пару дней.

– Хорошо.

Я повесил трубку и стал размышлять. Конечно, предложение очень лестное. Жить и работать в Москве – мечта многих людей. Я, естественно, не исключение. Но особого рвения у меня к столице, честно говоря, не было. Получится так получится, нет так нет. Единственное, что меня удерживало в Саратове, так это докторская диссертация. Более десяти лет я потратил на нее и отступать не собирался. Оставалось работы на полтора, максимум два года. Если я уеду в редакцию, то на научной работе надо поставить жирный крест. Редакционная жизнь, тем более в сельхозотделе – атомный котел. Материалы на аграрную тематику требовались в каждом номере «Правды». И о диссертации пришлось бы забыть, на нее у меня просто не было бы времени. Об этом я и сказал Болдину. Он не ожидал от меня такого ответа и буквально взорвался:

Мне твоя диссертация до фонаря. Мне нужен ты здесь. Ты меня ставишь в неловкое положение. Тогда разговаривай с Афанасьевым, – и он бросил трубку.

Пришлось ехать в Москву. Виктор Григорьевич сразу же спросил:

Что у вас с Болдиным произошло?

И я рассказал ему причину моего отказа. Афанасьев задумался и, взглянув на меня, ответил:

Я тебя понимаю: бросать научную работу не законченной – негоже. А с Болдиным я переговорю. Ты же заканчивай диссертацию и потом вернемся к разговору о твоем переводе в редакцию.

В феврале 1988 года я защитил докторскую диссертацию в Академии общественных наук при ЦК КПСС, а в декабре того же года ВАК ее утвердил, выдав мне диплом доктора исторических наук.