Читать книгу Древо жизни. Том 1 - Алексей Алнашев - Страница 5

Случай на пруду

Сейчас мне 15 лет. Я горяч и упрям.

С малых лет мне небезразличны отношения взрослых к детям и при всяком удобном случае я смело отстаиваю интересы детей, считая себя борцом за справедливость. Я не люблю людей, которые обижают детей или просто повышают на них голос. Но в своей жизни постоянно попадаю в ситуации, в которых я каждый раз сталкиваюсь с этим и выхожу из себя.

Как-то раз я прихожу к бабе Гуле и тете Наиле. Они косят осоку на заливных лугах пруда и встречают меня радушно. Я присоединяюсь к ним. Немного покосив траву, вдруг я слышу с другого берега плач ребенка и брань мужика. Меня мгновенно точно срывает с места. Я уже чуть не бегу к ним, но так как моста через пруд нет, то я во весь голос ору:

– Ты чего, такой-сякой, руку на ребенка подымаешь!? Какое право имеешь так орать на него!?

Тут меня баба Гуля останавливает:

– Сынок, не кричи так, а то голос надорвешь. Потом как девок-то развлекать станешь? Девки-та не услышат безголосового-то. Да еще просмеют.

– Не надорвусь, – бубню я про себя и, обидевшись на бабу Гулю, ухожу на самый дальний конец луга.

Прокосив траву с одной стороны луга в один захват взмаха косы, я равняюсь с тетей Наилей. Она, увидев меня, молчит и смотрит на меня глубоким проникновенным взглядом, а немного погодя говорит:

– Еще не остыл, сорванец. Точно мать говорила: конь с яйцами. Растрясешь ведь так яйца-то! А девкам-то парень такой – без надобности!

Мы хохочем над этими словами, я отмяк и шутливо отвечаю бабуле:

– Попрошу у конюха Фомы взаймы, они ему за бутылкой-то и ни к чему.

К нам присоединяется баба Гуля и после небольшой паузы начинает говорить:

– Сынок, прежде чем встревать в отношения Батюшки и дитя, необходимо знать: кто такой дитя? Кто такие Матушка и Батюшка? Что хочет показать дитя своим поведением Матушке и Батюшке? Чего хотят Матушка и Батюшка, когда они ругают дитя? Что происходит с Матушкой и Батюшкой, когда они ругают дитя? Что хотят от дитя Матушка и Батюшка, когда они заставляют дитя что-то сделать, вопреки его желанию? Что происходит с дитя, когда он капризничает и не хочет выполнять то, что ему навязывают Матушка и Батюшка? Ты знаешь это?

– Нет.

– Дак чего тогда ты хочешь этим криком получить? Может, чего-то хочешь показать?

– Нет, ничего я не хочу получить! А тем более – показать! – раздраженно выпаливаю я на одном дыхании.

– А чего хочешь сказать-то своим выпадом?

– Я хочу только защитить дитя, – говорю, задыхаясь от злости.

– Защитить, от кого?

Создатели создали человека по образу и подобию своему

Баба Гуля и тетя Наиля смеются, видя во мне того кричащего мужика, а в мужике – меня самого. Видя это, я ощущаю себя круглым идиотом, который хочет доказать разъяренному мужику, что он не прав, что так нельзя с ребенком: с ним необходимо все делать спокойно, твердо и уверенно, но без ругани и рукоприкладства.

Баба Гуля останавливает мои думы:

– Вот дурачок… – и тут же продолжает: Сынок, Создатели создали человека в Небесном Царстве во Свету по своему образу и подобию.

– Это как понять? – говорю я, недоумевая, о чем идет речь. И тут же вспоминаю слова из Библии: «Бог создал человека по своему образу и подобию». Да говорю словами Батюшки из нашей церкви:

– А-а-а, это говорит о том, что боги точно такие же, как люди. Они имеют такую же форменность и телесность?

– Нет, сынок, – останавливает мои гипотезы баба Гуля. – Это говорит о том, что Создатели наши были созданы по изначальной мысли Жизни: развивая мысль, запущенную еще Умом и Разумом. Точно так же и человек создан по изначальной мысли Жизни – когда развивал ее в себе Небесным Огнем и Небесной Любовью. При развитии мысли жизни Ум и Разум вложили в свое творение частички самих себя: Ум и Разум. Та к и Создатели наши наделили человека частичками самих себя: Небесный Огонь – родным духом, который в народе еще называют внутренним огнем, а Небесная Любовь – душой, или как ее величали наши предки, – любовью. И наделили они человека для того чтобы и сами Создатели, и мы могли творить и создавать что-то новое, пока нам самим не постижимое, по нашему образу и подобию. Та к же, как творят и создают по сей день Ум и Разум. Это ясно? – спрашивает меня баба Гуля, заглядывая мне в глаза.

– А причем здесь мужик и сотворение мира?

– Как причем!? Батюшка – это человек? – напористо спрашивает меня бабуля.

– Да. Человек.

– Дак он создан по подобию и образу Создателей?

– Да, но причем здесь это? – с недоумением отвечаю я вопросом.

– А при том, что Ум и Разум наделили Создателей, а Создатели точно так же наделили человека знаниями построения своей жизни, правом на развитие мысли, правом на жизнь, правом на выбор и правом на ошибку. Та к что Батюшка имеет право развивать в себе мысль наших Создателей?

– Да.

– Так. А дитя имеет право развивать в себе эту мысль?

– Имеет.

– Уже что-то. А Батюшка имеет право на ошибку?

– Да-а.

– А дитя имеет право на ошибку?

– … да, – немного подумав, отвечаю я, не видя в чем здесь ошибка дитя.

– У Батюшки есть право на выбор? – продолжает баба Гуля.

– Да. Но какой выбор в этой ситуации у мужика?

– Орать или договориться с дитя: рассказать ему, для чего им необходимо идти в село.

– А разве здесь есть выбор?

– Посмотри сам, ведь есть два пути: один – договориться с дитя, и второй путь – орать на дитя и тащить его силком так, как он это делает сейчас. Так?

– Да.

– А раз есть два пути, то здесь есть право на выбор?

– Есть, – с какой-то безысходностью говорю я.

– Так. А у дитя есть право на выбор?

– В этой ситуации – нет.

– Это как так?… Разве у дитя нет двух путей: подчиниться Батюшке и выполнить то, что он его заставляет сделать, или отстоять свое право на жизнь?

– Есть.

– Дак есть право выбора у дитя?

– Получается, что есть, – с какой-то обидой говорю я.

– Уже лучше. А у Батюшки есть право на жизнь?

– Есть.

– А у дитя?

– Тоже есть.

Мы сами выбираем путь жизни и путь смерти

– И как тут тогда быть, бабуля? – не унимаюсь я. – Они оба отстаивают одни и те же права, но у обоих идет полная слепота и глухота друг перед другом.

– Та к вот – для того чтобы в этом разобраться, необходимо увидеть какой путь жизни, а какой путь смерти в выборе каждого из них.

– И какой же у кого здесь путь жизни и путь смерти? – ехидничаю я бабуле.

– Давай посмотрим в начале у Батюшки.

– Давай.

– Когда мы говорим ровно, весело, зажигательно, заинтересованно, живо, то это путь – какой?

– Живой.

– А когда мы орем?

– Это путь смерти.

– Дак какой путь выбрал Батюшка?

– Путь смерти… Но, посмотрев на эту ситуацию с другой стороны, мы увидим, что мужик куда-то торопится, и получается, что этим криком он отстаивает свое право на жизнь. Так?

– Так-то оно так. Но это его не оправдывает. Батюшка может объяснить свою ситуацию дитя и договориться с ним. Так?

– Ну-у… По идее так… А если дитя не поймет мужика и станет выставлять свои капризы?

– Мы сейчас с тобой станем гадать или просматривать, что для нас есть жизнь и что есть смерть в наших действиях?

– Будем рассматривать жизнь и смерть в действиях.

– Тогда ответь: Батюшка может объяснить свою ситуацию дитя и договориться с ним?

– Может.

– Но Батюшка какой сделал выбор?

– Наорать.

– По-другому говоря, сделал выбор в этой ситуации умереть, но сделать так, как необходимо ему, а не обоим. Батюшка посчитал, что с дитя нет смысла говорить о том, что с ним самим происходит, что его беспокоит, куда он торопится и для чего это им обоим необходимо. Так?

– Так. И он выбрал путь – наорать на дитя, да заставить его подчиниться. А это есть путь смерти, выбор без выбора, – рассуждаю я вслух.

– Теперь давай посмотрим выбор дитя.

– Хорошо.

– Например: когда бы дитя подчинился Батюшке, то какой бы он сделал выбор: путь жизни или смерти?

– Жизни.

– Это как так? – недоумевает баба Гуля.

– Тогда бы они спокойно дошли до назначенного пункта без всяких скандалов и выполнили то, что необходимо было мужику, – объясняю я бабуле.

– Это с одной стороны, а с другой стороны: посмотри, кому навязывают свою волю?

– Безвольному.

– А кто подчиняется?

– Раб.

– А у раба есть своя воля?

– Нет.

– У раба есть право на жизнь?

– Нет.

– А почто у раба нет прав на жизнь, ведь он, на первый взгляд, тоже живет?

– Но он живет жизнь того, кто ему указывает, – отвечаю я решительно.

– Именно так, сынок, – подтверждает мои слова бабуля. – Наши права на жизнь определяют нашу силу воли. А когда прав на жизнь нет, то и воли своей нет. А когда своей воли нет, то человек умирает. И чтобы как-то дальше продолжать жить, человек-раб сам ищет себе чужую волю. А воля чужая постоянно находится рядом с нами: со стороны спины, по левую руку на расстоянии вытянутой руки. И она всегда ждет свое время, ждет, когда человек-раб к ней обратиться. А человека, который себе чужую волю ищет, чужая воля всегда находит, чтобы уже безвольным повелевать, толкая человека жить жизнь чужую. А безвольному только этого и надобно – жить! Без разницы чью жизнь, главное жить!

Мы творим и живем жизнь, развивая чью-то мысль

– Да, вот мы сейчас и живем, как рабы. Постоянно ждем, чтобы нами кто-то повелевал. Чтобы кто-то нам указал, или подсказал – как нам жить.

– Интересно, интересно, – зажигается баба Гуля. – Покажи-ка что ты сейчас сказал на самих примерах.

– Мы на сегодняшний день опираемся на то, что нам скажут взрослые. Например, что происходит в нашей семье: я и мои сестры сами не видим, что нам необходимо сейчас делать, и постоянно ждем пинка от родителей. Или такое. Мы попали в какую-то тяжелую ситуацию, и мы бежим к нашим родителям, чтобы они нам помогли выйти из этой ситуации.

– Тогда, когда ты не видишь, что тебе необходимо сейчас делать, и ты ждешь, когда тебе укажут родители, – ты безвольный. Но тогда, когда ты попал в тяжелую ситуацию и бежишь к Матушке да Батюшке за помощью, то в этом примере ты – вольный, только тебе не хватает сил самостоятельно выйти из этой ситуации, – поправляет меня баба Гуля и тут осекает сама себя… И, молча поразмышляв, продолжает:

– И здесь есть двоякость… Тогда, когда ты в трудной ситуации сбрасываешь с себя ответственность за свою жизнь на Матушку и Батюшку, то ты становишься безвольным. А когда ты просишь помощи у них и, разобрав с ними сложившуюся ситуацию, сам самостоятельно выправляешь ее, то в этом случае ты – вольный. Это ясно?

– Да. Но вот все-таки непонятно: что толкает мужика сделать выбор орать на ребенка?

– Давай поисследуем и эту сторону ситуации, – соглашается баба Гуля. – Что толкает человека на действия или бездействия?

– … не знаю, – задумавшись, отвечаю я.

– Мысль.

– Это как так?

– Хорошо, чтобы это увидеть, давай вернемся к самому началу… Создатели создали человека по своему образу и подобию. Так?

– Так. Но причем здесь это? – возмущенно спрашиваю я бабулю.

– А притом, что каждый человек создан по МЫСЛИ. И, развивая мысль, человек творит и живет жизнь – свою или чужую, действует или бездействует. Это ясно?

– Да, – отвечаю я, видя сказанное еще в тумане.

– Вот здесь и таится ответ на вопрос: что толкает Батюшку на то, чтобы он орал на дитя.

– И какой же он?

– Раз Батюшка идет по пути смерти, то какую мысль он развивает: жизни или смерти?

– Смерти.

– А откуда в Батюшке появилась мысль смерти, когда он создан по образу и подобию Создателей?

– Значит кто-то ее в нем запускает.

– Так. Этот кто-то чужеродный запускает в Батюшке мысль смерти. Скажи, а кого ты видел в мужике, когда он орал на дитя?

– Козла… Пса… Неумеху… – вспоминаю я свои первые эмоции.

– А когда ты сам стал орать на Батюшку, то кто в этот момент тобой в тебе прикрывался?

– Он же. Бешеный Козел. Упертый Козел. Пес. Скотина. Гадина.

– Вот кто в вас запускал в этот момент мысли смерти. Таким образом мы выполняем немыслимые поступки в своей жизни, капризничаем, стоим на своих принципах, опираемся на то, что нам чуждо, делаем то, что нас убивает и разрушает мир благодати. Но это происходит с нами только после того, когда мы отказываемся от своих могу и возможностей, которыми нас наделили наши Создатели, творя нас.

Как мы отказываемся от своих могу и возможностей

– Подожди! Подожди! Это что-то новенькое! Объясни, – останавливаю я бабулю, чтобы не упустить главного.

– Создатели наделили нас точно также, как Ум и Разум, творя и создавая наших Создателей, наделили их могу и возможностями. Это позволяет Создателям действовать, применять свои знания в творении своей жизни, делать ошибки и исправлять их, исследовать свою жизнь и развиваться. Это тебе ясно, сынок?

– Да. Но как наши могу и возможности позволяют нам действовать или? бездействовать? Ведь развивать мысль – это тоже действие, – размышляю я вслух.

– Да очень просто. Наши могу и возможности направляют нас на нашу жизнь, создают нам благо. А когда мы от них отказываемся, то Тьма быстро подменяет наши могу и возможности своими, и мы позволяем этим запускать в себе мысль смерти. Вот так.

– А что разве нельзя строить свою жизнь без могу и возможностей?

– Давай посмотрим, когда у нас не станет могу и возможностей то, что с нами произойдет?

– Мы перестанем мыслить… двигаться… что-либо делать… да мы… просто… умрем.

– Так. Дак для чего нам необходимы могу и возможности?

– Чтобы действовать, размышлять, творить, создавать и жить свою жизнь!

– Вот и в произошедшей ситуации Батюшка тоже отказался от своих могу и возможностей, и попал на подмену, да пошел по пути смерти, а не по пути жизни.

– Но, бабуля, бывает так, что нет времени объяснять, а необходимо сразу действовать. Что тогда делать?

– А это, сынок, – бесхозяйственность. В хозяйской семье пока к единой мысли не придут, дело не делают. А то получится, как в басне: лебедь, рак и щука. Каждый станет тянуть в свою сторону, а дело останется на месте, или вовсе разорвется на мелкие кусочки. Вот как сейчас получается у Батюшки и дитя на другом берегу пруда. Они сейчас больше теряют времени на то, чтобы каждому сделать свое дело: Батюшка заставляет дитя, а дитя упирается в недоумении, тянет Батюшку на свою сторону. А дело-то – стоит!

– Это ясно, но что толкает нас на отказ от наших могу и возможностей? – не перестаю я ныть.

– Хороший вопрос. А ты сам что видишь?

– Ничего. Я в полном замешательстве.

– Отказ от своей жизни, сынок.

После этих слов бабули мы молча размышляем. Мы косим траву по кругу в один ряд, идя друг другу навстречу.

Человека создали Создатели, а родители – родили

Поравнявшись со мной, баба Гуля продолжает рассказывать:

– Каждый человек, сынок, приходя на этот Белый Свет, проходит схожие друг с другом циклы, но каждый из нас проходит их – со своей задачей. Причем в каждом цикле нашей жизни есть задача своя, с другими циклами не схожая. Вот, например: у человека, который приходит на этот Белый Свет, допустим, в наше время, задача состоит в том, чтобы создать условия для слияния души и родного духа со своей плотью воедино. В следующем воплощении – задача: создать условия, чтобы раскрыть в себе знания плоти и применить их в своей жизни. В следующем воплощении – создать условия для перехода в Небесное Царство во Свет, и там применить знания плоти в построении своей жизни. А жизнь на Земле – это и есть один из циклов выполнения своей задачи. Это ясно?

– Да, – отвечаю я, и меня словно осеняет:

– Дак что получается: Создатели создали меня?

– Да.

И у меня идет бурное возмущение:

– А что, разве учителя, врачи, друзья, соседи врут, что меня родила мама!? Тогда как понять выражение отца: «Я тебя породил, я тебя и убью»!? Да и сама мама мне очень часто говорит: «Да на кой черт я тебя родила, этакого оболтуса!? Все равно никакого проку от тебя нет, только зря мучалась»! Как это все понять!?

– Каждый из них говорит тебе то, что есть. Тебя родили мама и папа. Это так. Но они тебя не создали! Они только открыли ворота в этот мир на Белый Свет и встретили тебя через них. И только.

Кто такие спутники нашей жизни

– Тогда объясни, бабуля, кем для меня на самом деле являются мои мама и папа?

– Мама и папа, окружающие нас люди и каждое живое на Земле являются для нас спутниками нашей жизни.

– Непонятно! А кто такие спутники?

– Спутники – это те, кто идут по жизни рядом с тобой, выполняя при этом свою задачу и помогая тебе выполнять твою задачу, разделяя с тобой радость и горе.

– С одной стороны понятно, а с другой стороны – нет.

– Хорошо. Тогда давай посмотрим с другой стороны. Вот, например, я, тетя Наиля, Матушка Земля, растения, птицы, животные… сейчас мы вторгаемся в твою жизнь?

– Нет.

– А что мы делаем?

– Каждый делает свое дело.

Тут баба Гуля добавляет:

– Каждый живет свою жизнь, так? Но при этом мы помогаем друг другу. Ты помогаешь нам, а мы – тебе.

– Это как? Я че-то опять не пойму.

– Да очень просто сынок! Ты пришел к нам помочь заготавливать сено? Так?

– Так.

– Вот ты косишь вместе с нами траву, растрясаешь, переворачиваешь ее, а сухое сено собираешь в стожки. Так?

– Так.

– А мы попутно ведем с тобой разговор о жизни, помогая тебе разобраться в ней. Мы радуемся жизни и делимся ею с окружающим нас миром. Согласен?

– Да. Согласен. Но причем здесь растения и птицы?

– Когда мы заготавливаем сено, птицы поют?

– Да.

– А как поют?

– Задорно.

– А когда у нас тупик в разговоре, или ты грустишь?

– Молчат или тихо щебечут, словно они меня поддерживают.

– При этом они вторгаются в наш разговор?

– Нет, скорее, дополняют, заостряют внимание на чем-то.

– Так. А давай посмотрим, когда мы радуемся, то, что птицы делают?

– Кружат над нами, щебечут, радуются вместе с нами.

– Так. Увидел. А что происходит с растениями, когда мы говорим?

– Ветерок их обдувает и доносит от них какой-то шорох, шептание.

– Так, а что с ними происходит, когда мы грустим или уходим в осмысление сказанного?

– Они затихают.

– Ага… А что делают растения, когда мы шутим и веселимся?

– Они точно притягиваются к нам.

– Замечательно! Дак растения и птицы в этот момент выполняют свою задачу?

– Да.

– А идут рядом с нами, делая свое дело?

– Да.

– И кем же они для нас являются в этот момент?

– Спутниками, – отвечаю я.

Чужеродные духи – это зеркала человеку

И, немного поразмышляв, спрашиваю бабулю дальше:

– Тогда мне непонятно, кто для нас остальные?

Бабуля мило улыбается мне и говорит:

– Кто остальные? Ты кого сейчас имеешь в виду?

– Ну… Те,… кто вторгается в нашу жизнь.

– Учителями, сынок. Они нам показывают, что мы делаем или делали раньше. Они нам показывают, что нами движет, наши мысли, действия и поступки. Они, как их в народе называют, – наше зеркало.

– Подожди, Подожди. Это как понять? Разве не бывает такого, что я еще не совершал какого-то поступка, а меня в этом уже уличают?

– Нет, такого не бывает. То, что нам показывают другие, это есть в нас, хотим мы этого или не хотим, но это так.

– Хорошо. Я могу согласиться с тобой в том, что происходит сейчас с нами. Но когда-то ведь мы эти поступки еще не совершали, а нам уже это показывали окружающие и навязывали, что мы верблюды. Ведь это так?

– Нет, сынок. Иди подойди к воде, посмотри в свое отражение и скажи: может зеркало показать тебе то, чего в тебе нет?

– Нет.

– Дак учителя могут тебе навязывать то, чего в тебе нет?

– Нет… А чего тогда они вмешиваются в мою жизнь? Чего им от меня надо?

– Ничего, сынок. Ничего… – задумывается после моих слов бабуля.

А я остаюсь в полном недоумении от ее ответа.

Родители показывают нам нашу и свою боль

И немного погодя я все же возвращаюсь к своему вопросу:

– Хорошо. Тогда объясни мне еще раз: кем для меня являются мои мама и папа? Ведь они постоянно вторгаются в мою жизнь и мне навязывают свою точку зрения, не слушая меня.

– Спутниками жизни, сынок! – отвечает мне бабуля.

И у меня окончательно все перемешалось в голове…

Еще немного погодя, придя в себя, я прошу бабулю:

– Объясни.

– Твои Матушка и Батюшка, – поясняет баба Гуля, – тебе являются спутниками жизни, точно так же, как растения и птицы. Даже тогда, когда отец заявляет тебе: «Я тебя породил, я тебя и убью». Или мама говорит: «Да на кой черт я тебя родила, этакого оболтуса, все равно никакого проку нет, только зря мучалась». Этими словами они делятся с тобой своим горем, а твое право – принимать его на себя или нет. Увидь, спутники жизни идут рядом с тобой, но при этом выполняя свою задачу и помогая тебе выполнять твою задачу, разделяя с тобой радость и горе. Дак что родители этими словами делают на самом деле?

– Показывают свою боль, – с недоумением отвечаю я.

– По-другому говоря, они с тобой делятся своей болью. Так. А какой болью?

– Не знаю.

– Что они сами рабы в своей жизни.

– Это как? – удивленно спрашиваю я бабулю.

– Давай посмотрим, что с ними происходит, когда они тебе это говорят?

– Давай.

– Увидь себя отцом, и что ты говоришь своему сыну: «Я тебя породил, я тебя и убью». Что ты чувствуешь при этом?

– Что я сказал эти слова сыну под каким-то давлением, тяжестью, а внутри меня – огромная боль, и мне хочется рвать и метать.

– А что такое давление, тяжесть?

– Разочарование в своей жизни,… ощущение, что когда-то взял на себя лишнего… Чувствую какое-то ограничение… Идет чувство, что меня связали…

– А что взял на себя лишнего?

– Наверное, обязательства одевать, кормить, поить, вырастить сына, сделать его человеком. Взял ответственность за его жизнь: я должен сына выучить, поставить его на ноги. Идет обида на него, что он неблагодарный. Я его кормлю, одеваю, а он не слушается, выкручивает мне руки. А как тогда быть, бабуля, ведь по-другому-то нельзя: дите не сможет без родителей само поесть, одеться, встать на ноги?

– Сынок, в жизни устроено очень просто. Отец, вернув сыну ответственность за его жизнь, станет это же самое делать, но не как обязанный, а с душой и любя. Дитя захочет поесть – закричит. Отец придет и накормит его. Дитю станет холодно – он его позовет, и отец его оденет. Ну, а подрастет – сумеет сам поесть и одеться. Только и делов-то.

– Бабуля, а как так происходит, что одно и то же действие в одном случае отец может сделать любя и с душой, а когда обязан – нет?

– Оттого, сынок, что обязательство – это веревка, которая не дает отцу права выбора и давит на него, заставляя его делать то-то. А в другом случае – отец делает действия для себя и во имя себя, для своей жизни и во имя своей жизни, с охотой, любя и с радостью. Он любит себя и одаривает дитя своей любовью к себе. Этим действием он сливается с дитя воедино, и они становятся единым целым. А так как Батюшка любит сам себя – он любя и кормит дитя, и одевает. И делает он это только по охоте, и во благо себе.

– Это как?

– Ну-у, как? Как? Как ты кушаешь?

– Как? Ложкой!

– Ну, ложкой-то, ложкой, только себе в радость? Так?

– Так-то, так. Но я ем, ради того, чтобы жить. А здесь неясно ради чего.

– Ради своего блага.

– Это как так? – возмущаюсь я.

– Вот ты – отец, ты любишь сам себя и одариваешь дитя своей любовью к себе. Вдруг дитя заревело. Что происходит с тобой в этот момент?

– У меня вылазит вина, что я что-то сделал не так.

– Это ты сейчас говоришь из боли, находясь в обязанностях перед дитем. А ты полюби себя и одари дитя своей любовью к себе, стань с ним единым целым. Да тогда задай себе этот вопрос и выпусти из себя ответ. Позволь душе ответить на него.

Я сажусь на скошенную траву и делаю то, о чем меня попросила бабуля. И у меня выходит ответ:

– Заревев, дитя сигналит мне, что у меня что-то не в порядке.

– Так. А как узнать что именно не в порядке?

– Не знаю.

– Есть два пути: поговорить с дитя, и оно расскажет, или спросить свою душу, и она ответит.

– Так просто?

– Жизнь проста, сынок, только мы ее усложняем и создаем сами себе препятствия в ней.

Дети – не для продолжения рода, а для выполнения задачи и предназначения

– Да. А что нас толкает на то, чтобы мы пошли по сложному пути?

– Давай это посмотрим на твоем примере с Батюшкой и Матушкой.

– Давай.

– Увидь, что ты сам отец, и скажи: что тебя толкает на то, чтобы ты был должен сыну одевать его, кормить, на ноги ставить, в мир выпустить?

– В обществе принято рожать, чтобы продолжить свой род. Вот и я кормлю, чтобы мой род не оборвался, да чтоб я мог внести в этот мир свою лепту.

– А ты это делаешь себе в радость?

– Нет.

– А отчего так?

– Что-то на меня давит в этой ситуации, чем-то я ограничен, я бы даже сказал – связан.

– А что тебя давит?

– Род.

– Так. Смотри, род есть человеческий, а не семейный. А один человек может нести ношу человечества?

– Нет.

– Дак как можно продолжить свой род?

– Только творя свою жизнь.

– Именно так и только так! Творя, создавая, правя, ладя да живя свою жизнь. Идя по своему жизненному пути да выполняя свою задачу да свое предназначение этого воплощения. Это так, сынок.

– Тогда объясни, – прошу я бабулю, – для чего нам необходимо рожать детей? Ведь это тоже принято в обществе.

– Чтобы человек мог вернуться на этот Белый Свет на Матушку Землю, воплотившись снова в своих внуках, правнуках, чтобы человек мог выполнить свою первичную задачу и свое первичное предназначение, с которыми каждый из нас пришел сюда в первый раз. И дальше – чтобы мы могли уйти обратно в Небесное Царство во Свет для выполнения того, для чего нас создали Создатели в Небесном Царстве во Свету.

– А что происходит с теми людьми, которые не хотят рожать или не могут родить? Ведь таких людей тоже много среди нас.

– Эти люди отказались или отказываются от следующего воплощения на Матушке Земле… Они отказываются от исправления сделанных ими ошибок… Они отказываются от перехода в Небесное Царство во Свет… Они сами перекрывают себе возможность жить свою жизнь.

– А что, разве есть такие люди, которые выполняют свою задачу и свое предназначение, с которыми они пришли на землю в первый раз?

– Есть. Но это не говорит о том, что они могут не принимать в своей семье дитя. В этот период их развития им дитя необходимо больше, чем раньше. Дитя может показать им путь в Небесное Царство во Свет.

– А что, разве в нас самих нет этого пути? – не унимаюсь я.

– Есть. И каждый человек знает его да в себе его хранит. Но мы не знаем, что нам может встретиться на этом пути и как нам с этим справиться, не растеряв силы жизни.

Как увидеть в родителях спутников жизни

После этих слов я задумываюсь, а баба Гуля идет дальше косить траву. Поравнявшись со мной, она спрашивает меня:

– Та к о каком ограничении ты говорил, когда рассказывал, что ты чувствуешь, когда ты принимаешь дитя для продолжение своего рода?

– Хо-о! Я много чем в этот момент ограничен: правилами семьи, например, своих родителей и общества, да мало ли чем…

– Это какие такие правила семьи и общества, объясни мне!? – заостряет мое внимание бабуля.

Я снова погружаюсь в то состояние и вижу, как моего отца наставляют его родители:

– Чувствуется, что родители говорили моему отцу: пока дитя маленькое, его надо оберегать, не заставляй его что-либо делать, ему на свой век хватит, еще наработается. Общество навязало: что дитя бить нельзя. Его надо любить даже тогда, когда оно не слушается, шалит или все делает назло. Оно же дитя, чего с него взять? Оно же бестолковое!

– Так, а чем тебя связали?

– Законом об уголовной ответственности.

– А это как?

– Все очень просто, убьешь дитя – тюрьма. Родил его – расти. Терпеть это – моя участь.

– Вот это да! А что ты хочешь сказать сыну, когда говоришь: «Я тебя породил, я тебя и убью»?

– Ну-у, во-первых, я говорю это от своего бессилия. В этой ситуации у меня больше нет сил сдерживаться, нести эту ношу. И нет сил изменить свою жизнь. Во-вторых, этими словами я хочу показать, что сын мне не нужен, как обуза, что у него есть своя жизнь и что мне ответственность за его жизнь не нужна: она мне чуждая и не по силам. Этим я говорю ему: возьми, сам ответственность за свою жизнь. Живи, как ты видишь и как тебе необходимо, только не трогай меня. Оставь меня в покое. И все.

– А отчего дитя для тебя в этой ситуации – обуза?

– Потому что я не могу жить сам для себя: я обязан растить сына.

– Что ты этим показываешь своему сыну?

– Я показываю свои проблемы, свою слабость. А кому можно показать свою слабость и свои проблемы?

– Только самому близкому или родному человеку. Вот я и делюсь с ним своими бедами. А он уж сам решает: брать на себя мои проблемы или нет. Возьмет на себя – пойдет по пути зла, и будет мучаться вместе со мной да нести этот крест всю жизнь, пока не поймет, что она никчемная. А откажется – пойдет по пути добра, и свою жизнь устроит так, как необходимо ему несмотря на нашу взрослую беспомощность. Сын увидел мою ошибку.

– А что, по-твоему необходимо увидеть сыну после таких слов Батюшки?

– То, что я говорю ему эти слова от своего бессилия: что я хотел бы изменить свою жизнь, но не могу – на это не хватает сил. Я хочу счастья и благополучия сыну в жизни, но не могу его дать, потому что у меня связаны руки. И у меня остаются силы только на то, чтобы показать сыну свою боль да сказать ему из последних сил: «Сынок, мне больно! Не повторяй моих ошибок!»

– Дак выходит: Батюшка сыну – спутник? – с наигранным любопытством спрашивает меня баба Гуля.

– Да, и даже тогда, когда отцу очень тяжело. Где-то внутри себя отец понимает, что взвалил на себя непосильный груз, взяв ответственность за жизнь сына, и он рад бы его сбросить, да сил не хватает. И этими словами он просит о помощи: о том, чтобы сбросить этот груз.

– Та-а-ак, рассмотрели… А теперь увидь, что ты – мама, и говоришь своему сыну: «Да на кой черт я тебя родила, этакого оболтуса? Все равно никакого проку нет, только зря мучалась!» Что ты этими словами хочешь сказать сыну?

– … что мне очень больно, что нет больше сил с ним бороться, что у меня связаны руки и ноги и охота избавиться от непосильного груза.

– Это с кем бороться-та?

– С собой и с сыном.

– Это как так? – подзадоривает меня бабуля.

– Ну-у… Бороться с собой из-за того, что я что-то делаю не так. А бороться с сыном – значит заставлять его слушаться и жить так, как я ему велю.

– А для чего ты ему велишь жить так, как хочешь ты?

– Чтобы он в своей жизни не повторял моих ошибок. Ведь я, как мать, больше его прожила, жизнь поняла и увидела, что она не проста – в ней много боли. И если он наступит на эту боль, то ему будет больно и мне, потому что он мой сын.

– Так, но что это за боль?

– Боль от того, что я, как мать, когда-то сделала ошибку, взяв ответственность за жизнь сына. И она меня теперь душит, не дает возможности жить. Во мне постоянно идет внутренняя борьба и борьба с сыном. Он отстаивает свои права. А меня связывают обязательства и долг перед ним. И я не могу отпустить сына. Он бьется за волю, а я говорю: он – мой! И я держу его, как хищник свою добычу, душу и прижимаю к стенке на столько, на сколько меня душат обязательства и долг перед ним.

– Да-а-а… – протягивает баба Гуля и продолжает: А что тебе связывает руки и ноги?

– О-ой… Тяжело стало, бабуля… – вмиг окунает меня в боль этот вопрос, и я отвечаю: Какое-то давление… Правила семьи и общества, законы…

– Какие такие правила семьи?

– Мне мама говорила, что мать должна нести свой груз, воспитывая детей – это ее участь. Она говорила: «Я несла эту тяжесть всю жизнь. Ведь вас у меня шестеро. И во время войны одна выдержала – отец был на фронте. Я порой не знала, чем вас кормить. Ходили, как оборванцы. Но выдержала. Все живы. Все на ногах. У всех свои семьи. Свои дети. И сами даете напутствия им. Вот так и ты, терпи. Бог любит нас, терпеливых, и помогает нам. Пусть не всегда, но все же…»

– Ну, а какие правила общества?

– Мать – это героиня. Она детей рожает. У нее участь тяжелая. Все дети непослушные, а она терпит и тянет их всю жизнь.

– Х-м-м, а что за законы, которые давят тебя?

– Ребенка убивать нельзя – посадют. Да что это за мать, которая убивает свое дитя?! Непонятно.

– Так, сынок. А что ты говоришь сыну, говоря ему «да на кой черт я тебя родила этакого оболтуса? Все равно никакого проку нет, только зря мучалась!»?

– Этими словами я хочу сказать ему: «Не сдавайся! Борись за свою жизнь! Хочу показать сыну свою боль. Хочу, чтобы он не повторял моих ошибок, а в будущем строил семью так, чтобы не брал на себя лишнего, потому что это приводит к той тяжести, что я несу по сей день. Ну, вот, пожалуй, все.

– Дак кто тебе Матушка с Батюшкой в твоей жизни?

Я, не задумываясь, отвечаю:

– Спутники.

Обида… на свой выбор

А у самого внутрях сжимается, хочется рвать и метать. Баба Гуля, заметив это, спрашивает меня дальше:

– Увидел, что когда-то что-то сделал не так, как хотелось бы?

– Да.

– А что не так?

– Выбрал не тех родителей, родился не в то время, – от отчаяния проговариваю я.

– Раз родился именно у этих мамы и папы и в это время, значит, это тебе необходимо! Увидь это, сынок!

Посмотри, может тебе необходимо, живя с ними, увидеть свой жизненный путь и возможность что-то отладить, исправить свои прошлые ошибки. Определиться в чем-то!.. Есть такое?

– Да, но почему они не могут сказать напрямую, чего они хотят, а чего не хотят?

– А разве они не говорили тебе, что они хотят видеть тебя тем-то, тем-то…

– Говорили.

– Ну и?

– Что ну и? Они же мне не говорили: вот, сынок, у нас такие-то, такие-то проблемы, мы сделали такую-то глупость, чтобы я в дальнейшем ее не совершал. Что им мешает сделать это?

– Ну, здесь я могу только предположить. В обществе, сынок, о боли открыто говорить непринято: мол, что о тебе тогда люди скажут? Тебе вот врач тоже сказала: «Никому не говори о том, что ты видишь и слышишь мир по-другому. Все равно тебя никто не поймет, а в психушку упрятать могут».

– Было дело… – соглашаюсь я с бабулей, и меня отпускает. Я выпрямляюсь, и всхлынувшая у меня злость отступает… А бабуля меня спрашивает:

– Сынок, скажи: справедливость в жизни есть?

– Нет.

– А это слово жизни?

– Нет.

– А что означает это слово?

– Пустоту.

– Дак тогда вообще есть смысл вмешиваться во взаимодействия Батюшки с дитем ради справедливости?

– Нет… Они каждый выполняют свою функцию в совместной жизни… И вставать на чью либо сторону без прошения означает отобрать у них права на жизнь… Вторгнуться в их жизнь… Разрушить их жизнь…

– Так, – довольная проговаривает бабуля и предлагает мне: Теперь пойдем косить траву да сказанное закреплять делом.

Мы обнимаемся и радостные идем косить траву.