Читать книгу Древо жизни. Том 1 - Алексей Алнашев - Страница 7

Дитя в утробе матери и… отца

Перекусив, мы поудобнее устраиваемся на траве, и баба Гуля продолжает разговор:

– Что в первую очередь пускает семя – корешок или росток?

Рисунок 2. Корешок, или дитя в утробе матери и отца

«Интересный вопрос», – думаю я про себя, да вспоминаю, как мама проращивает по весне семена огурцов в марле. Да смотрю, что вначале прорастает маленький корешок, а уже потом появляется росток. И отвечаю бабуле:

– Корешок.

– Да, это так. А время с момента попадания семени в землю до появления ростка – это время нахождения дитя в утробе Матушки и Батюшки.

– Вот это да-а-а… Но так ли я увидел, что время, когда ребенок находится в утробе мамы – это время развития корешка до появления ростка? – переспрашиваю я.

– Да, но только в утробе Матушки и Батюшки, а не только Матушки, – поправляет меня бабуля и продолжает: А появление ростка – это момент рождения, появления живого на Белый Свет во плоти. Та к дерево и другие живые появляются на Свет. С этого момента растение начинает само кормить себя и раскрывать в себе знания о мире…

«Это уж для меня слишком!» – возмущаюсь я про себя на эти бабулины слова и, прервав бабу Гулю, кричу ей:

– Как это!?

– Сынок, увидь: Матушка и Батюшка сейчас сливаются друг с другом душой и телом. Ты входишь в зачатие. Дак к кому ты входишь?

Я, не задумываясь, отвечаю:

– В утробу к маме и папе.

– При слиянии друг с другом они что сделали с тобой?

– Еще до моего зачатия родители договорились со мной, что они создадут мне необходимые условия для выполнения моей задачи, поставленной мне в Небесном Царстве во Свету Создателями. Что родители меня встретят здесь на Матушке Земле, и я приду в их семью. Мама с папой откроют мне земные ворота и помогут раскрыть мне мои изначальные силы, которые находятся у меня в теле, чуть ниже пупка.

– Так… и обычно Матушка и Батюшка рожают свое дитя вместе, – с хитринкой поддакивает мне баба Гуля.

– Подожди! Подожди! – останавливаю я бабулю. – Как это рожает отец? У него ведь нет утробы, как у мамы?

– Сынок, плоть у каждого человека одинаковая, – поясняет бабуля, – что у Хозяина, что у Хозяйки. И дитя изначально приходит на Белый свет бесполое, точнее обоеполое: по образу Хозяина и Хозяйки одновременно. Оно само определяет себе пол в 3, 5, 7 или 11 лет своей жизни. В жизни устроено очень просто: дитя само для себя определяет в жизни, кем ему необходимо стать на Матушке Земле: Хозяином или Хозяйкой, и именно в момент определения себе одного из полов другой из них закрывается.

– Но как же так? Ведь ребенок рождается на Свет уже с определенными мужскими или женскими половыми органами. И на сегодняшний день поменять пол можно только хирургическим путем! – не верю я словам бабули.

– С какими половыми органами родилось дитя – это просто воплощенная мысль родителей, но не выбор самого дитя. Или, как еще называют наши предки, принуждение дитя Матушкой и Батюшкой. Но это для дитя для определения себе пола не имеет никакого значения. Дитя приходит в зачатие цельным и рождается он цельным. И до момента определения, применяя изначальные знания построения своей жизни, он может вольно перетечь в любое состояние, и плоть его может принять любую форму.

– Хорошо, можно допустить, что ребенок как-то меняет свою плоть и пол. Но как рожает мужик!? – не перестаю я удивленно возмущаться на то, что говорит баба Гуля. – Ведь у мужика нет утробы! Я сам себя рассматривал и не нашел в себе утробу.

Баба Гуля смеется и говорит:

– Когда мы что-то не видим, это не говорит о том, что этого нет в действительности. Ты сам – человек?

– Да, – уверенный в себе отвечаю я.

– А живой?

– Странный вопрос. Конечно да, – проговариваю я.

– А каждое живое приходит на этот Белый Свет с двумя полами. И если мы не видим один из них, то это, еще раз повторяю, не говорит о том, что его нет… Он есть, только он не видим простому взгляду, – твердо говорит баба Гуля.

Меня слова бабули вводят в шоковое состояние. Я не могу принять то, что она говорит, да продолжаю настаивать на своем:

– Женщина носит ребенка в своей утробе, и по ней видно, что ребенок в ней растет и развивается. В крайнем случае можно сделать при медицинском осмотре снимки – и увидеть это. Но ведь у отца-то не растет живот! Его не рвет! У него нет прихотей в еде! Да и вообще – он не переносит беременность так, как мать. В роддом мы отвозим мать и оттуда привозим ребенка. Это понятно. Но мужчина рожает!?… ЭТО НЕРЕАЛЬНО!!! Этого не бывает!

Баба Гуля, от моих слов задыхаясь от хохота и придерживая живот, еле слышно говорит:

– Бывает, сынок! Еще как есть!

Родной дух дитя – в утробе матери, душа – в утробе отца

И немного успокоившись, продолжает:

– Давай посмотрим, куда ты пришел в зачатие-то?

– К маме и папе в утробу, – себе на удивление, не задумываясь, отвечаю я.

– Так, а ты пришел сразу к Батюшке и Матушке одновременно? – не дает мне опомниться баба Гуля.

– Да… К папе – мой дух, а к маме – моя плоть. Папа дает моему родному духу силы и постоянно поддерживает со мной связь, а мама дает кров моему телу, пробуждает в ней чувства, нежность. Каждый из моих родителей выполняет свои функции по подготовке меня к рождению и самостоятельной жизни на Матушке Земле.

– Да, это так, сынок. Только к Матушке приходит твой дух, а к Батюшке – твоя душа. Твой родной дух по мысли твоей души в утробе Матушки создает себе плоть… – поправляет меня бабуля и, немного поразмышляв, продолжает: Издревле считается, что Хозяин со своей Хозяйкой составляют две половинки единого целого – семью. Также и здесь: дух и душа – это семья, только внутренняя. И дух в утробе своей Матушки строит себе да душе домик с хозяйством – это плоть. Точно также, как дитя, определившее себе пол, кем ему предстоит стать Хозяином или Хозяйкой, после определяет себе и своей половинке хозяйство. Хозяин с момента своего определения готовит себе и своей Хозяйке дом да справляет хозяйство на уже выделенной ему земле. Это уклад построения жизни в мире плоти, данный нам с Небесного Царства во Свету, и не нам его менять. Как бы мы не кажилились – это не изменить. Дитя как приходило по этому укладу, так станет и дальше приходить. Как по этому укладу в былые времена строилась семья, так она и дальше станет строиться.

И после этих слов я начинаю «тонуть», пытаясь представить, как отец вынашивает в себе мою душу, пока я нахожусь в утробе матери. И никак не могу увидеть утробу в теле отца, где находится моя душа.

После небольшой паузы, «прорываясь» сквозь смех, тетя Наиля вновь задает мне вопрос:

– А почто ты молчишь, сынок? Разве тебе ясно?

Я, недоуменно поглядев на бабу Гулю и тетю Наилю, неуверенным голосом отвечаю:

– Ясно…

– Ясно, где находится утроба у отца? – поддевает меня тетя Наиля и снова начинает хохотать впокатку.

– Нет. Я не могу сейчас говорить об этом. Меня всего переполняет возмущение и хочется вам возразить. А сил возразить – уже больше нет.

– Хорошо, – соглашается со мной тетя Наиля и помогает мне: Посмотри, ты сам только что проговорил, что в зачатье ты пришел в утробу к Батюшке и Матушке. Так?

– Да. Но в то же время я не могу с этим согласиться.

– Это ясно. Тогда ответь мне: твоя душа тебя может обмануть?

– Нет, – уверенно отвечаю я.

– А кто в тебе сказал, что ты в зачатье пришел в утробу к Батюшке и Матушке?

– Моя душа.

– Дак это так или иначе?

– Так. Но я все равно не могу с этим согласиться, – изо всех сил упрямлюсь я. – Ведь это никем не подтверждено.

Как я видел зачатие самого себя

Тут к нашей перепалке подключается баба Гуля и говорит:

– Сынок, давай посмотрим твое зачатие, и ты сам сможешь увидеть, что с тобой произошло тогда.

После этих слов бабули меня словно что-то отпускает. И я с облегчением да с каким-то азартом проговариваю:

– Давай!

– Что с тобой произошло, когда вы заключили договор между тобой и Батюшкой с Матушкой о твоем приходе на Белый Свет?

С этим вопросом бабули я словно куда-то проваливаюсь и вижу себя светящимся, постоянно меняющим форму облачком. Я оглядываюсь и вижу, что я нахожусь в каком-то до боли знакомом мне месте, но узнать его не могу. Что-то во мне мешает признать его… Вижу, как я перехожу во Вселенную, в мир материальный и летаю возле родителей, подталкивая их на то, чтобы они вошли в близость. Только в этот момент я уже выгляжу по форме человека, маленького ребенка, похожего на ангелочка.

Да я говорю бабе Гуле с тетей Наилей:

– Я стал искать возможность открытия ворот из Царства Благодати в Царство Земное.

– Так. И что произошло с тобой, когда Матушка и Батюшка вошли в слияние душ и плоти? – продолжает вести меня по прожитому бабуля.

– Отец, затопляет баню у соседки, а мама что-то готовит поесть. Я летаю возле мамы и ее наталкиваю на мысль прилечь отдохнуть на кровать. Она ложится, и я лечу к папе. Он как раз заходит в дом, и я его направляю на мысль прилечь к маме на кровать, обнять ее, почувствовать ее тепло, да слиться с ней воедино. Та к они по моей мысли? входят в близость, и в какой-то момент я вхожу в маму и папу. Только уже светящимся, по форме маленького человечка, – видя интригующее меня зрелище, пересказываю я с азартом.

– И как так получилось, что после слияния Матушки и Батюшки ты оказался в Матушке и Батюшке одновременно? Да еще по форме маленького человечка? – интригующе, с таким же азартом, как у меня, спрашивает меня бабуля.

– Я разделился надвое.

– Это как так? – удивленно поддевает меня бабуля.

– Мой родной дух вошел в маму, а душа вошла в папу, – проговариваю я, а сам аж отодвигаюсь от бабы Гули и, сам себе удивляясь, говорю:

– Разве такое может быть?

– Может, сынок, может… И не только может, а так оно и есть. Согласно этого разделения да зарождения нового плотского, и строится наш уклад: Хозяин ставит хозяйство до появления в нем Хозяйки, да строит дом для себя и своей половинки по мысли Хозяйки, – подтверждает мои слова баба Гуля да развивает свою мысль дальше: Дух и Душа дитя в момент перехода из Царства Детей в мир материальности, начинают готовить себе домик – это плоть. Только Дух готовит ее – в Матушке, а Душа – в Батюшке. Душа дитя принимает от Батюшки изначальную мысль о создании плоти, а Дух ее развивает в Матушке, создавая себе плоть на плотской силе Матушки. Вот так.

Душа и Дух разделяются, чтобы набраться сил

Я прихожу в себя от такого путешествия в свое зачатие, и спрашиваю:

– Бабуля, а для чего происходит разделение души и духа в момент зачатия?

– Чтобы Душа и Дух набрались сил жизни в материальном мире и закрепились в нем. Точно также, как и в земной семье. Посмотри: Хозяин приходит в одну семью, а Хозяйка – в другую. Так?

– Да, – с растерянностью отвечаю я.

– А где Хозяин и Хозяйка Земной семьи находят друг друга и заключают договор о совместной жизни на Матушке Земле?

– В небесах… в Царстве Детей…

– А для чего они именно в разных семьях рождаются, а не приходят сразу оба в одну семью? Для чего нам, людям, необходимо именно врозь приходить, а не вместе? – проводит параллель бабуля между Духом с Душой и Хозяином с Хозяйкой.

– Наверно тоже, чтобы каждый набрался сил и закрепился в этом мире самостоятельно.

– Та-ак. И не только это. А еще и для того, чтобы создать прочную связь между друг другом несмотря на расстояние. Расстояние между нами дает нам возможность проверить нашу готовность к встрече друг с другом и набраться жизненных сил плоти. Да чтобы нам прийти друг к другу только тогда, когда мы готовы. Когда мы подготовили то, что нам необходимо было подготовить для себя и друг для друга в отдельности.

– А как происходит разделение духа и души в зачатии? – продолжаю я.

– Да очень просто, сынок. Дитя до зачатия – единое целое со своими знаниями построения своей жизни в Небесном Царстве. А вот как их применить в материальном мире – в Царстве плотском, оно пока не знает…

Матушка может только создать основу для материализации мысли и одарить той силой, которой не хватает дитя для его материализации Небесной мысли жизни. А изначальные знания о том, КАК материализовать мысль в мире плоти, хранит в себе Батюшка.

А дух – это частичка Небесного Огня, или, как его еще называли наши предки, родной дух до рождения дитя – это сила творения чего-то нового, пока не постижимого ему самому. И создан дух – для действия и развития.

А действие и развитие может происходить только тогда, когда есть душа. Она направляет дух на то или иное действие. А душа во плоти есть Хозяйка, поэтому родной дух приходит в зачатие именно к Матушке. Душа – это частичка Небесной Любви, по-другому говоря, это ТО, ЧТО может принять знания. А задача, с которой приходит дитя в Царство плоти, и направляет душу дитя к хранителю знаний изначальной материализации мысли – к Батюшке, чтобы принять эти знания и передать их родному духу, – поясняет мне бабуля.

Как мои душа и дух закрепились в материальном мире

– А как у дитя душа и дух набираются сил и закрепляются в материальном, пока находятся в утробе мамы и папы?

– Давай посмотрим, как твоя душа и дух набрались сил и закрепились в материальном, когда ты сам был в утробе Матушки и Батюшки, – предлагает мне баба Гуля.

Меня ее предложение чем-то пугает, даже вводит в дрожь, но я соглашаюсь. И это меня окунает в мое зачатие:

– Я вхожу в утробу мамы и папы. И тут меня охватывает ужас. Отец недоволен мамой, а мама – отцом. Отец обвиняет маму в черствости и говорит, чтоб она хоть для приличия притворилась, что ей в постели было хорошо. А мама обвиняет отца в том, что она не хотела близости, но он настоял на своем, и почти изнасиловал ее, хотя внешне выглядело иначе. Эта боль меня сковывает, и я не знаю, что теперь делать: ведь это я их подтолкнул к близости согласно нашего договора, заключенного ране. Да сковывает еще то, что они и сами этого желали, а сейчас выражают недовольство друг другом… Я сталкиваюсь в этой ситуации с тем, к чему не был готов, – пересказываю я, что вижу и чувствую.

Тут бабуля приходит ко мне на помощь и спрашивает меня:

– Ты из-за этой боли не хотел смотреть свое зачатие?

– Да. Та м что-то страшное произошло со мной, – отвечаю я дрожащим голосом.

– А что конкретно произошло?

– Я потерял свою задачу, с которой пришел в зачатие, решив их души сблизить.

– Здесь произошла подмена твоей задачи? – продолжает вести меня по боли бабуля.

– Да… И это очень больно… Я окунулся с головой в неописуемую боль… В темноту… Туда, куда я пришел, не было света и радости… Та м была только ложь и боль.

– И эта боль не дает тебе возможность увидеть, как ты стал развиваться в утробе Матушки и Батюшки?

– Да, – с сожалением отвечаю я.

– Сынок, сейчас посмотри на себя, – вытаскивает меня из боли баба Гуля, – ведь ты сейчас здесь – живой и можешь по своей решимости эту боль у себя убрать. Ведь так?

– Да, – отвечаю я и возвращаюсь в свое обычное состояние.

– Тогда давай пойдем дальше… Это тебе даст силы, чтобы потом вычистить свою боль с зачатия и вернуть свою задачу, с которой ты пришел на Матушку Землю.

Я соглашаюсь и продолжаю смотреть дальше да рассказывать, что со мной происходило в зачатие:

– Когда мама и папа вошли в зачатие, то они не открывали Небесные ворота, а только игрались друг с другом. Оттого мне пришлось самому открыть их и перейти в материальный мир… Когда я прошел Небесные ворота, то сразу само по себе произошло разделение меня самого, но при этом я не чувствовал этого разделения. Я все равно был един со своей душой, хоть дух мой был в маме, а душа – в папе. Мама меня сразу одарила той силой, которая у нее была, через мой дух. А папа одарил меня силой, которая была у него, через душу. Мама создала мне условия для творения себе плоти, а папа одарил меня изначальными знаниями материализации мысли. И я применил их, материализуя мысль, исходящую от Создателей, так, как сделали это мама и папа.

– Уже что-то, – радостно проговаривает бабуля и продолжает меня вести по моему развитию в утробе матери и отца. – Дак как ты набрался сил и закрепился в материальном?

– Я принял дары от мамы и папы – это их силу жизни в материальном мире. Да, сотворив сам себе плоть, закрепился в мире плоти.

– Вот ты сам и ответил на свой вопрос, – говорит баба Гуля, и этими словами снимает с меня невидимый груз.

После этого я прыгаю от такой радости, как дитя, а бабуля погружается в размышления. Я дурачусь с тетей Наилей, делясь со всем миром своей радостью, а бабуля еще какое-то время сидит в размышлениях.

Как родители впервые знакомят дитя с видением своего мира

А после спрашивает меня:

– Ну, что набрался сил?

– Да, – с гордостью отвечаю я.

– Тогда пойдем дальше, – проговаривает бабуля и спрашивает меня:

– Сынок, как ты мыслишь: что дает земля семени, когда семя растет до появления ростка?

От такого вопроса я напрягаюсь. Представляю семя в земле: как оно пускает корешок, потом дает росток. И, видя это, задаю сам себе вопрос: что необходимо семени для его дальнейшего роста и развития? Увидев это, отвечаю:

– Земля дает семени питание, тепло, опору и знание о мире, в которое семя пришло.

– А что дают дитю его Батюшка и Матушка, когда оно находится в их утробе?

– То же, что и земля семени… – расплывчато отвечаю я.

Баба Гуля с тяжелым вздохом добавляет:

– Да. И еще видение мира глазами мамы и папы, а мир большинства наших родителей состоит из мучений, страданий, угрозы жизни, долгов, обязательств и насилия.

После этих слов у меня идет протест:

– Подожди, бабуля, это как так? Ведь в обществе говорят, что появление ребенка – это радость. На этом у меня сложилось представление, что у родителей радость прихода дитя к ним выливается в праздник. И мир родителей становится живым, праздничным, веселым. А ты мне говоришь о мучениях, страданиях, насилии. Не понятно.

– Жизнь мамы и папы – это что?

– Это мир мамы и папы.

– По-другому можно сказать, что родители живут так, как мыслят…

– Да. Каждый человек строит свой мир по своему мышлению, – осторожно говорю я.

– А какие были мысли у Матушки и Батюшки, когда ты пришел к ним в зачатье?

Я немного задумываюсь и с сожалением да тоской говорю:

– Мучительные мысли… Мысли страданий, насилия… Такие, что они окунули меня в мир боли, а не в мир радости и тепла.

– Так, а еще есть и такое, что Матушка и Батюшка, узнав о том, что к ним пришло дитя, хотят избавиться от дитя.

– Да, бабуля, но ведь аборт делает небольшая часть родителей? Непонятно: почему всем детям идет угроза жизни?

– Матушка и Батюшка, узнав, что к ним пришло дите, вначале радуются, но потом сомневаются: рожать ли? смогут ли они его прокормить? Нередко появляются мысли: нам бы еще погулять, а дитя сейчас обузой будет. Или: нет, сейчас рожать не буду, вот окончу техникум – потом посмотрим… Нет, я вначале заработаю на квартиру… Как я буду рожать, ведь я же больна?… Такая-сякая, решила меня привязать к себе ребенком… И с таких мыслей дома начинается скандал между Матушкой и Батюшкой…

Что делают с дитя мысли родителей

Не соглашаясь с мыслью бабули, я с ехидцей спрашиваю ее:

– И че дальше?

– Увидь, что ты в утробе Матушки и Батюшки, а они сомневаются: рожать или нет. Что ты при этом чувствуешь?

– Удушье, стеснение… Смена условий, становится все чужое, идет давление. Ощущение, что меня выталкивают из утробы, рождается страх, хочется сбежать…

– И что ты решаешь в этот момент?

– Сбежать.

– Так. А удушье, стеснение, смена условий, давление, ощущение, что этот мир чужой и то, что тебя выгоняют из утробы – это угроза жизни?

– Да.

– Вот так разрушительные мысли и создают угрозу жизни дитя, закладывают в него злость и гнев на Матушку с Батюшкой и на себя, да вину за то, что дитя выбрало себе именно этих Матушку и Батюшку, а не других, как произошло и у тебя.

– А как родители навязывают дитя долг и обязательство? – продолжаю я.

– Увидь, что ты в утробе матери и отца, и они решили, что ты их дитя. Что ты при этом чувствуешь?

– Тесноту, какую-то ограниченность, радость и разочарование одновременно.

– А как ты мыслишь: теснота, ограниченность – это что такое?

– Зависимость, клетка, коридор.

– Хорошо, а к чему они ведут?

– К злобе, разочарованию, к стремлению сбежать… Но что-то держит.

– Так, а что держит?

– Какое-то обязательство.

– Перед кем?

– Перед родителями.

– А какое?

– Жить, расти ради родителей. Быстрей начать ходить, говорить, есть обычную пищу, а не грудное молоко.

И то, что я что-то им должен.

– А что ты им должен? – уточняет бабуля.

– Я должен жить ради мамы и папы, чтобы, когда вырасту – ухаживать за ними, кормить их, одевать.

– Этим они предложили тебе выбор без выбора – быть их рабом. Так?

Как зарождается зависимость дитя от родителей

– Что значит: родители предоставили мне выбор быть рабом? – уточняю я.

– Задай себе вопрос, сынок: когда ты находишься в утробе, а Матушка и Батюшка принимают решение, что ты их дитя – этим они предлагают тебе быть рабом?

– Да… Но нет! – очухиваюсь я.

– Что нет?

– Не хочется быть рабом.

– Это ясно. Кто хочет быть рабом?

– Никто.

– Но в тот момент ты принял предложение Матушки и Батюшки?

– Да.

– Та к вот, сынок, с самого зачатия до начала полового созревания ты находишься в состоянии губки и впитываешь в себя устройство этого мира. И предложение стать рабом Матушки и Батюшки ты принимаешь, потому что на тот промежуток времени у тебя нет другого выбора. А Матушке и Батюшке, находясь в боли, это даже нравится, потому что ты становишься зависим от них, и они с этого момента полагают, что таким образом защищают тебя, устраивают жизнь тебе во благо – а на самом деле этим уничтожают тебя. Твоя задача – создать себе условия для выполнения своей первоначальной задачи, а не для того чтобы умереть. Но с самого зачатия до начала полового созревания ты – слеп и не видишь, что это – мысль жизни или мысль смерти, и впитываешь каждую мысль, которая возникает в самих Матушки и Батюшки.

– Все равно ничего непонятно! Бабуля, почто ты думаешь, что родители предлагают мне стать их рабом?

– Хорошо, давай я на твой вопрос отвечу вопросом?

– Давай.

– Что остается у человека, когда у него забирают права на жизнь и ответственность за свою жизнь?

– Зависимость.

– А что делают Матушка и Батюшка с тобой, когда ты зависим?

– Навязывают мне свои условия, – не задумываясь, отвечаю я.

– Та-а-ак… А с зачатья до рождения дитя ему и навязывать нет необходимости, оно само осознанно хватается за каждую мысль Матушки и Батюшки, так как дитя еще закрепляется в мире плоти. Оно равняется на каждую мысль Матушки и Батюшки, развивая по ним свою мысль жизни, творя себе плоть, – радостно говорит баба Гуля и ведет меня дальше:

– А что с тобой сделали Матушка и Батюшка, когда сказали себе, что ты – их дитя?

– Они взяли ответственность за мою жизнь и стали решать за меня, что мне делать и как мне жить.

– По-другому говоря, наложили на твое право на жизнь свою мохнатую лапу, создав этим условия, при которых ты без их ведома ничего не сможешь сделать. Это так?

– Да, – отвечаю я так, как из меня идет.

– Дак у тебя в этой ситуации есть зависимость от Матушки и Батюшки?

– Да.

– Как можно назвать человека, который зависим от другого человека?

– Зависимый человек.

– А зависимый человек – это кто?

– Кто, кто! Зависимый человек и есть зависимый человек.

– Но зависимого человека можно назвать рабом?

– Да.

– А раба что связывает со своим рабовладельцем? – задает бабуля мне вопрос в лоб от бессилия.

– Какие-то обязательства.

– А какие? – не ослабляет свое давление на меня бабуля.

– Раб должен служить хозяину… быть верным… беспрекословно выполнять то, что ему прикажет хозяин…

– А что с тобой делают Матушка и Батюшка, когда они говорят, что дитя – наше?

– Они его делают рабом, обкладывая его долгами и обязательствами, создавая этим условия, чтобы дитя жило жизнь родителей, а не свою.

Как родители слепо отводят дитя от его жизненного пути

– Дак что дают Матушка и Батюшка дитю с зачатия до рождения?

– Тепло, кров, знания о мире, в котором они живут… Уклад жизни, который они видят и по которому они живут… Свои мысли о житие в этом мире… Свою боль, от которой они не могут сами избавиться… Свое мышление…

– По-другому говоря, Матушка и Батюшка передают дитя свой образ жизни и образ самих себя в том мире, в котором они живут, предлагая дитя быть таким же, как они сами. А дитя слепо их предложение принимает. Вот то, что хотелось сейчас выяснить, – говорит баба Гуля и, как выжатый лимон, падает на скошеную траву. И вольготно развалившись на ней, добавляет:

– Самое тяжелое это то, что Матушка и Батюшка не видят, что они делают и часто, любя, истязают дитя. Думая за него, они открывают ему только одну жизненную дорогу – ту, которую прошли они сами. И этим Матушка и Батюшка, еще в утробе, отводят дитя от его собственного жизненного пути.

– Подожди, подожди… Мне все равно непонятно. Я даже не могу задать вопрос – в голове все перемешалось.

Здесь к разговору подключается тетя Наиля.

– Что непонятно? – угрожающе, с давлением спрашивает она, желая вернуть меня в разумное состояние.

– Не знаю, как это назвать.

– Да будь добр, уж скажи нам, пожалуйста, что тебе непонятно.

Я мнусь на месте, чувствую, что на меня нахлынула какая-то тупость, что я зашел в тупик. Но я ничего не могу сделать, словно меня что-то держит.

– Что тебя держит сейчас, сынок? – спрашивает ровным голосом тетя Наиля.

– Раб, – отвечаю я ей.

И тут во мне прорывается откуда-то изнутри, и я ору во весь голос:

– Я не хочу быть рабом!!! Я не хочу быть зависимым!!! Я просто хочу жить!!! Радоваться жизни!!! Смеяться от души!!! Прыгать, как козлик!!! От души людям дарить подарки!!! И все!!!

От этих слов меня просто выворачивает всего наизнанку. Я падаю на траву рядом с бабой Гулей и закрываю глаза.

На какое-то время наступает тишина. Я погружаюсь в глубокое осмысление сказанного…

Потом баба Гуля предлагает нам перейти на другое место этого же заливного луга. Мы переходим и там начинаем косить. Здесь трава моложе и сочней. Даже на нашу тетю Наилю находит:

– Э-э-эх, была бы я коровой, навсегда бы здесь осталась! Ешь – не хочу.

А баба Гуля предлагает:

– Нет проблем – становись коровой, мы тебя доить станем, сыночка поить молоком, чтобы сил набирался, а то видишь – какой худой. Ну, а как перестанешь давать молоко – мы тебя зарежем и сварим из тебя суп да пирогов настряпаем. Вон сынок-та как любит их! Помнишь, как вчера уплетал пироги с мясом? Только за ушами трещало!

– Да, ему пироги только и подавай, сколько не положишь – готов разом их съесть, – поддакивает тетя Наиля.

– Вот и гуляй себе, слышь, – не унимается баба Гуля. – Здесь съешь – вон туда переходи. Та м скоро молодая травка подрастет, где скосили. Да на зиму, смотри, сколько заготовили, да еще заготовим. Та к что не робей – становись коровой, а мы поможем!

– Нет уж, бабуля, я бы рада, да вот ты без меня сынка заклюешь. Это сейчас такая добренькая, пока я здесь, а как только меня не станет в этом обличии, так ты его разорвешь да и меня съедите заодно. Нет, так не пойдет.

– Эх, жаль! А как мне хотелось бы посмотреть на тебя – корову, да интересно, какая бы ты была – рыжая или бурая, а может, в крапинку? А?

– Не знаю.

– У тебя вон сколько веснушек на теле. Полностью закрыло, и ничего не разберешь, где что. Может, поэтому Петруша позавчера от тебя, как угорелый, сбежал? А? Охоту в нем пробудила, а ему разобраться: где, что, времени не хватило, да и темно еще!.. Хоть бы мужика пожалела! А-а-а? Ах щас – вон че ты захотела – коровой стать! У коровы-та ничего не перепутаешь. Титьки дак титьки, задница дак задница. Да к тому же титьки-та массажируют каждый день, да не по одному разу. Вот только одна беда – в основном, бабы, очень редко – мужики. Да-а-а, сочувствую я тебе, сочувствую…

– Ой, спасибушки, бабуля, за доброту, за ласку, за заботу такую, – вторит шуткам бабули тетя Наиля и кланяется низко, к самой земле.

А мы смеемся. Тетя Наиля, запев вполголоса какую-то песню, идет косить с одного края луга, а баба Гуля, подпевая, – с другого, двигаясь ей навстречу. А я иду косить напрямую – до места их встречи, разделяя луг на две половинки.