Читать книгу Мы были советскими спортсменами - Алексей Анатольевич Тихоньких - Страница 9

Недавно на тренировке Геннадий Никифорович предложил мне начать учить новый элемент на турнике. Это был перелет спиной через перекладину. Для исполнения этого трюка нужно было сделать на махе вперед рывок с отпусканием рук и с помощью резкого прогибания и разведения ног перелететь над перекладиной. Я засмеялся:

– Это невозможно!

– Почему? – спросил мой тренер.

– Да потому, что на махе вперед движение происходит вперед. Геннадий Никифорович усмехнулся и покачал головой.

– Алексей, скоро ты увидишь этот элемент в исполнении других и пожалеешь, что меня не послушал.

Я пожал плечами и направился к баку с магнезией.

Вскоре, действительно, этот перелет стали выполнять на соревнованиях, и я взялся за его обучение.

Постепенно в междуреченской гимнастической секции я оказался одним из наиболее преуспевающих и меня пригласили на всесоюзный сбор спортивного общества Труд. Во время этого сбора я с удивлением обнаружил, что я был далеко не самым лучшим и способным гимнастом. Челябинский гимнаст Вася Чепанов выделялся особенно. Было приятно смотреть на его элегантный стиль исполнения гимнастических упражнений, да и по сложности он уже давно был впереди. Володя Солодилин, волевой и сильный гимнаст из Ульяновска, тоже производил впечатление.

Когда мы построились на ковре в день приезда на первой тренировке, председатель общества солидного вида женщина обратилась к нам с ободряющим напутствием. Она пожелала всем успехов на соревнованиях и поделилась надеждой на то, чтобы увидеть нас на Олимпийских играх в Москве. Для меня это звучало, как что-то фантастическое и не имеющее ничего общего с действительностью.

Я даже не подозревал, что в моей жизни наступал переломный момент, когда из простого междуреченского пацана я превращался в номенклатурного советского спортсмена, находящегося на полном государственном обеспечении и являющегося своеобразным орудием пропаганды превосходства нашего государства.

Хоть я и не мог тогда сформулировать, в чем заключались взаимоотношения между государством и моей еще не состоявшейся личностью, эта роль мне интуитивно нравилась. Я чувствовал привилегированное отношение ко мне со стороны спортивного руководства и был готов сделать максимум усилий для оправдания их надежд.

В Междуреченском гимнастическом зале не было поролоновой ямы и осваивать новые элементы было сложно. По этой причине мы занимались больше базовой подготовкой и откладывали их обучение до следующих сборов.

Во время очередного приезда в Ленинск-Кузнецкий мы стали учить перелет, который назывался «Сальто Гингера». Это сальто назад с поворотом на 180 градусов долго мне не удавалось. Я никак не мог схватиться за перекладину и падал в поролоновую яму.

На второй день нашего пребывания на сборе мне приснился сон, что я сумел схватиться за гриф с пятой попытки. Утром я пришел на тренировку, размялся и сразу надел гимнастические кожаные накладки. На третьем подходе я выполнил этот перелет, схватился за гриф и сделал подъем разгибом в упор. Тренер, молча, наблюдал за моими подходами. Он вопросительно взглянул на меня, когда я выбрался из ямы. Я улыбнулся и сказал:

– Этой ночью во сне у меня получилось с пятой попытки. Он кивнул и как-то слишком серьезно произнес:

– Понятно.

Иногда мне было трудно понять его реакцию. Когда у меня все получалось, он относился к этому спокойно, без особых эмоций и сразу находил какие-нибудь ошибки в исполнении. Когда же у меня не получалось, он, наоборот, хвалил и говорил мне, что я был на правильном пути.

На этот раз я приехал на две недели один и тренировался в группе Юрия Павловича Воронко. Я уже давно сдружился с ребятами во время многочисленных сборов и соревнований. Сегодня меня пригласил к себе домой Толик Балаев.

Немногословный и уверенный в себе Анатолий тогда подавал надежды и уже был членом юношеской сборной команды СССР. О таком упражнении на кольцах, как у него, можно было только мечтать! Три разных креста в начале и крест с углом в середине, большие обороты и соскок двойной пируэт – это был международный уровень.

1975 год. Ленинск-Кузнецкий. Анатолий Балаев. Вольные упражнения.

Его семья жила в центре города в трехкомнатной квартире, находившейся в небольшом двухэтажном здании. Я попросил у него разрешения помыть руки в ванной комнате. Я открутил кран горячей воды и подождал с минуту. Вода была такой же холодной.

– Ты чего? – спросил меня вошедший Толик.

– Ничего. Вода холодная.

– Конечно холодная. А ты какой захотел?

– Горячей.

– У нас горячей нет. – он засмеялся.

– А душ? Как же вы моетесь, холодной что ли?

– Нет. Можно сходить в городскую баню помыться. Здесь рядом.

– А если просто голову помыть?

– Ну это не проблема! Сейчас воды согреем. Я тебе полью на голову над тазиком.

Мне было непонятно, как можно было обходиться без горячей воды, текущей из крана, но постепенно привык, и мы ватагой гимнастов регулярно ходили в городскую баню, которая находилась через дорогу, напротив спортивной школы.

На этот раз меня поселили в недавно открывшемся интернате спортивного профиля. В комнате было одиннадцать коек. Возле каждой койки стояла персональная тумбочка. Верхнюю одежду можно было повесить на входе в комнату.

Со мной в комнате размещались совсем юные семи и восьмилетние гимнасты из группы молодого специалиста Смирнова Владимира. Этот тренер был готов на все, чтобы воспитать настоящих чемпионов, но мне показалось, что его требовательность к своим ученикам иногда переходила допустимые границы. Он будил ребят полшестого утра и сопровождал их на утреннюю разминку. Я с недоумением наблюдал этих малышей, заправляющих кровати и безропотно отправляющихся на первую тренировку по безлюдным утренним улицам.

Моим соседом по комнате оказался восьмилетний Женя Голошумов. Его койка была рядом и нас разделяли только стоящие бок о бок тумбочки. В первый же вечер довольный своим соседством со мной Женя деловито приступил к допросу:

– Алексей, так ты из Междуреченска?

– Да. – ответил я, спрятав улыбку, – а ты?

– Я из Ленинска, – и добавил – с Семерки.

– Что значит «с Семерки»?

– Район такой.

– Хороший?

– Не знаю. А у вас в Междуреченске есть районы?

– Конечно. Например, центральный, – сказал я и спросил, – Тебе нравится заниматься гимнастикой?

– Да. Очень!

– Трудно, наверное?

– Ничего, нас учат преодолевать трудности.

Я улыбнулся. Он меня удивлял своим пытливым взглядом и рассудительной интонацией. Позже я узнал, что отец с ним был очень жестким воспитателем и наказывал его даже за четверки в школе.

Женя был одним из самых перспективных в своей группе и в его характере чувствовался стержень. Его тренер, который не стеснялся раздавать подзатыльники своим ученикам направо и налево, никогда не поднимал руки на Евгения.

Зашел дежурный воспитатель Александр Сергеевич. Мы замолчали. Он окинул комнату проверяющим взглядом, пожелал спокойной ночи и выключил свет.

Женя продолжал в темноте негромким голосом:

– Тебе ведь тоже не просто. Мы хоть на выходные домой возвращаемся, а ты здесь один кукуешь.

Я усмехнулся:

– Ну, один-то я только в воскресенье остаюсь. Но мне скучать некогда. Я много читаю, да и ребята в гости часто приглашают.

– Ну да. Ты прав. – согласился Женя, – но ведь ты дома бываешь недолго, всё на сборах, да на соревнованиях. Я не понимаю, как ты в школе учишься. Хотя зачем? Ты ведь спортсмен. Тебя уже и на всесоюзные сборы приглашают.