Читать книгу Уходящий в закатных лучах - Алексей Боровиков - Страница 4

Другую похожую по смыслу историю я слышал во время туристической экспедиции на Южный Урал, когда мою неугомонную натуру понесло из привычных судебных стен в нетронутую цивилизацией степь. Все эти игрища в кладоискателей, мечтающих найти богатство самого Емельяна Пугачева, представляются мне попыткой одурачить наивных девушек. Поговаривают, что, мол, где-то там на границе Свердловской и Челябинской областей есть крупные залежи серебра, но оставим сокровища тем, кому это действительно интересно. Я же, как человек, занятый в свободное время путешествиями и писательским ремеслом, согласился поучаствовать в экспедиции в Аркаим. Помните, о нем еще Задорнов фильм снимал в духе того, как мало мы знаем о настоящей истории Руси. Не могу не согласиться со знаменитым сатириком, ведь следы невероятных фортификационных сооружений сохранились и до наших дней.

Наш лагерь находился буквально в паре километров от Аркаима. Большой во всех смыслах (под полторы сотни килограмм) Иван Борисович с упоением рассказывал о некоем Центре мира, до которого нельзя доехать на автомобиле, но вполне реально добраться пешком.

«Тогда получается, что это не Центр, а совсем другая часть мира, например…» – ехидно заметил Пашка.

«Дурак ты, Пашка, и лечиться не хочешь», – с чувством проговорил Иван Борисович.

Дальнейшее их препирательство меня мало интересовало, учитывая, что висящий над костром чайник уже закипел.

Вся экскурсионно-туристическая и походно-составляющие части нашего путешествия были спланированы на следующий день, а сегодня можно было немного расслабиться после дальней дороги.

Хотя Иван Борисович был активным сторонником здорового образа жизни, мешать травмировать собственную печень всем, что горит, он никогда не препятствовал ровно до той поры, пока вновь испеченный забулдыга не начинал нарушать элементарных норм поведения в лагере.

Мы сидели у костра, и ближе к вечеру речь как-то сама зашла про всякие деревенские страшилки.

Назойливые земляные осы не хуже ротного старшины способны были разогнать молодых по спальным местам. Солнце уже совсем опустилось за линию призрачного горизонта, и наша экспедиция потянулась каждый в свой спальный мешок.

Я долго не мог уснуть, переворачиваясь с одного бока на другой. Ну вот не спится мне, хоть по лбу дай.

Стемнело. Я выбрался из палатки и направился к тому месту, где еще пару часов назад горел наш походный костер. Ночная земля еще таила остатки недавнего тепла, а звезды над головой были такими яркими, что я практически без особых усилий мог разглядеть количество лепестков изображенных на аккуратно свернутой скатерти полевых цветов.

Романтика…

«Ты чего не спишь?» – раздавшийся за спиной голос буквально заставил меня подпрыгнуть на месте.

Стоящая в паре метров Машка не выглядела сонной, но немного суженные зрачки глаз выдавали неудачные попытки отправиться в царство Морфея.

«А ты чего?» – вопросам на вопрос отвечал я.

«Да так», – неопределенно повела плечом девушка.

«Тогда может прогуляемся, Борисыч говорил, что за вон тем перелеском отличное озеро есть, где и вода чистейшая ни то, что в нашем водопроводе, и покупаться там тоже можно», – предложил я.

«А давай», – махнула рукой Машка.

«И ты правда веришь, что призраки существуют?» – саркастично поинтересовался я, обнимая девушку за плечи.

«Зря ты спать пошел, Борисыч столько историй про призраков рассказывал, что на целую книгу хватит», – проговорила Маша.

«И ты веришь, что они существуют», – саркастично полюбопытствовал я.

«Разумеется, – перейдя на шепот, отвечала девушка. Тебе городскому не понять этого, а они есть».

«Кто они?» – машинально переспросил я.

«Ну, кто-кто, да не важно, бывают и все тут», – упрямо повторила Маша.

Я внезапно почувствовал, что девушка не врет, не знаю, что на меня нашло, но я ей верил и тогда, верю и сейчас, хотя судьба раскидала нас в противоположные уголки нашей необъятной страны.

«Ты только не перебивай, – попросила Маша, когда мы возвращались в лагерь. – Это было несколько лет назад. Жил по соседству… Тебе ничего не даст его имя, но пусть это будет дядя Ваня. Добродушный был мужик, охоту, рыбалку любил, чирков – это такие утки дикие нам постоянно приносил, да с батей моим самогона мог пропустить. Обычный деревенский образ жизни вел. Ну там семья, разумеется, у него была и даже двое внуков появилось».

Мне стоило огромных усилий скрыть прорывающийся наружу долгожданный зевок. Биография неизвестного деревенского мужика интересовала меня с той же степенью вероятности, что эвенкийского шамана второй закон термодинамики.

А Маша тем временем продолжала: «Ему уже восьмой десяток шел, а не чета многим вставал ни свет, ни заря и что-то все делал и делал по хозяйству, а потом плохо ему стало, соседи говорили, что сердце прихватило, и умер дядя Ваня прямо на своем огороде.

По всем обычаям схоронили и 9 дней уж отвели, а я в тот день огород прополоть решила. Слышу, Серый залаял – это пес наш, я его еще щенком нашла и с рук кормила, вот он у нас и прижился. Да так громко залаял, что я даже испугалась. Родители в город уехали, а из давно схоронившей своего деда бабки защитник слабый, а мне страшно стало, в ворота стучат, Серый надрывается, того и гляди цепь порвет.

«Фу, свои», – донесшийся из-за ворот голос был настолько знакомым, что ни узнать в нем дядю Ваню было невозможно.

«Машка, батю позови, курить охота, а магазин закрыт», – раздалось по ту сторону калитки.

Но едва на крыльце появилась вышедшая на шум бабка, как пес резко угомонился. Я, конечно, и раньше слышала от взрослых, что баба Нюра умеет нечто такое, что и кровь остановить и хворь излечить помогает.

Мне тогда лет 11 было. Бегала я с деревенскими мальчишками и девчонками играть на заброшенную стройку да ненароком сильно ногу ушибла, отец даже в город свозить к травматологу хотел, но баба Нюра приложила к ушибу обычный подорожник, пробормотав при этом нечто невнятное. Часа не прошло, как отек спал.

«Ты хочешь сказать, что эта ваша баба-Нюра вроде ведьмы была?» – скрывая улыбку, поинтересовался я.

Не заметив моего сарказма, Машка продолжала: «Не то что бы ведьмой, но знахаркой она слыла знатной. А мне до ее трав да всяких там сборов дела не было – не мое это, а вот горный университет, романтика, экспедиции по неизвестным местам. Но тогда я сильно струхнула, ведь, если дядя Ваня умер, а сомневаться в этом не приходилось, я сама видела медленно опускаемый в землю гроб, то кто тогда стоит за воротами и разговаривает его голосом?».

«Сосед, например», – предположил я.

«Да какой сосед, – возмутилась Машка. – я что голос дяди Вани не знаю, а тут бабка как замашет руками, мол, в дом иди и не высовывайся пока я не позову, я в дом зашла, а самой жутко интересно, что дальше будет.

«Степановна, закурить не найдется?» – весело поинтересовался дядя Ваня.

«Шел бы ты, Васильич, своей дорогой, да не приходил раньше положенного», – как-то угрожающе отвечала баба Нюра.

«И что было дальше?» – завороженный рассказом, поинтересовался я.

«А дальше я услышала какую-то возню, громкий лай Серого, и все стихло.

От испуга я едва успела заскочить на кухню, как вошедшая следом бабка и говорит: «Чего чай не наливаешь, ждешь кого?»

«А как же?…» – спросила я.

«Что как же? – с деланным непониманием подняла бровь баба Нюра. – понаедут из города всякие, сигарет им подавай, а я что лавка магазинная».

И немного помолчав, баба Нюра добавила: «Ты ничего не видела, ничего не слышала и ни с кем не разговаривала».

«То есть к вам приходил покойник, в смысле недавно умерший дядя Ваня?» – резюмировал я.

«Не хочешь – не верь», – обиделась девушка и, скинув мою руку с плеч, гордо зашагала к своей палатке.